— На твой вкус, Ахмед, — не стал с ним спорить Махсум. — А теперь пошли все прочь! Мне нужно подумать.
Разбойники, ворча в бороды, разбрелись по пещере, остался один только Ахмед, продолжавший преданно смотреть в глаза своему главарю. Махсум старательно игнорировал его, но Ахмед, видимо, не собирался уходить.
— Что вы делаете, шеф? — не вытерпев, спросил он, водружая тюбетейку на голову.
— Думаю, — сухо и лаконично отозвался Махсум.
— Вы придумываете новую отмазку для Мансур-ако?
— Ахмед, я тебя прошу, уйди, а? — простонал Махсум, пряча лицо в ладонь.
— Хорошо, хорошо, — поклонился Ахмед, пятясь задом. — Если что, я тут, совсем рядом.
Махсум подождал, пока телохранитель удалится на приличное расстояние, достал из-за пазухи табакерку, повертел ее в руке — красивая вещица! — приоткрыл и прихватил двумя пальцами щепотку тонкого табака. Понюхал — ничего так. Втер в ноздри.
— А-апчхи! Апчхи!
В голове просветлело.
— Будьте здоровы, шеф! — крикнул из глубины пещеры пристально наблюдавший за ним Ахмед.
— И тебя тем же, так же, туда же, — проворчал Махсум, утирая нос пыльным, грязным рукавом — самому противно, но постирать негде.
Закрыв табакерку, он отложил ее на каменный уступок около «трона», уставился в пол, подперев подбородок рукой, и погрузился в тягостные раздумья. Должность главаря банды уже не казалась ему такой уж привлекательной и беззаботной, а сами разбойники оказались на редкость навязчивыми, шумными, требовательными — в общем, довольно большой обузой. Слишком много забот, проблем и нервов…
— Шеф, шеф! Послушайте!
Махсум очнулся от горестных мыслей, повернув голову влево. К нему через всю пещеру вразвалочку спешил Шавкат.
— Что опять случилось? Может ваш шеф хоть минуту побыть один, чтобы его никто не беспокоил?
— Случилось ужасное! — запыхавшийся разбойник вытаращил в разные стороны глаза и бухнулся на колени перед троном. Махсум от неожиданности поджал ноги. Он никак не мог привыкнуть к тому, что пред ним падают ниц — это всегда настораживало его и пугало.
— Ну что еще? — недовольно проворчал он, опуская ноги на каменный пол. — Опять недосчитался пригоршни зерна или лошадь нагадила посреди пещеры, и никто не хочет за ней убирать?
— Хуже, о шеф!
— В каком смысле — хуже? Сразу несколько лошадей? — Махсум повел носом принюхиваясь. — То-то я понять не могу, чем так отвратительно воняет!
— Вы правы, они постоянно гадят, — согласно закивал Шавкат. — Но это все мелочи, о мой шеф!
— Мелочи! — порывисто вскочил Махсум на ноги. — Устроили, понимаешь, в моем доме, то есть пещере шайтан знает что! Грязный хлев, скотный двор, а не пещера. И это, по-твоему, мелочи?!
— А что такого? — недоуменно уставился на него Шавкат. — Да вы не волнуйтесь так. Люди завтра же все уберут.
— Издеваешься? По-твоему, я должен дышать этими миазмами всю ночь, да?
— Не понимаю, — пожал плечами Шавкат. — Ведь кони…
— Убрать! Убрать немедленно, — дал отмашку Махсум, кипя от негодования. — И лошадей, и дерьмо. Все, вместе и немедленно! Распустились тут без меня!
— Слушаюсь, шеф! Конечно, шеф! Сей же час, шеф! — Шавкат пополз на карачках от трона, непрестанно стучась в него головой. — А можно вопрос?
— Валяй, — Махсум опять опустился на «трон», устланный мягкими пуховыми подушками.
— А куда убрать лошадей?
— На улицу.
— Но ведь их там кто-нибудь может увести!
— Ну почему я обо всем должен думать сам. Разве у тебя нет собственной головы на плечах?
Шавкат схватился руками за горло и побледнел. Его толстые губы плямкнули от страха.
— За что? Что я такого сделал? — выдавил наконец он. — Пощадите, о великий Черный Махсум!
— Ты о чем? — не сразу понял тот. — Слушай, кончай комедию ломать, — он грохнул кулаком по каменному подлокотнику и затряс отбитой кистью. — И разберись наконец с лошадьми.
— Выгнать из пещеры? — уточнил Шавкат. Опасность быть обезглавленным, похоже, миновала, и он быстро приходил в себя.
— Да. И поставьте охрану — делов-то!
— Но тогда кто-нибудь может заинтересоваться, что здесь делает целый табун лошадей и охрана! — осторожно заметил Шавкат.
— Ты прав, — помял подбородок Махсум. — Об этом я не подумал… Ладно! Лошади пусть остаются здесь, а дерьмо убрать. Немедленно! И пусть кто-нибудь постоянно дежурит возле них с совком или что там у вас.
— Слушаюсь, Черный Махсум!
— У тебя все?
— Не совсем, — повел плечами Шавкат, вновь подползая к трону.
— Ну, что у тебя еще? И встань, наконец. Терпеть не могу, когда штанами пол протирают.
— О, добрейший из свирепейших шефов, — Шавкат, пыхтя, поднялся с пола, отряхивая штаны. Пыль поднялась столбом, и Махсуму пришлось зажать нос пальцами, чтобы не расчихаться. — Дело в том… как бы это сказать… Не хватает двух мешков золота.
