ет, просто войдет как старый друг в переднюю дверь без стука.
– Не мешайте мне выполнять свою работу, мистер Кулак, – посоветовала я. – Потом вы сможете выполнить свою.
Не дожидаясь его ответа, я пошла обратно к машине, развернулась в обратном направлении и поехала в сторону Веллингтона.
Я поговорю с каждым, кто мог ее видеть той ночью, неважно, насколько мала вероятность, что у них есть ответ.
Мои собственные слова всплыли в голове вместе с видением странной женщины, прошлой ночью подошедшей к нам с Барбаро на стоянке у «Игроков».
… неважно, насколько мала вероятность…
Глава 27
Попутно заскочив в «Бургер Кинг», я купила немного еды, чтобы перекусить, и покатила дальше по набережной Гринвич в сторону Южного побережья. Въехала на нижнюю стоянку «Игроков» и некоторое время просидела там, пытаясь проглотить пару кусков бутерброда с курицей. Есть не хотелось. Я предпочла бы выпить.
День был длинным и напряженным, и уже опускалась ночь. В голове вертелись обрывки воспоминаний о Лэндри, Барбаро и Беннете Уокере. Я видела, как Билли Квинт искоса глядел на меня из своего инвалидного кресла. Видела холодные тусклые глаза Беннета Уокера, когда он пялился на официантку в «Седьмом чаккере», и его взгляд, когда он сказал мне: «Удивлён, что ты не пошла в детективы по расследованию сексуальных преступлений» – подкалывая меня и получая от этого удовольствие.
На самом деле я ушла из отдела преступлений на сексуальной почве после того, как получила значок детектива. Это не заняло много времени. Капитан назвал меня чрезмерно усердной, отправил на психиатрическую экспертизу и перевел в отдел по борьбе с наркотиками, где каждый был немного не в себе и чересчур фанатично относился к своему делу, что не считалось такой уж добродетелью.
По секрету говоря, перевод в другой отдел принес облегчение, останься я на прежнем месте, рано или поздно убила бы какого-нибудь подозреваемого из-за собственной ярости и душевной боли.
Ярость и боль. Мои эмоции метались между ними как мячик в пинг-понге. Если бы я подумала об этом подольше, то осознала бы, насколько истощена, в какой бардак на тот момент превратилась моя жизнь, что не вижу изменений к лучшему. И дальше будет только хуже.
Между тем, я взяла пакет с едой из «Бургер Кинга» и поставила на капот, чтобы в машине не осталось мерзкой вони от остывшего недоеденного фастфуда, когда позже вернусь обратно.
Я оглядела стоянку, немного прошлась по ней, напряженно всматриваясь в ночь: туда, где медленно гасли неоновые фонари, и дорожное покрытие уступало место траве и деревьям. Меня одолевало неприятное ощущение, что чей-то взгляд следит за мной, хотя я никого не видела. Может, увижу позже.
Приблизившись к передней части клуба, я вытащила из сумочки снимок с Ириной и Лизбет и подошла к парковщику за стойкой. Высокий и нескладный парень напоминал прыщавого гуся. Его глаза расширились, как только он глянул на мою распухшую губу.
– Видел бы ты того парня, – заметила я.
– Че?
Вот оно будущее Америки.
– Ты работал в ночь субботы?
– Нет.
– А знаешь кого-нибудь, кто работал?
– Угу…
Он выдержал такую долгую паузу, что я подумала было: не напал ли на него столбняк.
– … Джефф.
Тот о ком мы говорили, показался из-за белого лексуса, засовывая чаевые в карман мешковатых черных брюк.
– Что Джефф? – спросил он.
– Работал в субботнюю ночь, – ответила я.
Джефф одарил друга таким взглядом, как будто тот настучал на него классной руководительнице. Он был сантиметров на двадцать ниже товарища, с оранжевыми волосами и хохолком на голове.
– Ага, – так неохотно ответил Джефф, словно предпочел бы мне солгать. Мелкий гаденыш.
– Ты видел эту девушку? – спросила я. Сложив фотографию пополам и спрятав Лизбет, я постучала пальцем по изображению Ирины.
Он едва взглянул на снимок.
– Нет, не думаю.
– Может, стоит еще раз посмотреть? – предложила я. – Чуть подольше наносекунды.
Джефф снова посмотрел на фотографию.
– Не знаю, возможно.
– Не знаешь? – сурово спросила я. – Ты гей?
В первый раз за все время он посмотрел мне в глаза, шокированный, что такая мысль пришла мне в голову. И в особенности из-за того, что это произошло перед его подручным, который тут же начал смеяться.
– Нет!
Я подняла фотографию:
– Такая девушка приходит сюда в убойном наряде, виляя бедрами, выглядит на кучу баксов, которых тебе за всю жизнь не заработать, и ты не уверен, что видел ее?
– Мы были очень заняты, – ответил Джефф, отводя от меня взгляд. – Это была именинная вечеринка, вроде мальчишника. Девушка вышла из этой двери, поздно. Праздник закончился. Остались только самые крепкие.
Он мялся, как ребенок, попавшийся на том, что выбил бейсбольным мячом соседское ведьмино окно.
– Знаешь, почему я задала тебе этот вопрос? – осведомилась я.
Подъехал черный БМВ седьмой модели.
– Мне надо работать.
– Сейчас моя очередь, – запротестовал Гусь.
