– Ладно! Живите, если совесть позволяет! – разрешила Таня.
Уже на пороге они услышали крик Нины:
– Ой! Я совсем забыла сказать: вас недавно спрашивал мужчина, хотел к вам подняться, но я не разрешила. Я правильно сделала?
Подруги неопределённо пожали плечами и вышли на улицу. Под тем деревом, под которым они стояли вчера, ожидал их знакомый Пётр.
– Здравствуйте! – оторвался он от ствола и подошёл, приветливо улыбаясь. – А я вот вас караулю, вы не могли бы мне ещё помочь?
– Поможем, если сможем! – скаламбурила Таня. – Сколько ещё нужно?
– Нет, вы меня не поняли! – замахал Пётр перед собой короткими руками. – Вы не могли бы пойти со мной в милицию?
– Зачем в милицию? – в один голос удивились девушки.
– Я вчера подал заявление о краже паспорта, и мне сказали, что нужно привести свидетелей, которые могут подтвердить факт кражи документа. Только тогда они мне выдадут справку о его пропаже, чтобы я предъявил её в отделении милиции своего города. Тогда мне восстановят паспорт и будут разыскивать украденный, – Пётр говорил так долго и с волнением, что весь вспотел.
– Да не переживайте вы так! – не выдержала Таня. – Мы, конечно, поможем вам. Правда, Зин? Только займём на пляже место.
Простынка, которую оставил накануне Костик, была расстелена на песке близ облюбованной коряги и прижата по углам камнями, после чего все отправились в милицию.
В четвёртом кабинете, куда привёл их потерпевший, девушек встретили как старых знакомых.
– А, опять нас порадовали своим посещением? Что на этот раз нашли? – заулыбались все три сотрудника.
– На этот раз не нашли, а потеряли! – сказала Татьяна.
– Как потеряли? Что? – вразнобой поинтересовались следователи.
– Вообще-то не мы потеряли, а вот наш знакомый! И не потерял, а вчера у него всё украли, так что выдайте ему необходимую справку, а мы подпишем, что нужно, – по-деловому распорядилась Таня.
– Ну что ж, интересные вы девушки! – сказал капитан. – И драгоценную находку сдаёте в милицию – другие бы присвоили себе, и второго товарища уже выручаете – других не заманишь к нам, особенно, свидетелей.
Пётр посмотрел на спутниц с удивлением и добавил с гордостью:
– Они мне ещё денег одолжили, пока мне не пришлют!
Тот же следователь записал историю кражи и, уточнив фамилии свидетельниц, попросил внизу расписаться. Наконец он обратился к потерпевшему:
– Так, Пётр Александрович Жизняев, из вашего города пришёл факс, что под таким именем и по такому адресу проживает гражданин, который в данный момент, со слов жены, находится тут, у нас. Год рождения тоже совпал – тысяча девятьсот шестьдесят седьмой. Так что мы сейчас вам выдадим справку, которую вы по прибытии домой должны предъявить в паспортный стол.
Таня и Зина, не веря своим ушам, ущипнули друг друга. Нет, всё это наяву! Не может быть, чтобы это было простым совпадением имени и фамилии.
– Вы сегодня завтракали? – спросила Петра Таня, когда они вышли на улицу.
– Да нет. Как-то не до этого было, да и похудеть не мешало бы, да и какая-никакая, а всё ж экономия, – признался Пётр.
– Но сейчас уже такое время, что вполне можно объединить завтрак и обед – дёшево и сердито! Всех угощаю! – сказала она тоном, не терпящим возражений.
Новый знакомый, как оказалось в кафе, отсутствием аппетита вовсе не страдал и не мучился по поводу лишнего веса. За считанные минуты он уничтожил еду, которой хватило бы на трёх человек, причём сделал это сосредоточенно, быстро и не отвлекаясь по сторонам. Подруги, с удивлением поглядывая на своего сотрапезника, только приступили к принятию пищи, выпив по фужеру минеральной воды. Расправившись со всеми блюдами, Пётр осмотрел начатые и ещё не тронутые порции девушек и спрятал руки под стол.
– Вы ещё что-то хотите? – сдержала улыбку Таня.
– Да! Пивка, если можно! – потупил глаза мужчина.
Две кружки мигом опорожнились; пена, не успев осесть, медленно сползала по стенкам.
– Если бы мне нужен был работник, я бы выбрала вас, Пётр Александрович. А знаете почему?
– Не надо так официально! – попросил мужчина. – Называйте меня просто: Петром или Петей. А почему меня бы выбрали?
– Да едите быстро, основательно, по-деловому! Раньше на Руси так выбирали работников: кормили их. А кем вы, кстати, работаете? – поинтересовалась она.
– Я предприниматель. Продаю строительные материалы: гипс, цемент, шифер, сетку-рабицу и тому подобное.
– У вас, я слышала, есть жена?!
– Да, мы с женой живём одни – нет у нас детей. Жена бесплодная попалась.
– А давно вы в браке?
– Да уж десять лет отметили!
– Выходит, вы женились в тридцать лет! Что так поздно? Вы извините, что я любопытствую! – обворожительно улыбнулась Танечка. – Люблю слушать жизненные истории.
