— Дух, постой! — стукнул кулаком по коленке Махсум. — Слышишь?
Тишина.
— Вот гадство! И что мне теперь делать вот с этим? — кивнул он на присмиревшего Касыма.
— А давайте, шеф, я ему все-таки «вжик» сделаю! — внес не очень свежее предложение Ахмед.
— Не надо меня «вжик»! — Касым весь сжался, глазки его забегали.
— Действительно, Ахмед, ты уже порядком достал со своим «вжик»! Придумал бы лучше, как вернуть ему память.
— А мне запретили думать, — Ахмед надул щеки. Ему было совершенно неясно, чего это предводитель так вцепился в какого-то презренного борова. Не иначе как за этим что-то кроется.
— Обиделся, значит. Не дали мальчику сабелькой помахать, так, что ли?
— Не так!
— Ну-ну, — засопел Махсум, словно бык на изготовке. — Касым, у нас вакантное место появилось.
— Чего? — уставился на него Касым.
— Место, говорю, освободилось. Сам видел: «вжик» и готово. Пойдешь к нам разбойником?
— Я не знаю, — замялся Касым, запахивая халат. Ему вдруг почему-то стало очень холодно и совсем неуютно, хуже, чем было до этого.
— Так «да» или «нет»? А то смотри, Ахмед вон как глазами-то сверкает.
— Да, да, я согласен! — выкрикнул Касым, отползая на коленях к трону. — Только скажите ему, пусть больше не сверкает, хорошо? И «вжик» тоже не надо.
— Вот и ладушки. Ахмед, вот наш новый товарищ! Встань, Касым!
Толстяк, озираясь по сторонам, поднялся с пола. Разбойники, весело гомоня, окружили своего нового товарища и принялись хлопать того по плечам. Касым лишь глуповато улыбался, вертя головой. Ахмед, протолкавшись к новенькому, ограничился тем, что сухо пожал тому руку, незаметно отерев ее потом о тряпицу.
— Потный боров, ну, погоди у меня! — прорычал он сквозь зубы, отходя в сторонку. За что он его так невзлюбил с первого взгляда, не знал даже сам Ахмед.
Тем временем Касыма, никогда не испытывавшего сразу столько внимания к собственной персоне, засыпали вопросами.
— А кошельки воровать ты можешь?
— Нет, — крутил головой Касым.
— А может саблей? Вот так!
— Нет, — смущенно бормотал Касым.
— А кинжалом? Кинжалом можешь?
— И кинжалом не могу, — разводил руками Касым. — Но я научусь!
— Научишься, всему научишься! Абдулла тоже быстро научился, — подбодрил его Ахмед, хитро прищурившись.
— Правда? — сглотнул Касым.
— Правда, правда. У него самого спроси.
— Х-хорошо, — кивнул Касым, пытаясь унять дрожь в ногах. — Но зато я могу на дутаре! — быстро сказал он, меняя тему разговора, подхватил свой инструмент с подушек у двери пещеры и ударил по струнам.
Через пару минут рыдали все без исключения, включая духа пещеры…
Айгуль ворвалась на верхнюю веранду дома, когда Али-баба с матерью только приготовились вкусить крупных, отменно приготовленных умелой, как оказалось, рукой Марджины мантов, посыпанных мелко нарезанной зеленью и политых кефиром. Сама девушка спустилась в дом заварить чаю и к началу представления не успела.
Беременной серной взлетев вверх по лестнице, Айгуль тут же набросилась на ничего не понимающего Али-бабу, словно разъяренная пантера.
— Али-баба, гнусный ты проходимец, отвечай сейчас же: где мой муж? — глаза у женщины горели, спутанные жирные волосы торчали из-под платка в разные стороны, а пальцы, унизанные дорогими перстнями, угрожающе сжимались. — Его нет уже целый день!
Али-баба, недовольный тем, что его оторвали от еды, утер губы тряпкой и снизу вверх посмотрел на невестку.
— Э, глупая женщина, почему ты задаешь этот вопрос мне, когда живешь с ним ты?
— Это я-то глупая? Я? — задохнулась Айгуль.
— Не кричи так, а то у мантов ушки свернутся. Откуда мне знать, где шляется твой драгоценный супруг.
— Но ведь это именно ты подговорил его пойти в эту проклятую пещеру! — не унималась Айгуль. — Ох, я несчастная! И где мой дорогой Касымчик? Куда же ты пропал? — принялась причитать она, раскачиваясь и дергая себя за волосы.
— Кончай этот концерт, женщина, — Али-бабу нисколько не проняло сольное выступление невестки. К подобным истерикам он давно привык. — А чтобы тебе было понятно, так я объясню сразу: твой Касым приперся ко мне и, угрожая, потребовал все рассказать ему. Что мне оставалось делать, по-твоему?
— Ах, я горемычная-а!
— Кончай, говорю!
— Не кончу! Верни мне моего дорогого Касыма.
— Разве я брал его у тебя? — решил отшутиться Али-баба.
— Верни!
— Вот же привязалась, мочи нет! — дернул шеей Али-баба. — Тебе же арабским языком объясняют: не знаю я, где твой Касым! Не знаю, и все тут.
— Ах, так?
— Да, так! И дай мне, наконец, спокойно пообедать.
— Я тебе дам обед! Я тебе сейчас такой обед устрою, разбойник проклятый! Куда ты его послал, признавайся?
— Да отстанешь ты от меня или нет?
— Не отстану. Где мой кормилец?
— Уф-ф, за что мне такое наказание, о Аллах? — закатил глаза Али-баба.
— Ты что, спать собрался?
— С тобой поспишь, как же, — проворчал голодный юноша.
