– Как ты? Нет новостей?
– Нет! Танин телефон не отвечает. А у тебя?
– Ищут! Перекрыли выходы из города, но, возможно, Таню вывезли раньше. Мы сообщили в Туапсе, в соседние посёлки, Горячий Ключ, Краснодар. Везде обещали помочь. Хотя есть вариант, что она находится где-то здесь. Завтра по местному радио и телевидению попросим население о помощи, сообщим приметы Тани. А ты, родная, попытайся уснуть.
Зина услышала в трубке гудки отбоя и снова позвонила Тане. И опять услышала: «Телефон абонента выключен. Попытайтесь дозвониться позднее». Зина заплакала, упав лицом в подушку. Так, лёжа и тихо роняя слёзы, она незаметно провалилась в сон.
Ей привиделся безлюдный берег моря, освещённый ярким солнцем. Издали по глубокому белому песку, с трудом передвигая ноги, в длинном розовом платье бредёт Таня, на руках держа ребёнка. Она показывает маленькую девочку, одетую в тряпьё, и Зина с ужасом видит вместо хорошенькой мордашки ребенка то ли сморщенное лицо старушки, то ли мордочку макаки.
Зина стремительно вынырнула из сна и села, стараясь восстановить сбившееся дыхание. По телевизору шёл заграничный фильм ужасов: за людьми гонялся убийца в маске, кровь лилась рекой. Зина переключила канал и оставила спортивные новости. «Какой странный сон?» – думала она, с удивлением прислушиваясь к новым, приятным, ощущениям. Ночное видение подарило надежду, смущала только странная концовка.
– Что бы это значило? – вслух спросила себя Зина и испугалась хриплого голоса. Стрелки на часах уже показывали пятнадцать минут пятого. Телефонный звонок Татьяне опять не дал результатов. Тогда она набрала номер Валерия. Муж ответил почти сразу:
– Ты почему не спишь? До утра всё равно вряд ли будут новости! Ложись!
– Я уже подремала. Ты знаешь, мне приснился такой странный сон о Танюшке! – горячо говорила сиплым голосом Зина. – Понимаешь, она шла мне навстречу, и солнце светило, и в розовом платье она была! Чувствую, что Танюшка жива, она должна найтись!
– Я рад, что ты воспрянула духом! – тихо и без особого энтузиазма произнёс Димыч. – Будем надеяться на лучшее.
– Ну, успокоил так успокоил! – в сердцах сказала Зинаида в пикающий телефон.
Она решила больше не спать, предчувствуя, что скоро наступит развязка. Вскипятила чай, нашла в холодильнике подсохший кекс и с аппетитом съела его; затем, взглянув на часы и отметив, что до рассвета ещё около часа, не выключая телевизора, попыталась отвлечься книгой Дарьи Донцовой.
Около шести часов Зина умылась в ванной комнате и вышла на балкон. Над землёй зарождалось серое утро, со своей высоты на тихое море взирало совершенно чистое небо и сулило ясный солнечный день. Лицо освежал лёгкий бриз, осушал влагу в глазах. Зина, облокотившись о перила, слушала щебет ранних пташек и смотрела вдаль, за ту черту, где море сливалось с небом. Из прихожей неожиданно послышался громкий нетерпеливый стук, и тут же зазвонил телефон. Зина вскочила в комнату, схватила мобильник с дивана и, торопясь к входной двери, на бегу прокричала в трубку «алло». Голос мужа сказал:
– Открывай, не бойся, это я стучу.
В едва отворившуюся дверь стремительно ввалился Димыч, почти насильно увлекая жену по коридору в комнату. Она, не понимая причины такого обхождения, испуганно спросила:
– Что? Плохие известия?
Валерий, усадив Зину на диван, плюхнулся на стул напротив. Лицо его было каким-то странным: красные воспалённые глаза почему-то светились лукавством, скулы и губы слегка подрагивали.
– Почему ты молчишь? Что с тобой? – не понимала Зинаида.
Она проследила за взглядом мужа и повернула голову налево – в дверном проёме, прислонившись спиной к косяку, стояла Таня и измученно улыбалась. Зина, вскрикнув, бросилась на шею дорогой подружке. Обнявшись, обе присели на диван, продолжая держаться за руки и смотреть друг другу в глаза.
– Где ты была? – прошептала сквозь слёзы радости Зиночка.
– Потом, потом всё расскажу! Сейчас накорми нас чем-нибудь, дай хотя бы чаю!
Таня поднялась и выглянула в коридор:
– Петровна, где ты? Что там стоишь? Проходи, не стесняйся!
Зина удивлённо оглянулась на дверь: в комнату Таня вводила Григорьеву, ту старушку, с которой менее суток назад расстались в камере предварительного заключения.
– Ну, надо же! А вы откуда? – поразилась она.
– Петровна меня спасла! – ответила подруга вместо Григорьевой, которая явно оробела в незнакомой обстановке.
– Садись за стол! – приказала старушке Таня. – Вот сюда.
– Мне бы руки помыть! – перебирая складки грязной чёрной плиссированной юбки, тихо попросила Григорьева.
– Пойдёмте, я покажу, – предложила Зина.
Выпив крепкого чаю с подсохшим сыром и печеньем, оставленным ранее, как неприкосновенный запас, все разместились в комнате, забыв об отдыхе и сне: Зинаида, сгорающая от любопытства, остальные, возбуждённые из-за пережитого.