– Нет, ничего, – разрешил Пётр, откинувшись на спинку стула. – Имеете право: уже два раза помогли мне, да и с голоду не дали сегодня умереть. Тем более, у меня никаких тайн особых нет. А насчёт женитьбы – так это мой второй брак. Первый раз я женился сразу после армии. Влюбился без памяти в соседку, которую знал с детства и не замечал. А тут приехал домой, весь такой бывалый, загулял сначала, а потом как-то надоело с друзьями жизнь пропивать, очнулся и посмотрел по сторонам. И вдруг увидел тоненькую тростиночку с огромными тёмными глазами, как у оленя, и запылало у меня что-то внутри. Куда ни иду – везде её вижу. Вот и решил вдруг жениться. Прямо пришёл к ней домой и прямо при её родителях объяснился в любви и позвал замуж. Она вдруг расплакалась и сказала, что ещё до армии меня любила.
В общем, сыграли мы свадьбу и стали с ней жить душа в душу. Я пошёл на стройку работать каменщиком, зарабатывал по тем временам совсем неплохо. Она училась в художественном училище, потому что очень хорошо рисовала. Вскоре у нас родилась дочь Танечка. Мы тогда уже от родителей жены в новую квартиру переехали – мне от нашего треста дали. Моя Лиля работала художником-оформителем в кинотеатре, я стал прорабом, а моей дочке шёл третий год, когда наша семейное счастье разбилось на мелкие осколки.
Вначале погибли её родители в автокатастрофе, затем умерла моя мать. Говорят, беда одна не приходит. А тут бы и начнись светлая полоса! Так нет! Не думал я, не гадал, как попал в следственный изолятор. Потом состоялся суд, и меня осудили на пять лет. Адвокат у меня был никудышный – нам его назначили, потому что я запретил моей Лиле влезать в долги и нанимать защитника за деньги. Я по наивности думал, что и так дадут самое большее – несколько лет условно. А повернулось всё совсем иной стороной.
Мужчина замолчал, видимо, заново переживая те далёкие события, полез в карман, достал пачку сигарет и, выбив одну ударом пальца по донышку, задымил, потом, спохватившись, спросил, можно ли курить.
– Да! Пожалуйста! Скажите, а за что же вас осудили, что вы такое совершили? – вернула Петра к воспоминаниям Таня.
– Я уже говорил, что работал прорабом на стройке. Однажды к нам поступил на работу парень после армии, он мне тогда сразу не понравился. Даже непонятно, почему я чувствовал глухое раздражение, когда его видел. И надо сказать, что не я один сторонился его. А он как чувствовал такую враждебность с стороны бригады и старался подлить масла в огонь: в каждом находил какую-то неприятную черту и начинал обидно насмехаться. Не раз доходило до драки. Я как старший на стройке постоянно разнимал сцепившихся, разводил по углам, хотя сам хотел надавать тумаков этому зарвавшемуся выскочке.
И вот однажды возникла драка, зачинщиком которой был, как всегда, этот хмырь. Мне в очередной раз пришлось растаскивать дерущихся. И так мне до одури это надоело! В общем, тряханул я этого гада от души, то есть что есть силы, и оттолкнул от себя. Тот не удержался на ногах и полетел с третьего этажа стройки. Упал он на гору кирпичей, сломал позвоночник и повредил свою дурную голову. В больнице он умер, не приходя в сознание, – врачи сказали, что осколок черепа пронзил ему мозг. В общем, меня обвинили в причинении смерти по неосторожности плюс нарушении правил безопасности на стройке. Так я попал в колонию общего режима.
Через пять месяцев моего пребывания на зоне мне пришло письмо от жены. Она писала, что их выселили из ведомственной квартиры буквально на улицу, что ей невыносимо тяжело стало жить одной с дочерью, хоть в петлю лезь. Она просила меня: если я её по-настоящему люблю, дать ей развод, чтобы она попыталась устроить свою жизнь. Я её действительно любил и, как мне не было больно, дал ей своё согласие, но при условии, что она оставит мою фамилию. Я надеялся её найти после отсидки.
Мне не пришлось отбывать весь срок: меня выпустили раньше за хорошее поведение. Я вернулся почти через три с половиной года. В нашей квартире жили чужие люди. Наши бывшие соседи сказали мне, что Лиля жила у них некоторое время, пока не сняла угол у какой-то старушки. Больше её они не видели. Я обратился в адресное бюро, чтобы найти жену и дочь, но мне дали справку, что их в городе нет.
Я долго не мог устроиться на работу, пока меня не взял в свою бригаду один предприниматель. Мы строили частные дома и дачи. Жил я вначале в конторе, пока не познакомился с молодой женщиной. Она работала продавцом в магазине, куда я ходил за продуктами. Была она одинока. Муж бросил ее из-за того, что она не могла родить. Варя жила одна в двухкомнатной квартире своих родителей. Те были уже на пенсии и жили на даче. Я долго приглядывался к ней, потом пригласил встретиться после работы. Мы погуляли, сходили в кино. Я сразу рассказал ей о своей судимости. Потом мы встречались ещё несколько раз, пока она не пригласила меня жить вместе с ней, если я испытываю какие-нибудь чувства к ней. Стыдно сказать, но я, мечтавший всё-таки найти свою семью, переселился к Варе, взвесив все за и против, не испытывая к ней ни капли того чувства, которое ещё мучило меня. Я тайно от Вари пытался разыскать Лилю с Танечкой через милицию, но там надо мной посмеялись: