Не проходит и пары минут, как замок ванной комнаты щелкает, и появляется Нил, одетый в черные джинсы и синий джемпер. Его волосы все еще влажны, и от него пахнет в точности так, как пахло от Люка. Просто наваждение какое-то.
— Окей, — говорит он, садясь на край незаправленной кровати. — Что это за платье?
Я продолжаю стоять у стола, сжимая платье в руках.
— Господи, да вы вся дрожите. — Нил подходит и забирает его у меня. — Оно совершенно мокрое. И вы тоже промокли.
— Его выбросило на берег. Я нашла его на скалах.
— Вы нашли его на берегу?
— Это платье Алисы. Я говорила с ее начальницей из «Лалика», и она сказала, что вдень своего исчезновения Алиса купила свадебное платье и принесла его показать. Я пошла в единственный в городе салон для невест, где мне рассказали, какое платье она купила. Тогда я вспомнила, что вчера вечером видела что-то на берегу, и вот я нашла его.
— Но зачем ей понадобилось покупать свадебное платье?
— Может быть, просто хотела похвастаться. Некоторые из ее коллег выглядят сущими ведьмами, поэтому меня не удивит, если она купила его просто для того, чтобы утереть им нос. Оно стоит несколько тысяч.
— Она тратила почти все свои деньги на кошек и случайные вещи из интернета, но когда у нее что-то оставалось, откладывала.
— Так она откладывала их на это?
— Я не знаю. Мне известно только то, что она на что-то копила.
— Я говорила со здешним уборщиком Тревором. Он отсидел за кражу со взломом. Вы знали об этом? Знали, что она работала рядом с уголовником? — Нил качает головой. — Может быть, вам стоит его проверить? Там на платье — кровь.
Нил раскладывает платье на полу и расправляет рукава, потом переворачивает его и, прищурившись, разглядывает тусклые розовые пятна.
— Черт.
— Мне кажется, это оно было в мешке, который мы видели на видеозаписи. А вам?
— Может быть, вы и правы. Мне надо сообщить об этом.
— И тогда они станут серьезнее ко всему относиться?
— Они и так относятся к случившемуся очень серьезно. Они ведь разыскивают ее, разве не так?
— Но ведь это… это что-то совершенно другое, правда? — Я боюсь услышать его ответ, но мне необходимо его услышать, потому что только он скажет мне всю правду.
— Угу, — признается он, — гораздо серьезнее.
— Нил, вы знали, что на прошлой неделе в этом отеле убили женщину?
Он медленно кивает, ожидая продолжения, но я жду, что скажет он.
— Тесса Шарп. Ее задушили.
— Тот уборщик сказал мне, что Алиса очень интересовалась ее смертью. Думала, что убийца охотится за кем-то другим, может быть за ней.
— Она думала, что та женщина была очень на нее похожа. Опять эта ее паранойя. — Он встает и берет со стола свой телефон.
— Кому вы собираетесь звонить?
— В главный офис. Они отвечают за защиту свидетелей по всей стране и уже помогали мне с Алисой. Я сейчас вернусь.
Нил выходит в коридор. Я не иду к двери подслушивать — мне совершенно не хочется знать, о чем они будут говорить. Хожу взад-вперед рядом с разложенным на полу платьем. На улице снова начинается дождь, ветер поднимает в заливе волны. Сажусь на край кровати и гуглю Тессу Шарп. Во всех новостях мелькает одна и та же фотография: молодая женщина с огненно-рыжими волосами и голубыми глазами. Двадцать восемь лет, руки были связаны синими кабельными стяжками, ведется расследование, никто пока не арестован.
В моей голове снова начинают крутиться ужасные картины: какой-то мужчина проникает в квартиру Алисы и убивает ее в постели; кровь брызжет во все стороны и попадает на платье, висящее на двери гардероба; море выбрасывает на берег холодное обнаженное тело…
Я так больше не могу. Мне надо перевести дыхание, успокоиться и собраться с мыслями. Надо, чтобы Нил вернулся и взял обе мои руки в свои, как иногда это делает Пэдди.
Беру с кровати подушку и кричу в нее изо всех сил, но это ничего не дает, только подушка становится немного влажной. Нил не вбегает в номер, я вообще перестаю слышать за дверью его голос. Пробегаю список контактов на моем телефоне, нахожу Пэдди и звоню ему.
— Але, — раздается в трубке его радостный голос.
— Пэдди, это я.
— Привет! Как дела? Все в порядке? Ты нашла Алису?
— Пока нет. Но все в порядке, не беспокойтесь.
— Все в порядке или все «в порядке»? — спрашивает он.
— Нет, правда. — Мне совсем не хочется перекладывать на него ту боль, которая разрывает меня сейчас напополам. Пусть уж лучше продолжает в том же шутливом тоне. — Никаких новостей.
— Айзек сказал, что делом занимается какой-то горемычный сыщик. Это правда?
— Вообще-то он не сыщик. Он работает в программе защиты свидетелей, и он совсем не так плох. Как дела у вас?
— Хорошо. Правда, позавчера вечером дул сильный ветер и поломал несколько деревьев.
— Ого.
— Мы ждем службу, которая придет и спилит обломанные ветки. Зато теперь у нас будет достаточно дров для камина.
— Это хорошо.
