Мастера встретили Алиедору в низком круглом зале, упрятанном глубоко под землю. Во всяком случае, окон не было, а стены между полукруглыми колоннами закрывали красно-чёрные шпалеры со странными, зловещими рунами. Воображение доньяты уже нарисовало узкие и высокие кресла, где восседают безликие фигуры с низко надвинутыми капюшонами; однако всё оказалось не так.
Мастера свободно бродили по залу, присаживаясь кто где хочет, на каменные скамьи вдоль стен, на красно-чёрные же, в тон шпалерам, пуфы, иные устраивались и вовсе на полу, покрытом коврами. Мужчины в одинаковых серых плащах – их на первый взгляд собралось не меньше полутора десятков – и три женщины в коротких чёрных куртках и совершенно вульгарных (на взгляд «старой» доньяты Алиедоры Венти) широких штанах, наподобие тех, что носило меодорское простонародье. Сама доньята тоже щеголяла в мужской одежде, но так то она, беглянка, – а тут это выглядело повседневным обычаем.
Нельзя сказать, что на неё мгновенно «уставились», что её «прожигали чужие пристальные взгляды». Нет, смотрели внимательно, но спокойно, не оскорбляя излишним интересом. И ещё одно – в зале не было «главного Мастера». Не было того, кто отдавал бы приказы, в чьём присутствии все обязаны были бы встать, как принято в Свободных королевствах вассалам вставать перед своим владыкой, неважно, насколько мал его домен.
Заговорил Латариус – похоже, «по праву явившегося»:
– Соратники. Вот девушка, о которой мы говорили. Я проделал с ней долгий путь и потому воздерживаюсь от суждений, ибо мог сделаться пристрастен. Испытайте её.
– Что мыслит сама приведённая? – немедля спросил один из Мастеров. На первый взгляд его трудно было бы отличить от Латариуса – такой же наголо обритый череп, такой же просторный плащ, скрывающий фигуру, того же типа худое, вытянутое, костистое лицо с глубоко посаженными глазами и густыми бровями. – Нет-нет, не отвечай за неё. Пусть даже она только что очутилась в Некрополисе. Чем ты хочешь стать, доньята Венти?
Холод в животе стремительно собирался в тугой комок. Слова пришлось силой проталкивать между губами.
– Я хочу стать сильной. Я видела смерть, и я видела Дракона. Со мной говорила Тьма. Но это всё подделки. Я пришла за настоящим.
Некоторое время собравшиеся молча переглядывались. Алиедора готова была поклясться, что для общения друг с другом им далеко не всегда нужны слова.
– Ты хочешь предать себя Некрополису, вручить нам твои душу и тело? – вкрадчиво проговорила женщина в кожаной куртке.
– Я никому и ничего не предаю! – Откуда взялись силы гордо вскинуть голову? – Я сама по себе. Могу оказаться полезной, готова быть полезной, но предавать – нет! На меня смотрел Белый Дракон, со мной говорила Тьма – так почему же я должна предаваться кому-то душой и телом?!
– Потому что и тот, и другая отвернулись от тебя, Алиедора Венти. – Взгляд женщины резал, словно нож. – Потому что ты сейчас – никто. Только мы знаем, как огранить тот незримый алмаз, что ты носишь в себе. Но для этого нам нужно, чтобы ты верила Некрополису и подчинялась. – Говорившая поднялась, одним гибким движением оказавшись совсем рядом с Алиедорой. Холодная ладонь в тонких кожаных перчатках со срезанными пальцами твёрдо взялась за плечо, развернула доньяту так, что взгляды скрестились. – Я вижу, что из тебя можно сделать. Я понимаю, почему Мастер Латариус потратил столько отличных боевых зомби, чтобы только выручить тебя и доставить сюда. В тебе и впрямь дремлет алмаз, доньята Венти. Но без твоей доброй воли мы ничего не сможем сделать.
– Что именно сделать? – вырвалось у Алиедоры.
– Из тебя выйдет превосходная, великолепная Гончая, – сощурилась женщина. – Для начала, разумеется.
– Мне кажется, с этим не стоит спешить, Мастер Аттара, – заметил ещё один адепт, невысокий, пожилой, с шишковатым черепом, покрытым старческими коричневыми пятнами. Удобно устроившись на пуфе, он пристально разглядывал Алиедору. – Девочек, чтобы делать новых Гончих, у тебя и так хватает.
– Простых Гончих – бесспорно, – отрезала Аттара. – Но не тех, кто поведёт их в бой. Не тех, кому… не нужно многое из того, что потребно им.
– Вот даже как, – усмехнулся спросивший.
– Так и именно так! – резко бросила Аттара. – Я редко ошибаюсь, Мастер Ошгрен. Тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было.
– Верно, – миролюбиво кивнул названный Ошгреном. – Но ты редко ошибалась с простыми Гончими, соратница Аттара. А тут, по твоим же собственным словам, совершенно особый случай.
– Я верю. – Стали в голосе Аттары хватило бы, чтобы выковать полный доспех. – Девочка пройдёт испытания.
– А ты её саму-то спросила? – не унимался Ошгрен. – Пусть скажет сама доньята.
– Как она может ответить, если ещё ничего не знает?! – возмутилась Аттара. – Мастер Латариус, насколько я поняла, говорил с ней о чём угодно, кроме дела!
