Алиана с отчаянием смотрела, как гаснет светящаяся стрелка.
Кабо…
Мачеха спрятала ожерелье и с довольной улыбкой похлопала себя по карману.
– Спасибо за подарочек, Алиана.
– Я вам его не дарила! – огрызнулась Алиана.
– Ты нам жизнью обязана, – буркнул Рейцо. – Без нас осталась бы на улице без гроша, совсем одна. Ты вся наша.
Мачеха оскалила острые зубы:
– И, кстати говоря, я заметила на балу странную фигуру. Очень похожую на тебя, хотя тебе там быть не полагалось. А потом та фигура исчезла, зато некто улетел, подумать только, на ночном драконе! Я тогда решила, что это волшебник или ведьма из гильдии волшебства, и королевский советник Мива разослал запросы для выяснения личности неизвестного. – Она обшарила Алиану взглядом. – Единственная примета – изумрудный плащ.
Сердце у Алианы подкатило к горлу, тяжесть изумрудной ткани камнем потянула ее на дно. Торопясь вернуться, она забыла снять плащ.
Рейцо внезапным движением сдернул с нее плащ так, что ворот обжег шею, и накинул себе на плечи. Полы плаща доходили ему до тощих икр – явно не по росту.
– Спасибо. С ним я получу награду. На несколько золотых можно накупить уйму гинкго.
– Его будет носить Рейна, – перебила мачеха, отбирая у сына плащ.
– Нет, я! – Рейцо дернул добычу к себе, но мачеха ударила его по руке.
– Он мой! – закричала Алиана.
Мачеха оттолкнула ее. Алиана чуть не упала, слезы обожгли ей глаза.
– Я этого не потерплю, – процедила женщина, жирными руками ощупывая драгоценный плащ сверху донизу. – Я не позволю падчерице заполучить семейную славу. Ты… ты! Думаешь, я не замечала, как носится с тобой твой отец, забывая обо мне! Обо мне, законной жене. Такая, как ты, должна понимать свое положение. Такая, как ты, должна уважать все, все, что я для тебя сделала.
Алианиному отцу мачеха была дорога, не то он никогда бы на ней не женился. Но мачеха, всегда ставившая себя на первое место, не могла вынести, что кто-то ему еще дороже. Ревность и отчаянная потребность во внимании выстудили ее сердце, где могли бы жить радость и нежная забота.
– Неправда!
– О, Алиана, ты ведь сама понимаешь. Твое место здесь, и только здесь. Ты не поднимешься выше служанки – ты, простая девчонка-сирота. – Мачеха печально покачала головой. – Даже госпожа Сакамаки – сколько бы ты ни звала ее бабушкой, мечтая присвоить, – никогда не считала тебя родной. Просто она тебя жалела. Потому и оставила тебе шкатулку с нитками, чтобы ты могла и дальше работать здесь и выплатить мне долг.
Эти слова обжигали сердце. Алиана столько раз перечитывала бабушкино письмо, она знала, какого будущего желала для нее бабушка Мари: чтобы Алиана заботилась о ее невестке и внуках, о семье, которая никогда не примет Алиану как родную. Ей здесь не место, но надо смотреть правде в глаза – ей нигде нет места.
Со всех сторон на нее смотрели глаза неродных людей – холодные, беспощадные. Напоминали, что ей больше не на кого опереться. Напоминали, где ее настоящее место. Напоминали, сколько она им задолжала.
– Вы не смеете отбирать у меня плащ, если это я спасла королевство!
Правда вырвалась у Алианы нечаянно. Она уже решилась заботиться о гостинице до следующего Бала селян, как бы трудно это ни было, лишь бы исполнить волю бабушки Мари.
– Да кто тебе поверит! – фыркнул Рейцо. – Кто тебе поверит?
От визгливого хохота мачехи по спине у нее прошла дрожь.
– Зная тебя, можно поверить, что это ты, околачиваясь рядом с пропастью, собирая свои травки, запустила сюда ночного дракона.
– Я правду говорю! Спросите гильдию волшебства.
– Гильдию… – равнодушно протянул Рейцо. – Этих корыстолюбивых ведьмочек и волшебничков? Сказки у тебя такие же глупые, как у бабки.
Словно кто-то разломал и растоптал в пыль тот уголок Алианиного сердца, что согревали бабушкины сказки и память о приключениях.
– Вовсе ее сказки не глупые! – возмутилась Алиана.
В кармашке зашуршало письмо. Даже в огне и дыму драгоценные слова бабушки Мари, ее бесценная просьба лежали у сердца – каким бы неблагодарным ни показало себя семейство Енокида.
– Бабушка Мари так вас любила, а вы черните ее память!
К ней протянулась холодная рука с острыми ногтями. Мачеха подцепила Алиану под подбородок, заставила поднять голову.
– Ну-ка, повтори!
– Не хочу я здесь торчать! – Слова срывались с губ, резкие, но честные. – Не хочу торчать с вами в этой глуши. Любое место в королевстве куда лучше этого.
– Ты… – прошипела мачеха. – Неблагодарная девка! После всего, что я для тебя сделала! Я тебе покажу, кто ты такая! Как тебе понравится: запрещаю видеться с людьми. Ни с кем – будь то постояльцы, королевский советник, да хоть сама королева. Не смей выходить с этого чердака. Увидишь, как скоро все о тебе забудут. Ты лишняя, никому не нужна и, главное, никому не дорога. Будешь шить для меня – этого едва хватит, чтобы отработать содержание. Со временем научишься благодарить меня – единственную, кто тебя кормит и одевает. Это будет необходимый урок!