— Еще мы позвали несколько студентов из местного колледжа, чтобы они выдрали всю крапиву и ядовитый плющ, растущие возле пруда. А еще муж подруги Лизетт придет завтра, чтобы посмотреть на старые свинцовые водопроводные трубы.
— Окей.
— Но самая большая новость заключается в том, что из пруда уходит вода. Да, и ты была права насчет штукатурки на лестнице. Ее всю придется ободрать.
— Замечательно, — говорю я, закрывая глаза.
— Что замечательно? Ты хотя бы слушала меня, Фой? Это все сплошная головная боль.
— Да нет, это нормально.
— Ты иногда скучаешь по нам?
Немного.
— Когда думаешь вернуться? Не знаю. Надеюсь, что скоро.
— Ты уверена, сестричка, что ты не переоцениваешь свои возможности?
— Абсолютно уверена.
Мне хочется сказать ему: «Я приеду, как только найду Алису», но я не могу этого сделать, потому что уже не вполне уверена в этом. Чувствую, как слезы снова начинают катиться у меня из глаз, и мой брат (ну не зря же он мой брат) сразу это чувствует.
— Выше нос, Фой! Ты обязательно найдешь ее.
Я знаю, что он заговаривает мне зубы, потому что сейчас мне нужно именно это. Мне удается кое-как выдавить из себя «пока», и я бросаю телефон на другой конец кровати. В панике иду к окну и прижимаю ладони к холодному стеклу. Пытаюсь вспомнить какой-нибудь стишок, но ничего не получается — я слишком паникую. Дыши, говорю я себе: глубокий вдох считая до десяти и выдох считая до семи. Вдруг в голову приходит:
Сейчас мне шесть, сейчас мне шесть,
Я мудр, как никогда.
Мне будет шесть, мне будет шесть,
Сегодня и всегда.
Дальше ничего припомнить не удается. Нет, это не работает.
Вижу на другом конце залива идущую к причалу лодку береговой охраны, а ведь еще только час дня. Видимо, надо готовиться к плохим новостям.
В этот момент в номер входит Нил, и в груди у меня все сжимается.
— Почему спасатели возвращаются, ведь еще только середина дня?
— Они решили прекратить поиски, — отвечает Нил. — Как раз об этом я и хотел с вами раньше поговорить. Они больше не рассматривают эту миссию как спасательную операцию.
— Что?
— Прошло четыре дня, Фой.
— Вы имеете в виду, что они больше не ищут живого человека, верно? Теперь они ищут тело.
Нил тоже бросает свой телефон на кровать и наклоняется, чтобы поднять с пола свадебное платье.
— Надо положить его во что-то. Можете достать из гардероба чехол для костюма?
Я не двигаюсь с места.
— Когда вам стало известно, что они прекращают поиски?
— Утром. Мне позвонил полицейский, который приходил сюда раньше.
Нил достает чехол, запихивает в него платье и застегивает молнию.
— А мы сами можем продолжить поиски? Наймем лодку…
— Нет, мы не можем этого сделать.
— Почему?
— Слишком опасно. Посмотрите сами. — В заливе бушует шторм. По окнам хлещет дождь, и кажется, что ветер вот-вот оторвет отель от земли и унесет его в небо. — Поиском занимаются добровольцы. Нельзя посылать их в море в такой ураган.
— Что же мы тогда можем сделать? — Слезы вновь текут у меня из глаз, и я даже не стараюсь их вытирать.
Нил подвигает кресло поближе ко мне и садится в него.;
— Мне нужно вам кое-что сказать, но прежде вы должны пообещать мне держать себя в руках, окей?
Я молча смотрю на него.
— Я только что говорил с моей коллегой Рани из Бристоля. Она занималась некоторыми людьми из нашей базы данных. Вы не хотите сначала переодеться? — Он смотрит на мой промокший джемпер и джинсы, и я внезапно понимаю, что ужасно замерзла.
— Нет, — я обхватываю себя руками, готовясь слушать. Я поступала так в больнице, когда мне сообщили, что мой отец умер, а Пэдди нуждается в ампутации. И точно так же обнимала себя, когда врач скорой помощи сказал про Люка и когда УЗИ дважды показало, что сердце плода не бьется. Это моя естественная защитная поза.
— До сегодняшнего утра я не знал о довольно неожиданном повороте событий. Дело в том, что от полиции ускользнул весьма опасный преступник, который был в банде, но не входил в троицу, которая убила вашего дядю.
— Что означает…
— Что означает, что все проходящие по делу свидетели могут быть в опасности. Вы никому не называли настоящее имя Алисы сегодня утром?
Ну да, всем и каждому. Но Нилу я об этом не скажу.
— Нет. Почему вы спрашиваете?
— Потому что Рани сказала мне, что этот человек в прошлом месяце был где-то в этом районе. Они установили на его машину маячок и нашли ее брошенной на берегу всего в семи милях отсюда.
— Кто он такой и почему его не было в числе тех, кого осудили за убийство дяди?
— Он уже сидел в тюрьме за другое преступление, но он был их близким другом.
— Это не тот сексуальный маньяк, о котором вы мне говорили? — спрашиваю я, а кровь уже стынет в моих жилах. Нил ничего не отвечает, и его молчание говорит само за себя. — Господи! Так это он? Говорите!