Таким образом, Торгсин не возражал быть доносчиком, если это оставалось секретом для покупателя. Администрация магазинов, как следует из письма Левенсона, стала внештатным агентом «органов». У ОГПУ/НКВД имелись в Торгсине и частные агенты, внедренные или завербованные среди работников. Они поставляли информацию о валютных сбережениях граждан.
Риск и непредсказуемость последствий похода в Торгсин сохранялись для советских людей. Жизнь в СССР требовала повседневного героизма.
Часть 3. Алхимия советской индустриализации
Торгсин был философским камнем советской индустриализации. Ничего не вывозя за рубеж, он превращал обыденные, а порой и сомнительного качества товары – муку, крупу, селедку, хлеб – и мало кому нужные в мире советские рубли в валюту и золото. Есть веские основания считать, что государство провело сделку по обмену ценностей на продовольствие и товары нечестно. Алхимики советской индустриализации дважды обманули тех, кто покупал в Торгсине. Люди не только продали ценности государству значительно дешевле мировых цен, но и втридорога заплатили за продовольствие и ширпотреб. Путем нехитрых махинаций и с помощью голода Торгсин опустошил народную валютную кубышку, причем валютная рентабельность Торгсина в годы голода превзошла рентабельность основных статей советского экспорта – зерна, леса, нефти.
Глава 1. Драгоценный «припек»
Государство могло назначить в Торгсине любую скупочную цену на ценности, не боясь, что граждане уличат его в непорядочности. Откуда простому человеку, взращенному на советской пропаганде, за границей не бывавшему и иностранных газет в глаза не видавшему, знать, сколько стоят на мировом рынке золото, платина, серебро или бриллианты. Неся ценности в Торгсин, советский покупатель мерил скупочную цену не котировками нью-йоркской и лондонской биржи, а мешками муки, килограммами сахара, крупы. Решал, выгодна ли цена Торгсина или лучше купить за рубли в коммерческом магазине53, на крестьянском или черном рынке. Государство же продало скупленные Торгсином золото, серебро, бриллианты и платину по ценам мирового рынка. Сравним цены, по которым советские люди сдали ценности в Торгсин, с теми, по которым СССР продал их на Запад. В документах Торгсина разница между скупочной и рыночной ценой значится как «припек». Сильно ли поживилось советское государство?
Торгсин платил людям 1 рубль 29 копеек за грамм чистого золота. До февраля 1934 года, в соответствии с официальным обменным курсом рубля и доллара в СССР, эта скупочная цена была рублевым эквивалентом мировой цены на золото54. Однако не стоит торопиться хвалить государство за порядочность. В начале 1934 года мировая цена на золото изменилась. Тройская унция золота подорожала почти на 15 долларов55. Новая мировая цена золота в рублевом эквиваленте составила 2 рубля 18 копеек за грамм чистоты56. Торгсин же продолжал скупать золото у населения по прежней цене, 1 рубль 29 копеек. Иными словами, в течение 1934 и 1935 годов люди теряли по 89 копеек за каждый сданный в Торгсин грамм чистого золота. В эти годы Торгсин скупил у населения около 30–33 т чистого золота; следовательно, недоплата только по этому пункту составит около 27–30 млн золотых рублей, или, в соответствии с официальным обменным курсом, около 14–15 млн долларов США!
Как ни велика эта сумма, на ней нельзя остановиться. Следует принять во внимание то, что обменный курс доллара и золотого рубля, который существовал в СССР до середины 1930‐х годов, был искусственным. Он не соответствовал действительной покупательной способности рубля и доллара57. Советское руководство заимствовало этот обменный курс из относительно благополучной довоенной экономики Российской империи. В условиях острейшего товарного дефицита и инфляции первой половины 1930‐х годов, по свидетельствам американских инженеров, работавших в СССР, покупательная способность рубля составляла 4–10 центов. Иными словами, доллар был равен не 1 рублю 94 копейкам, а 10–25 рублям. В декабре 1932 года американский журнал «Тайм» писал, что в России на черном рынке рубль продают за 3–20 центов, то есть за доллар давали от 5 до 33 рублей. К 1935 году мало что изменилось. «Тайм» сообщал, что иностранцы, жившие в СССР, привыкли покупать рубли на черном рынке за 4 цента и дешевле. Американский турист, побывавший в СССР осенью 1931 года, конфиденциально сообщал в консульство США в Риге: «Как я понял, банки и частные дилеры в Берлине и Варшаве не заплатят больше 3 центов за рубль, который здесь стоит (в СССР по официальному курсу. – Е. О.) 50 центов!»
С учетом реального соотношения рубля и доллара люди в Торгсине должны были получать за грамм чистого золота не 1 рубль 29 копеек, а во много раз больше – как минимум 3 рубля 32 копейки (при курсе 20 центов за рубль), а то и более 22 рублей (при курсе 3 цента за рубль). С учетом того что Торгсин за время своего существования скупил у населения около 100 т чистого золота, недоплата населению по золоту по причине искусственного обменного курса рубля и доллара составит астрономическую сумму – от нескольких сотен миллионов до 2 миллиардов рублей! По официальному курсу обмена – это сотни миллионов долларов США покупательной способности 1930‐х годов!