— Ты совсем недавно говорил про один, а теперь уже два? По-моему, ты сбился со счета.
— Нет, я дважды проверил, о шеф, — уверенно заявил Шавкат, ткнув себя кулаком в полную отвислую грудь. Та заколыхалась под черной рубахой.
— Проверь еще раз — бог любит троицу.
— Вы сомневаетесь в моих словах? — вновь выпучил глаза Шавкат, на этот раз оскорблено.
— Я сомневаюсь в пропаже мешков. И очень прошу тебя, не смотри на меня так — у меня от твоего взгляда мурашки по коже.
— Слушаюсь! — покорно опустил глаза Махсум.
— И куда же, по-твоему, могли деться эти мешки?
— Их украли!
— Украли? Ты в своем уме? Это же пещера, разбойничье логово! Какой идиот в здравом уме и трезвой памяти посягнет на имущество разбойников?
— Я не знаю, трезвый это был идиот или нет, но только мешков не хватает, — продолжал пискляво стоять на своем Шавкат.
— И кто же их спер, по-твоему?
— Это вам лучше спросить у духа пещеры, — низко поклонился разбойник, — он все слышит, видит и знает.
— Духа? — задохнулся от возмущения Махсум, решивший, будто этот жирный боров насмехается над ним. — Ты что, на солнышке перегрелся? Какие еще духи?
— Не духи, а дух, — влез в разговор все это время вертящийся рядом Ахмед, всегда старавшийся быть в курсе всего происходящего. — Он охраняет нашу пещеру.
— Вы что, за дурака меня держите, да? — Махсум посмотрел сначала на одного, а затем за другого. Разбойники синхронно завертели головами.
— Ваш амулет, шеф, — указал пальцем Ахмед на серебряный кругляш на цепочке, висящий на шее у Махсума. Амулет достался Махсуму вместе с одеждой и саблей в наследство от безвременно почившего Черного Кади, — это амулет духа пещеры. Как гласят предания, первый из разбойников нашел этот амулет в этой самой пещере, потер его, и ему явился дух, пообещавший служить тому верой и правдой. С тех самых пор и по сей день мы находимся под его неусыпным покровительством.
— Ахмед, тебе сколько лет? — прищурился Махсум, вытягиваясь на троне.
— Точно не знаю, — растерянно заморгал тот, пытаясь сообразить, в чем тут подвох. — А что?
— Но больше десяти?
— Гораздо больше!
— А все в детские сказки про духов веришь?
— Это вовсе не сказка, дуралей, — произнес кто-то совсем рядом.
— Кто это сказал?! — тут же вскочил на ноги Махсум, гневно озираясь по сторонам и дергая саблю за рукоятку, но та опять отказалась вылезать из ножен. — А, шайтанова защелка! Где она?
— Под рукояткой, шеф, — Ахмед, протянув дрожащий палец, указал на крючочек у самого края ножен.
— Вот потеха! — вновь сказал голос. — Этот придурок даже саблю вынуть не может без посторонней помощи!
— Ну, я кому-то сейчас набью морду! — Махсум оставил в покое саблю и ударил кулаком в ладонь. — Выходи!
— Нет, он и вправду забавный. Давно так не веселился, — противно захихикал голос.
— Это дух, шеф! — закрывая глаза руками, произнес Ахмед. — Мы же вам говорили.
— Дух или не дух, а пусть выходит и сразится со мной, — воинственно засопел Махсум, сводя брови на переносице.
— А силенок хватит, молокосос?
— Все, капут тебе, дух!
— Ой-ей, как страшно! Аж жуть берет!
— Где ты? — Махсум завертелся на месте, разыскивая нахального насмешника.
— «Я здесь и не здесь, я везде и нигде…»[7]
— Покажись, где ты прячешься, трусливый подлец, называющий себя духом?
— Ладно, пошутили — и будет, — в голосе духа прорезались стальные нотки. — В духов, значит, ты не веришь?
— Таких тварей на свете не бывает, — отозвался Махсум, но уже с некоторым сомнением — кто его знает, что в этом мире бывает, а что нет.
— Ты кого тварью обозвал, бледный щенок? — громыхнул голос духа над самым его ухом.
Махсум дернулся в сторону, но вдруг почувствовал, как кто-то очень сильный шутя поднимает его за шкирку в воздух.
— Мама! — забился он в ужасе, суча руками и ногами. Воротник рубахи врезался ему в горло, а сама рубаха предательски затрещала. — Спасите! — сдавленно прохрипел Махсум. — Кто-нибудь!
Но никто из разбойников, скованных липким страхом, даже не сделал попытки приблизиться к своему главарю.
— Теперь веришь?
— Верю, верю. Только отпусти, прошу тебя.
— То-то же!
Невидимые пальцы разжались. Махсум с пары метров грохнулся на пол и быстро отполз в угол, оттягивая воротничок и массируя горло.
— Шеф, лучше не злите его, — почти шепотом произнес Ахмед.
— Да, шеф, не зли меня, — по голосу, принадлежавшему духу, невозможно было определить, шутит тот или говорит всерьез.
— Если ты и вправду такой всесильный… — начал Махсум, поднимаясь с каменного пола и потирая зашибленную ляжку.
— А что, у тебя остались еще сомнения? Если хочешь, я тебя сейчас вышвырну вон из пещеры. Могу даже сквозь закрытую дверь — так, мне кажется, будет эффектнее.
— Кхм, нет уж, спасибо. А вот ты лучше скажи, куда делся мешок золота?
— Два, — быстро поправил его Шавкат, выставив средний и указательный пальцы. — Два мешка!
— Не скажу! — тут же уперся дух.