Мачеха схватила дочку за руку.
– Ни минуты больше не останусь в этой ужасной конуре. Рейцо, захвати ключ!
– Погодите…
Перепуганная Алиана смотрела, как мачеха подгоняет Рейцо с Рейной и уносит трофей – изумрудный плащ.
– Запомни: ты, Алиана, никто и никем не будешь. – Женщина, кривя губы в злой усмешке, слетела вниз по лестнице. – Может, и я о тебе забуду.
Дверь захлопнулась, щелкнул замок, и Алиана осталась в темноте.
К вечеру следующего дня дверь распахнулась.
Алиана подняла голову, она сидела, привалившись к стене. Все пальцы у нее были в ссадинах после безуспешных попыток сорвать замок или открыть окно. Тогда она взялась за иглу, сделала вид, что занята починкой.
– Мать сказала ведьме, что ты не хочешь ее видеть, – проскрежетал в ушах голос Рейцо.
Алиана уколола себе палец.
– Что?
– Ты, ясное дело, зла на ведьму, что она втянула тебя в переделку, – блестя глазами, продолжал сводный брат. – Мать, во всяком случае, ей так и сказала: «Алиана сегодня в ужасном состоянии. Она больше не хочет тебя видеть».
Алиана уже не чувствовала боли в уколотом пальце. Наглое вранье навалилось на нее, заглушив все чувства. Наверняка Нела не поверила…
– Та девчонка очень расстроилась, – говорил Рейцо. – Мачеха ей объяснила, что ты чтишь последнюю волю бабушки Мари и желаешь остаться с семьей.
– Ох…
У Алианы упало сердце. Нела ведь знала, как много значит для нее бабушка Мари и ее просьба. Мачеха нашла превосходный предлог. Неле даже в голову не придет, что это ложь.
В дверь снова постучались. Взгляд Алианы скользнул к проему, но Рейцо заслонил его собой. Прорваться мимо него Алиана не сумела бы.
В дверь просунулась голова Рейны.
– Опять заходили твои друзья.
– Нела вернулась?
– Нет, не ведьма, – ответила Рейна. – Мальчик из трактира. Пекарь.
Исао…
Алиана схватила сестру за руку:
– Он здесь? Ой, нельзя ли мне с ним как-то увидеться?
Может, он сумеет позвать на помощь Нелу?
– Он уже ушел. – Рейна покачала головой.
– Мачеха выгнала?
– Нет, сам не захотел остаться.
Рейцо прислонился к дверному косяку. На губах у него играла холодная усмешка.
– Он просто зашел предупредить, что уезжает.
– Уезжает?
– Отправляется куда-то на восточную границу Ривеля, станет там подмастерьем пекаря. – Рейцо опять самодовольно ухмыльнулся. – В ту сторону собрались несколько старателей, вот и твой друг с братцем с ними.
Сердце у нее наполнилось радостью. Наконец-то Исао досталось место подмастерья в Мияде.
И тут же сердце снова упало.
Рейцо это заметил, с издевкой усмехнулся и бросил перед ней кусок ткани.
Незаконченный коврик бабушки Мари с картиной рождения королевы Нацуми. Последний, над которым бабушка с Алианой трудились вместе.
– Как проголодаешься – вот твой билет к следующей трапезе, – фыркнул Рейцо. – Закончишь – получишь что-нибудь поесть.
– Тут работы на целую неделю, и то если не спать.
– Ну и удачи тебе, – бросил Рейцо, вытаскивая с чердака Рейну и запирая дверь.
Щелкнул замок. Алиана молча разглядывала незаконченную вышивку. Как напоминание, что бабушки Мари нет, что Нела и ее магия не вернутся, что ей не найти Кабо, что Исао покинул наконец этот пыльный городок – и ее тоже.
Она потянулась к карману. Несколько слов от папы – все, что у нее осталось. Их еще не отобрали.
В карманах было почти пусто. Видно, спеша вернуться в гостиницу, она выронила блокнот. Остались только пыль, сухие крошки между пальцами – и мачехина записка отцу. Алиана с болью в сердце отшвырнула ее в угол. Нет у нее ни ожерелья, ни отцовского блокнота, ни любимых друзей.
Она сползла по стене, притулилась под заколоченным окном. Прибитые сводным братом доски заслонили от нее весь мир.
Она осталась одна, совсем одна.
Часть четвертая
Глава 24Самая долгая ночь
Кругом было темно. Алиана плыла в бесконечном черном море, словно их пыльный городок Нарасино провалился в пропасть – или не городок, а ее будущее, – и она застряла, затерялась в расщелине.
Пальцы нащупали стену. Она провела рукой вверх, наткнулась на толстую доску, прибитую поверх окна. Может, сумеет оторвать и выбраться?
Алиана попробовала отковырнуть доску, на этот раз обернув руку тряпкой. Она тянула за конец доски, пока не загорелись мышцы.
– Пожалуйста, пожалуйста, – приговаривала она, упираясь пятками.
Перехватилась покрепче и… ух!
Толстая щепка проткнула ткань и вонзилась прямо в указательный палец. Шипя от боли, Алиана выдернула занозу. Из инструментов у нее одни швейные иглы, с ними с чердака не выберешься.
Она села под стеной. Голова болела, глаза жгло. Когда она подтянула коленки к груди, в кармашке зашуршало письмо. Снаружи слабо слышалось воркование голубя и ответное кудахтанье Яйки.