– Сейчас его очередь, – поддержала я. – Надо делиться, Джеффри.
Он хотел щелкнуть пальцами и исчезнуть. Я попробовала еще раз:
– Знаешь, почему я спрашиваю: видел ли ты девушку той ночью? – Я не стала дожидаться очередного тупого ответа. – Потому что она мертва, Джефф. В субботу она приехала сюда и хорошо провела время. А когда ушла, кто-то схватил ее, задушил и выбросил тело в канал, чтобы оно там сгнило или досталось аллигаторам.
Парень сделал вид, что его сейчас стошнит:
– Ого. Ужас какой.
– Так и есть. Память возвращается к тебе? Видел, как она уезжала отсюда в субботу ночью?
Он какое-то время пялился на фотографию, затем оглянулся и нахмурился.
– Нет, – повторил Джефф. – Я ее не видел.
На подъездную дорожку въехал «порше».
– Мне пора, – бросил он и удрал как пугливая лошадь.
Я наблюдала за Джеффом, представляя, как он работал в субботу. Напряженный вечер, «деньги» входят и выходят в двери. Большие чаевые. Некто приплачивает ему за временную потерю памяти. Как говорится, только между нами парнями.
Не обращая никакого внимания на возникшую напряженность, легкой походкой ко мне подошел Гусь и посмотрел на фотографию.
– Эй, я ее знаю, – воскликнул он. – Она такая горячая штучка!
– Ты здесь ее видел? – спросила я.
– Да, она тут часто бывает.
– С кем-то или одна?
– С другими девушками.
– С мужчиной ее когда-нибудь видел?
– Конечно.
– С кем?
– Не знаю.
Мне хотелось запустить руку ему в голову и вытащить интересующую меня информацию.
– Давай попробует так, – предложила я. – Это всегда был один и тот же мужчина? Или разные?
– Разные ребята.
– Моложе, старше?
– Старше. Старые богатые мужчины.
– Я принесу фотографии, как думаешь, сможешь узнать кого-то из них?
– Не знаю.
Мое упрямство способно кирпичные стены пробивать.
– У тебя есть сотовый, куда я смогу тебе позвонить?
– Ага.
Я вытащила из сумки маленький блокнот.
– Какой у тебя номер?
Гусь продиктовал. Я поблагодарила его и вошла в клуб, решив, что после такого испытания заслужила пару глотков.
За барной стойкой снова стоял великолепный Кени Джексон. В радующей глаз черной разрисованной футболке, под которой перекатывались бицепсы, пока он смешивал «Космо», чтобы отослать заказ с официанткой.
– Ну, Кени Джексон, – проговорила я, присаживаясь на ближайший к нему пустой стул. – Какие у тебя цели в жизни?
Он поднял на меня взгляд и улыбнулся:
– «Кетель уан» с тоником и большой долей лимонного сока?
Я одарила его полуулыбкой:
– Нет ничего более ценного и опасного, чем бармен с хорошей памятью.
Кени расхохотался, закидывая в стакан несколько кубиков льда.
– Я не опасен. Что произошло с твоей губой?
– В «Уолмарте» была распродажа. Очень жизненно, правда?
– Выглядит, как будто очень больно.
– Ничего такого, что не вылечит глоток водки.
– Я уже слышал эту историю раньше.
– Все изливают душу своему бармену. Если рассматривать в качестве примера завсегдатаев этого заведения, то, наверное, ты слышал истории, от которых у среднестатистического человека глаза на лоб полезут.
– Моя ценность в умении держать язык за зубами, – признался Кени, наливая водку в напиток. – Иначе я бы здесь не работал.
– Ммм… – я задумалась, не водил ли он мазератти. Шантаж мог быть довольно выгодным приработком. – Мне кажется, что твои покровители ценят твою сдержанность достаточно, чтобы дополнительно тебя поощрять.
– У меня есть несколько щедрых клиентов, – уклончиво ответил он, выжимая дольку лимона.
Затем поставил передо мной напиток и отошел в другой конец бара, чтобы принять заказ. Я смотрела, как он с хлопкóм открыл пару бутылок пива.
– Возвращаюсь к своему первоначальному вопросу, – продолжила я, когда бармен снова подошел. – Кем ты хочешь стать, когда вырастешь, Кени?
Кени пожал плечами, одновременно ополаскивая в раковине несколько бокалов.
– Барменом.
– Барменом?
– Думаешь, с этим что-то не так?
– Нет, просто удивлена,- призналась я – Хотя, ты молодой, чрезвычайно красивый обаятельный мужчина. Мог бы стать моделью, актером. Ничего не имею против твоей профессии, но сомневаюсь, что твои чаевые можно сравнить с гонорарами моделей Ральфа Лорена.
– Поговори об этом с Хуаном Барбаро, – посоветовал Кени. – Я и так в порядке.
– Ты случайно не хочешь стать звездой поло? Шпионом? Дорогостоящим жиголо? – Кенни улыбнулся и все женские сердца в зале пропустили удар.
– Почему ты спрашиваешь?
Я рассмеялась.
– Я не для себя интересуюсь, но в Палм-Бич тебя ценили бы на вес золота.
Кени сделал вид, что его передернуло.
– Таких денег мне не надо. И я предпочитаю девушек младше пенсионного возраста.
Кто бы мог его обвинить? Средний возраст жительниц Острова полз вверх с предельно допустимой скоростью. Пластическая хирургия набирала обороты.