— Вставай и иди искать своего брата.
— Вот еще! Делать мне больше нечего, что ли? Он взрослый человек.
— Он дитя малое-е! За что же ты нас поки-ину-ул.
— Ау, женщина!
Айгуль кто-то похлопал по плечу, и та, враз перестав голосить, живо обернулась.
— А это еще что за чучело?
— Знакомься, это Марджина, — сказал Али-баба, быстро хватая манту и запихивая в рот, пока выдалась минута затишья. — Она будет жить у нас.
— С чего это? — подбоченилась Айгуль, придирчиво разглядывая девушку. — А ты у Касыма разрешение спросил? Это его дом, между прочим. Приводят сюда кого попало. А вдруг она воровка?
— Эй, уважаемая? — опять окликнула ее Марджина. — Вы бы за языком следили.
— А ты кто такая, чтобы мне указывать? Я здесь за всем слежу.
— Я честная девушка и не позволю никому…
— Ты? Не позволишь? Да я тебя сейчас с лестницы спущу и выкину вон отсюда.
— Так! — Али-баба, не вытерпев, грохнул кулаком по столу. Манты испуганно подпрыгнули на лагане, укрывшись кефиром. — Хватит! Это моя половина дома, понятно? И если твоему Касыму это не нравится…
— Верни мне Касыма! — топнула ногой Айгуль. На этот раз подпрыгнул весь столик, и Али-бабе пришлось навалиться на него, чтобы тот не перевернулся.
— Опять началось… Ну где я тебе его возьму, глупая ты женщина?
— Касым взял дутар, двух мулов и пошел в пещеру. Иди в эту пещеру и найди его.
— А давай сделаем по-другому: я тебе скажу, где эта пещера, и ты сама за ним сходишь, а?
— Вот еще! — фыркнула Айгуль. — Делать мне больше нечего, только в такую даль тащиться по пыли и солнцепеку.
— А мне, значит, есть чего делать, чтобы тащиться туда?
— Сходи!
— Да не пойду я никуда! — Али-баба прожевал манту и тут же засунул в рот следующую. — Сам придет, никуда не денется.
— А если не придет?
— Придет, и еще два мешка денег притащит, — сказала Марджина.
— Два мешка? — засомневалась Айгуль. — А ты откуда знаешь?
— Ну, раз он двух мулов взял, значит, и мешка должно быть два, ведь так?
— Так, — согласилась, поразмыслив, Айгуль.
— А легко ли два мешка заработать песнями?
— Нет, наверное. Откуда я знаю!
— Вот именно! Он сейчас трудится там, а вы тут, почтеннейшая, истерики устраиваете.
— Ты так считаешь?
— А как же иначе! Вот сами подумайте: Али-баба сейчас соберется и пойдет за ним. Что будет? — прищурилась Марджина, разливая чай по пиалам.
— Что?
— Придет Али-баба в пещеру и скажет: «Касым, пошли домой, тебя жена требует!» А дальше что?
— Что? — опять спросила Айгуль, напрягая мозги, но занятие это было для нее непривычное, и она никак не могла собраться с мыслями.
— Касым заработает меньше, вот что! И будет очень злой. На вас, между прочим.
— Ох! — схватилась за щеки Айгуль. — Я об этом не подумала.
— Думать надо, — постучал по лбу Али-баба жирным пальцем и засунул в рот третью манту. — Чаю будешь? — предложил он застывшей посреди беседки невестке.
— Что? — в третий раз спросила Айгуль.
— Чай, говорю, налить?
— Да нужен мне твой чай! Некогда мне, я домой побегу.
— Ну, беги, беги, — кивнул Али-баба, прихлебывая из пиалы. — А то, может, мантов?
— Сдались мне твои поганые манты. Сам их жри! — грубо бросила Али-бабе Айгуль и пулей вылетела с веранды, только ступеньки затрещали. Ей уже наяву мерещилось, как Касым вводит за собой во двор двух мулов, нагруженных мешками с золотом.
— Это ненадолго, хозяин, — задумчиво произнесла Марджина. — Она еще вернется.
— Ох, ну сколько можно говорить: прекрати называть меня хозяином! У меня есть имя. И садись, наконец, есть, а то все простынет.
— Переезжать вам надо, Али-баба, — Марджина опустилась у столика, аккуратно, двумя пальчиками взяла манту и откусила от нее маленький кусочек.
— Не «вам», а «тебе».
— Тебе, — согласилась с ним Марджина, жуя, — но разве это что-то меняет?
— Не меняет, — вздохнул Али-баба. — Но куда мы переедем?
— У тебя много денег. Купи хороший дом где-нибудь подальше отсюда.
— Она все равно не отстанет. Ты плохо ее знаешь.
— Отстанет, я уж постараюсь, — убежденно произнесла Марджина. — Ты, главное, дом присмотри, а там видно будет.
Они немного помолчали.
— Спасибо тебе, Марджина.
— За что? — тонкие брови девушки изогнулись изящными дугами.
— За манты и вообще. Если бы не ты, пришлось бы мне сейчас в горы тащиться.
— Вот еще глупости! Языком молоть — не топором махать. Сам бы мог выкрутиться.
— Не мог, — развел руками Али-баба. — Боюсь я этой ведьмы, ох, как боюсь!
— А кого, скажи, ты не боишься? — влезла в разговор мать.
— Вы того, мама, хотя бы при Марджине меня не унижали и не позорили!
— Так ты же сам сказал, что боишься!
— Сказал, сказал… Мало ли что я сказал. И вообще, манты уже из-за вас совсем холодные стали.
— И правда, — улыбнулась Марджина. — Давайте уже есть, а потом подумаем, как быть.