ой напасти. Теперь караваны могут не бояться нападений этой жуткой, — эмира передернуло, — нечисти. Поэтому мы дарим тебе… э-э… дарим… — эмир огляделся по сторонам. Один из советников ткнул своего дрыхнущего соседа, и тот, вскочив, выхватил из-под дорогих одежд увесистый кошель. — Дарим тебе эти пятьсот!.. Кхм-м, не многовато ли? — засомневался эмир, склоняя голову к аксакалу.
— Что вы, добрейший и всемилостивейший эмир! Сразу два гуля! — показал советник два пальца эмиру. Тот что-то прикинул в уме, шевеля губами, и тяжко вздохнул.
— Да-да, ты прав! Дарим тебе эти пятьсот золотых! Возьми их…
Махсум рванулся было вперед, но Ахмед, стоявший позади него, успел ухватить своего бестолкового главаря за пояс.
— У вас лишняя голова, шеф? — быстро зашептал он на ухо Махсуму. — Золото вам без головы уже не понадобится.
Советник с мешочком золота приблизился к Махсуму и торжественно вручил тому премию. Только что руку не пожал и целоваться не полез.
— Благодарю, ваше величество! — встал на одно колено Махсум, а Ахмед лишь хлопнул себя пол лбу рукой. — Э-э, великий эмир, — быстро поправился молодой человек и обернулся к Ахмеду. — Так?
Ахмед только головой повертел и что-то промычал.
— Ты можешь идти, — повел эмир рукой, не придав никакого значения словам Махсума. Возможно, он даже ничего не расслышал. Ему уже порядком наскучила эта церемония.
Махсум выпрямился, еще раз поклонился на всякий случай и направился к выходу из залы, чеканя шаг. Ахмед, раболепно кланяясь, поспешил за ним следом.
Но уйти далеко им не удалось. Стоило Махсуму выйти в коридор, как его тут же обступили двое, загородив дорогу.
Махсум остановился попятившись.
Ахмед побледнел.
— Кто вы и что вам от нас надо? — спросил Махсум, вглядываясь в грозные лица.
— Хе-хе, — сказал длинный и тощий, наступая на Махсума, — разве ты не слышал обо мне, крысеныш? Я Халим. Главный эмирский соглядатай. А это, — указал он на плечистого крепыша, — это наш уважаемый Начальник дворцовой стражи. Его зовут Сартор.
— Очень рад, так сказать. Польщен и прочее и прочее… — Махсум отступил к стене. — И что же вам от нас надо?
— Деньги. Ты отдашь их нам.
— С чего это вдруг? — Махсум спрятал увесистый кошель за спину.
— А с того, мой недогадливый разбойный друг, что мы знаем, кто ты такой есть на самом деле и какие делишки крутишь с этим грязным сборщиком податей Мансуром. Поэтому, если хочешь выйти живым из дворца, то сейчас же отдашь нам мешочек, который прячешь за спиной.
— Возьмите, — недолго думая, протянул им мешок Махсум. — Не очень-то, если честно, и хотелось.
— О-о! — обрадовался Халим, хватая мешок и поглаживая его бок. — Ты умный человек, Черный Махсум. С тобой приятно иметь дело.
— Благодарю. Мы можем идти? — спросил тот, засовывая пальцы рук за пояс.
— Конечно, иди, — разрешил Халим, отступая в сторонку. — Доброго тебе дня.
— И вам того же, почтеннейший, — Махсум важно прошел между двумя высокими начальниками и ускорил шаг, ожидая какой-нибудь новой подлости, но высоким начальникам было уже не до того — они спешно делили деньги, гневно рыча и выхватывая мешок друг у друга.
— С-сволочи! — процедил сквозь зубы Ахмед, когда они уже порядком отдалились от дворцовых ворот.
— Да ладно тебе, Ахмед. Денег у нас мало, что ли? — попытался успокоить Махсум своего верного телохранителя. — А вот то, что фраер наш засветился — это плохо.
— Очень нехорошо, — подтвердил Ахмед, поцокав языком. — Да и не нравится он мне что-то в последнее время. Борзеет пахан заплесневелый. Или плесень пахановая? Как правильно, шеф?
— И так и этак плохо, — отозвался Махсум, размышляя о своем. — Главное, чтобы он не засыпался окончательно и нас за собой не потянул.
— Он может, он такой!
— А от этих жлобов фиг потом откупишься!
— Точно!
— Какой же ты, Ахмед, все-таки… Нет, там, приободрить немного, поддержать, сказать, что неправ.
— А что я могу, шеф? Фраер-то как пить дать лопух рязанский, а те двое — два мутных жлоба, век воли не видать! Кстати, шеф, давно хотел спросить у вас: а что означает «рязанский»?
— Да ну тебя, Ахмед! — только отмахнулся от него Махсум, отвязывая своего коня от дерева. — Слушай!
— Что? — Ахмед замер с поднятой ногой, которую собирался перекинуть через седло, и прислушался.
— Да нет, не то! Я подумал, а почему бы нам на этих самых гулей не охотиться? Это же четверть косаря с рыла!
— Да-а, только где их столько набрать этих самых гулей? — с сомнением покачал головой Ахмед, усаживаясь в седло.
— А мы их разводить будем!
— Вы с ума сошли, шеф! — отшатнулся от него Ахмед вместе с конем.
— Ладно, не бойся. Я пошутил.
— Ну и шутки у вас!