– Торопливость тут неуместна, – парировал Латариус, подмигивая Алиедоре, словно намеренно стараясь подорвать «серьёзность» момента. И доньята поняла – по сравнению со Смертью там, на дне карьера, всё прочее и впрямь становилось несерьёзным.
– Я беру её. – Аттара крепко держала Алиедору за руку, точно боясь, что девушка в последний миг куда-нибудь скроется.
– А она? Она примет такую наставницу? – Ошгрен продолжал бой. Доньята не понимала, в чём причина этого раздора.
Она готова была поклясться, что с губ Аттары едва не сорвалось нечто вроде «да кто её спрашивать станет?!», однако адептка сдержалась.
– Если мы видим то… что нам обещали, то торопиться тут никак не следует, – поддержал Ошгрена ещё один Мастер.
– Если мы видим то, что нам обещали, то нам как раз следует очень даже торопиться! – Аттара посмотрела на Алиедору. – Идём со мной, девочка. Совет хочет, как я поняла, чтобы я показала тебе всё. Чтобы ты сама решила. Я верно всё поняла, господа Совет? – возвысила она голос.
– Правильно! Верно! Точно! – раздалось с разных сторон.
– Тогда идём. – Аттара бесцеремонно тянула за собой Алиедору, и доньята невольно обернулась, ища взглядом поддержки у Латариуса.
– С твоего разрешения, многодостойная, я бы отправился с вами, – тотчас понял намёк Мастер. – В конце концов, делу Гончих я не совсем чужой.
Аттара не сочла нужным скрывать недовольство, несмотря на дружные кивки других Мастеров.
– Эльсин, Майре! За мной.
Две другие женщины тотчас поднялись, присоединившись к Аттаре. За всё время они не произнесли ни единого слова.
Со стороны все трое могли показаться сёстрами. У всех – бледная чуть ли не до синевы кожа, большие иссиня-чёр– ные глаза, короткие, по-мужски остриженные волосы. Все двигались одинаково, мягкими, слитными, неразрывными для глаза движениями.
Покидая круглый зал, Алиедора, лишь самую малость поколебавшись, всё же поклонилась Совету, словно простолюдинка.
«Ничего, ничего. Мне бы только заполучить то, что требуется, научиться, понять, освоить. Так, чтобы обрести своё, неотъёмное. А там увидим, кто кому станет кланяться».
Коридоры Гильдии Мастеров были широки, прямы и хорошо освещены – свет проникал сверху через специальные шахты. По стенам висели шпалеры и гобелены – похоже, ткачество особенно почиталось в Некрополисе. Конечно, до роскоши – приписываемой слухами резиденции Высокого Аркана – этому месту было далеко. Но сказки, как мы знаем, врут слишком часто. Здесь всё было строго, не чрезмерно и аскетично. На гобеленах, однако, не было ни одного портрета, вообще ни единого человека: только пейзажи. Море, горы, опушка леса, речное устье и вновь морской берег. Причину Алиедора спрашивать не стала, понятно было и так: человек слишком мал в сравнении с истинно бессмертной Природой, не ведающей страха Смерти, вечной в постоянном обновлении.
Шли молча. Аттара, похоже, ожидала вопросов доньяты, но та не раскрывала рта. Этому Мастер Латариус уже успел её научить, сам того не желая.
Идти пришлось долго. Лестничные марши вели всё глубже и глубже под землю, но свет не тускнел, лился из прорубленных в потолке широких «окон».
– Там зеркала, – перехватила Аттара взгляд доньяты. – Мы не жжём факелы понапрасну.
Алиедора чуть заметно пожала плечами. Мол, ничего удивительного. Меня этим не проймёшь..
Наконец спуск закончился. Стало заметно теплее. Аттара быстрым, неуловимым движением коснулась стены, плита с лёгким шумом опустилась.
– Входи, доньята.
За каменной дверью их ждали темнота и огромное пространство. Подземелье было бедно светом, но зато богато звуками. И звуками далеко не самыми приятными.
Что-то скрипело, скрежетало, утробно взрыкивало, жутковато не то всхлипывало, не то всхлюпывало, словно мокрый шмат мяса волокли по неровной дороге с глубокими лужами.
– Свет, – негромко проговорила Аттара, и одна из её спутниц – Майре – вновь коснулась стены.
Латариус кашлянул – как показалось Алиедоре, с лёгкой насмешкой. Мол, любят тут пыль пускать в глаза…
От места, где они стояли – на небольшом каменном балконе с высокими перилами, – вправо и влево по стенам побежали вспыхивающие один за другим две цепочки огней. Странных, голубоватых, призрачных, дающих не очень много света, в самый раз, чтобы едва рассеять мрак.
Внизу, под балконом, лежал земляной пол, на нём хаотично натыканы поставленные стоймя громадные валуны в рост человека, сухие, лишённые коры, давно мёртвые деревья, каким-то явно магическим образом удерживавшиеся от гниения и распада. Среди отбрасываемых каменными глыбами и древесными стволами теней смутно шевелились какие-то существа. Очертаний было не разглядеть – создания явно не желали быть замеченными.
– Майре, – вновь проговорила Аттара. – Покажи доньяте… что ты можешь.
Майре молча кивнула и одним стремительным броском перемахнула через перила. Алидора не вздрогнула, хотя было отчего – высота составляла самое меньшее четыре человеческих роста.
Гончая коснулась пола мягко, уходя в глубокий присед, словно над ней не властвовала сама тяга земная.