В Торгсине были и другие способы получить золотой «припек»: неточное определение чистоты и веса золота, скидки на угар. Так, за первый квартал 1934 года подобный «припек» составил 4% от стоимости скупленного золота.
Все указывает на то, что государство немало заработало на золотых операциях в Торгсине, недоплачивая людям за золотой чекан и лом. Условия сдачи других ценностей были значительно хуже. В отличие от золота, скупочная цена на которое в Торгсине представляла официальный рублевый эквивалент мировой цены, за серебро, платину и бриллианты Торгсин платил населению существенно меньше цен мирового рынка. Разрыв между скупочной ценой и ценой последующей продажи ценностей на мировом рынке, особенно по бриллиантам, был значительным. Более благоприятные условия для сдачи золота в Торгсине свидетельствуют о том, что государство хотело в первую очередь «снять золотые сливки».
В документах Наркомторга открыто говорится, что скупочные цены на серебро в Торгсине были существенно ниже мировых. Причина – неверие в стабильность мирового рынка, ведь по сравнению с довоенным временем мировая цена на серебро, в отличие от золота, к началу 1930‐х годов резко упала. В 1933 году она была в три раза меньше довоенной. Ожидая дальнейшего падения мировых цен на серебро, Наркомвнешторг вначале установил скупочную цену Торгсина на серебро в изделиях на 15–20% меньше мировых, а на монеты и того ниже. Пессимистические ожидания советского руководства оказались ошибочны, мировые цены на серебро в 1930‐е годы существенно выросли. Вслед за ними повышались и скупочные цены на серебро в Торгсине, однако они так и не достигли мирового уровня. Обратимся к фактам.
В январе 1933 года, когда скупка серебра в Торгсине только началась, за царский серебряный рубль люди получали 23 торгсиновские копейки. По признанию же работников Торгсина, согласно мировым ценам, нужно было платить 33–34 копейки. Валютные расходы, связанные с пересылкой, аффинажем и страховкой, по расчетам работников Торгсина, составляли 5–6 золотых копеек на серебряный рубль. Таким образом, на каждом царском рубле на мировом рынке советское государство в первой половине 1933 года «наваривало» около 5 копеек в валюте.
За серебро в изделиях и слитках Торгсин платил больше, чем за царский серебряный чекан, поэтому умельцы переплавляли царские монеты. Однако и скупочные цены на серебро в изделиях и слитках отставали от мировых. В начале 1933 года за килограмм чистого серебра в изделиях Торгсин платил людям 14 рублей 88 копеек. По котировке же Нью-Йоркской биржи на 8 октября 1932 года стоимость килограмма чистого серебра в рублевом эквиваленте составляла 18 рублей 66 копеек и продолжала расти. В июне 1933 года скупочная цена в Торгсине была повышена. За килограмм чистого серебра люди стали получать 16 рублей 67 копеек. По котировкам же Лондона и Нью-Йорка в тот же период килограмм чистого серебра стоил 17 рублей.
Разница между скупочной и мировой ценой на серебро может показаться незначительной, но дело в том, что люди сдавали не чистое, а лигатурное серебро, то есть смесь серебра с другими металлами. По данным Промэкспорта, в каждой тонне лигатурного серебра содержалось около 1,2 кг золота (а также 230 кг меди). Видимо, из‐за примесей золота Торгсин стимулировал сдачу серебра в изделиях и слитках более высокой, по сравнению с монетами, скупочной ценой. Секрет Торгсина состоял в том, что это «скрытое золото» государство покупало у населения по цене серебра, а после очистки продавало на мировом рынке по цене золота. Согласно расчетам Промэкспорта, летом 1933 года чистая выручка государства (после вычета валютных расходов) составляла 18 рублей 50 копеек за килограмм чистого серебра, что было на 1 рубль 83 копейки выше существовавшей в то время скупочной цены Торгсина на серебро.
В 1934 году мировые цены на серебро быстро росли из‐за того, что США закупали серебро для пополнения национальных запасов. По котировкам Лондона на 19 ноября 1934 года килограмм чистого серебра стоил 19 рублей 50 копеек, а всего через несколько дней – уже 20 рублей 50 копеек. Торгсин же продолжал скупать серебро по своей цене прошлого года. Председатель Торгсина М. А. Левенсон в записке наркому торговли А. П. Розенгольцу признался, что с учетом содержания золота в лигатуре серебра и роста мировых цен Торгсин недоплачивал людям 35–40% (около 6 рублей 75 копеек) за каждый килограмм чистоты. Если учесть, что в тот год Торгсин скупил более 700 т серебра, то «припек» только за этот и далеко не самый «урожайный» год составит несколько миллионов рублей в валюте. Левенсон, а за ним и Розенгольц просили Совнарком повысить скупочную цену до 23 рублей за килограмм чистоты, чтобы остановить падение поступления серебра в Торгсин. Но даже при этой новой цене, писал Левенсон, сдатчики серебра будут находиться в значительно худшем положении, чем владельцы золота. Скупочные цены на серебро в Торгсине были повышены, но только в самом конце 1934 года и не до 23 рублей, как просил Наркомвнешторг, а лишь до 20 рублей за килограмм чистоты. «Припек», который получало государство, уменьшился, но сохранился.