Они развернулись и направились прочь от дворцовой стены. Каждый думал о своем, но мысли текли в одном направлении: как быть дальше, и чем все это в конце концов закончится…
А в это же самое время Касым вертелся у музыкальной лавки уже битые полчаса, присматриваясь к дутарам, вертя их так и сяк, водя пальцами по грифу, дергая струны и вслушиваясь в звук. Затем он вздыхал, вешал дутар на место и переходил к следующему. Иногда, словно вспомнив о чем-то, он возвращался к одному из них, и все повторялось сызнова. Торговец с печалью и грустью в глазах пристально наблюдал за слишком придирчивым покупателем.
— Послушай, друг, — не выдержал наконец тот, когда Касым пошел на пятый или шестой круг (торговец сам уже сбился со счету), — ты словно не дутар, а женщину выбираешь!
— Э, что ты знаешь о женщинах и о дутарах! Сравнил тоже!
— Но я их делаю!
— Кого, женщин? — спросил Касым, беря в руки очередной дутар.
— О Аллах! Дутары, разумеется! А женщин делают…
— Без тебя знаю, кто их делает! Сколько стоит этот?
— О, да ты знаешь истинный толк в инструментах! Этот дутар по звучанию схож с трелью соловья, журчанием горного ручья и нежным голосом юной красавицы.
— Я тебя о чем вообще спрашивал? — накинулся на торговца Касым, все еще пребывающий под впечатлением вчерашнего возвращения домой. Ручьи и красавицы вызывали сейчас в нем лишь одни неприятные воспоминания. — Я тебя разве о журчащих женщинах спрашивал, щебечущих соловьями в горных ручьях?
— А о чем же? — недоуменно похлопал глазами торговец.
— Я спросил: «сколько стоит этот дутар?» — а ты мне что завел?
— Чего вы ругаетесь, почтеннейший? Я всего лишь расхваливал свой товар, а расхваливать товар никому не запрещено.
— Ты скажешь мне, наконец, сколько стоит эта твоя поганая деревяшка? — не на шутку разозлился Касым, потрясая дутаром.
— Не скажу! — вспыхнул продавец отворачиваясь. — И это вовсе не деревяшка и, тем более, не поганая! Это прекрасный инструмент, источающий в руках умелого музыканта дивные звуки!
— Ну, хорошо, хорошо! Прости! — примирительно начал Касым. — Я сегодня немного на взводе.
— Я заметил. Прощаю.
— Так сколько?
— Что?
— О Аллах всемогущий! — схватился за голову Касым. — Сколько стоит… — при этих словах он замер на месте, вглядываясь в конец улицы.
Прямо на Касыма, огибая людей, ехали двое всадников в черном. Не узнать их было просто невозможно. И тут Ахмед встретился взглядом с Касымом. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, а потом Ахмед вдруг натянул поводья и воскликнул:
— Глядите, шеф! Это ведь тот жирный боров!
— Чего орешь? — буркнул ему Махсум, оглядываясь по сторонам. — Народ ведь вокруг.
Народ и вправду начал оборачиваться к ним, присматриваясь повнимательнее к двум необычным всадникам, оскорбляющим почем зря человека.
— Ох, простите! — Ахмед понизил голос. — Но ведь это же он!
— Ну и что? Пусть катится ко всем… джиннам.
— Как это — пусть катится? — не поверил своим ушам Ахмед. — Его нужно схватить и… отрубить ему башку, — совсем тихо, прикрыв рот ладонью, закончил Ахмед.
— Ну почему ты такой кровожадный, Ахмед? Он ведь ничего у нас не украл.
— Но обязательно украдет! Вы как хотите, а я его сейчас…
— А, поступай как знаешь, — сдался Махсум отворачиваясь.
Ахмед пришпорил коня, и тот стремглав рванулся к Касыму, застывшему посреди улицы с дутаром в руках.
— Эй, почтеннейший, — торговец подергал за рукав не реагирующего ни на что Касыма, — так вы берете инструмент или нет?
Касым, опомнившись, вдруг рванул вместе с дутаром прочь от лавки.
— Вай мэ! Украли! Инструмент украли! — закричал торговец, но сам не побежал — только оставь лавку, ведь все подчистую растащат! — Люди, держите вора!
Мимо него проскакал всадник. За ним еще один. Торговец отскочил назад, спрятавшись за узкий прилавок. Народ расступался, прижимаясь к стенам домов, чтобы не сгинуть под копытами коней.
Касым бежал не оглядываясь. Шмыгнув в узкую улочку, он сделал круг и опять выскочил к музыкальной лавке, на ходу кидая продавцу две золотые монеты.
— Это за дутар!
— Эй, послушай! А сдачи? Сдачи забери! — крикнул ему ошарашенный торговец. — Ничего не понимаю: то убегает с дутаром, то прибегает вновь и платит больше чем нужно. — Он опустился на коврик и попробовал монеты на зуб. — Настоящие, — пожал он плечами. — Ладно, может, еще прибежит за сдачей…
Касым меж тем уже был далеко. Путая следы, словно заяц, он метался из одной подворотни в другую, но противный Ахмед, этот живодер и разбойник никак не отставал, буквально наступая Касыму на пятки. Уже ничего толком не соображая от страха и долгого бега, Касым добежал до калитки собственного дома, нырнул в нее и захлопнул перед самым носом лошади Ахмеда. Привалившись к калитке спиной, Касым сполз по ней на землю и закрыл глаза. Сердце его бешено колотилось. Воздух со свистом вырывался из его груди.
— Эй, ты, как тебя там? Касым! Открывай, слышишь?
— Меня нет дома! — просипел Касым.
— Не ври, мы видели, как ты забежал в калитку! Правда, шеф?
— А у меня еще одна калитка, с другой стороны! Я в нее выбежал.