– Ну, начинай! – взмолилась Зина, уже не в силах сдержать своего нетерпения.
– Ладно, слушай! Вчера я пошла к морю, походила по набережной, потом уже решила вернуться в гостиницу и по пути зашла в несколько магазинчиков, чтобы купить кефир или ряженку. Нигде кисломолочных продуктов не оказалось, и я решила пройтись в город: время ещё было детское, и людей на улице было много.
В гастрономе за автовокзалом я купила коробку свежего кефира и вышла на улицу, собираясь вернуться в номер. Рядом с магазином стояла чёрная иномарка (я её там раньше не видела), а около машины прохаживался молодой мужчина кавказской внешности. Он обратился ко мне и с лёгким характерным акцентом спросил, где находится гостиница «Кавказ». Я сказала, что недалеко и я иду как раз туда. Мужчина предложил меня довезти, чтобы я показала дорогу. Я рассудком понимала, что нельзя садиться к незнакомым людям в машину, и попыталась придумать предлог, что мне надо ещё зайти в один магазин. Этот мужчина улыбнулся и сказал, что я зря боюсь его, что он ничего мне плохого не сделает, что он должен попасть в эту гостиницу, где у него с братом забронирован номер. Он впервые в этом месте и не может сориентироваться на улицах. Я сдалась после того, как он назвал Умрихина Андрея Палыча.
Только я оказалась в машине на заднем сидении, как рядом со мной с правой стороны уселся и подвинул меня этот тип – он назвался Давидом. Водитель, якобы брат Давида – кстати, звать его Артуром – угрюмый такой, спросил, не поворачивая головы, в какую сторону ехать. Я сказала, машина только тронулась с места, как я почувствовала укол в правую ногу. Больше ничего не помню.
Очнулась я оттого, что меня трясут и дёргают. Я открыла глаза, а надо мной в темноте лицо сатира – прости, Петровна. Я страшно испугалась этого странного существа. Тем более оно с пыхтением перевернуло меня и стало дёргать мои руки – я их почти не чувствовала, особенно ломило суставы в плечах. Я хотела закричать, но во рту что-то мешало, и я смогла только замычать. Когда мои руки освободились, надо мной опять наклонилось это странное лицо, которое мне уже показалось ликом Медузы Горгоны (прости, Петровна, вокруг твоей головы в лунном свете шевелились волосы). Существо мне прошептало, чтобы я вела себя тихо, и помогло мне принять сидячее положение. Я уже привыкла к темноте и смогла рассмотреть старушку. Это была, как вы уже поняли, Григорьева, которая вчера не хотела покидать камеру. Я вытащила изо рта кляп – такая гадость, хоть бы не заболеть (неизвестно, что за тряпку они мне засунули), – отплевалась, огляделась: сижу на бетонном полу среди кирпичей, надо мной звёздное небо, вокруг стены с проёмами для окон. Григорьева шепчет, что надо срочно бежать отсюда, пока не вернулись за мной. «Кто вернётся?» – спрашиваю я, ничего не понимая. «Тебя привезли сюда на чёрной машине, двое чуреков перетащили на второй этаж, а сами уехали», – шёпотом отвечает Григорьева. «Какие чебуреки?» – опять не понимаю я. «Чуреки! Ну, кавказцы! Пойдём скорей отсюда!» – умоляет Петровна. Я еле поднялась с ее помощью – ноги почти не держали. Мы спустились вниз по бетонным ступеням, держась за стены. Григорьева вывела меня во двор и потащила за руку через кучи строительного мусора к забору, отодвинула одну доску, и мы через щель вылезли на улицу. Петровна перебежала через дорогу и юркнула в кусты, я – за ней. Так мы, прячась за кустами, двинулись вдоль дороги по направлению к центру.
На улицах было безлюдно и тихо, только иногда из дворов лаяли собаки, и тогда мы бежали вперёд, не таясь. Редко мимо проезжали легковые машины, и тогда мы приседали и прятались за кустами. Несколько раз видели милицейскую машину. Моя спасительница предложила сдаться милиции, но я не хотела осложнений, торопилась в гостиницу к тебе. На главной улице, в районе автовокзала, ни деревьев, ни кустов нет, и мы двигались вдоль стен. Там нас и обнаружил милицейский патруль и доставил в отделение, где находился твой муж. Надо сказать, что я готова была при удобном моменте сбежать оттуда, но когда увидела Димыча, то успокоилась и поняла, что теперь всё будет хорошо. Вот только жаль стало Петровну: она так расстроилась, что попасть снова в камеру ей не удастся. Вот я и решила удочерить мою спасительницу! Не смейтесь! Я заберу Петровну с собой, она будет жить с нами в новом доме как член семьи!
Старушка не верила своим ушам: ей казалось, что это сон и такого на самом деле быть не может. Но те, кто близко знал Татьяну Калугину, сразу поверили ей, зная, что ее слова никогда не расходятся с делом.
– В отделении, – продолжила рассказ Таня, – мне пришлось дать показания, нарисовать портрет моего похитителя Давида. Давала показания и Мария Петровна. Только потом нас отпустили и даже подвезли к гостинице на милицейской машине. А до этого к тому дому послали засаду! Правильно я говорю, Димыч? Ну, по-моему, теперь я всё рассказала. Вопросы к докладчику есть?
– Есть! Скажи, почему ты не отвечала по телефону?
– А у меня его нет! Наверное, братья-разбойники забрали! – с сожалением ответила Татьяна.
– Петровна! – поверну