— Но я думал… — пробормотал я чуть ли не с негодованием, — я думал, он не насилует их.
Ласло продолжал наблюдать.
— Это не значит, что он не пытается, — рассудил он. — Это очень сложный миг, Джон. Он писал, что не «осквернял» детей. Но кто сказал, что он не пытался это сделать?
Я повернул голову и увидел, что, поглаживая мальчика, Бичем, похоже, так и не смог вызвать у себя эрекцию.
— Что ж, — брезгливо подытожил я, — если он так хочет это сделать, почему же…
— Да потому что фактически он этого не хочет, — ответил Крайцлер. Его и так вытянутая шея вытянулась еще больше, когда он кивнул, наконец понимая истинный смысл разворачивающейся перед нами драмы. — Он ощущает маниакальную силу толкающую его на это, как и на убийство, — но это не желание. И хотя он может заставить себя убить, принудить себя к изнасилованию он не может.
Словно в ответ на заключение Ласло, Бичем взвыл от укоренившегося в нем разочарования и простер к небесам ручищи, сотрясаясь всем телом. Затем снова посмотрел вниз, обошел мальчика, склонился и сомкнул длинные пальцы на его горле.
— Нет! — вдруг крикнул Крайцлер. — Нет, Яфет, ради бога, ты же не хочешь этого…
— Не говори это имя! — заорал в ответ убийца, а мальчик захрипел и принялся извиваться под его руками. — Я убью тебя, грязный…
Неожиданно слева раздался чей-то голос, показавшийся мне очень знакомым:
— Никого ты больше не убьешь, жалкий ублюдок. — Несмотря на жуткую боль в шее, я быстро повернул голову и увидел Коннора — он быстро шагал по променаду с внушительным револьвером «уэбли» калибра. 445 в руке. За спиной Коннора маячили две фигуры, уже обретшие черты старых знакомых: те же громилы, что преследовали нас с Сарой у Санторелли и следили за нами до фермы Адама Дьюри; это их мне пришлось так бесцеремонно ссадить с поезда Бостон — Нью-Йорк. Хитрые глазки Коннора сжались в щелочки, когда он шагнул навстречу Бичему:
— Ты что, не слышал меня? Отвали от пацана.
Очень медленно Бичем разжал руки. Его лицо приняло совершенно пустое выражение, а затем разительно изменилось: впервые на нем отразились какие-то чувства — и это был панический страх. Его глаза расширились до предела, а затем стали моргать судорожно и явно неконтролируемо.
— Коннор! — сказал я, наконец преодолев изумление. Обернувшись к Ласло за объяснением, я увидел, что он смотрит на нашего очевидного спасителя со смесью ненависти и удовлетворения во взгляде.
— Да, — буднично сказал Ласло, — это Коннор…
— Снимите этих двух, — приказал своим людям Коннор, нагибаясь за «кольтом» Крайцлера. Все это время он продолжал держать Бичема на прицеле «уэбли». Громила по правую руку от Коннора что-то недовольно пробурчал, но все же освободил сначала Ласло, потом меня.
— А ты, — с отвращением произнес Коннор трясущемуся убийце, — оденься, проклятый содомит.
Но Бичем не повиновался. Лицо его наполнилось ужасом, он сделал шаг к стене — и тут его охватили спазмы. Поначалу медленно — только чаще замигали глаза и задергался правый уголок рта; но вскоре вся правая половина его лица содрогалась в неистовых и быстрых конвульсиях. Смотреть на это было жалко, хотя должен признаться — в иных обстоятельствах подобные гримасы могли, наверное, вызвать жестокий смех. При виде этой метаморфозы бородатая физиономия Коннора передернулась в отвращении.
— Господи ты боже мой, — сказал он. — Ах ты жалкий больной урод… — Он повернулся к громиле слева. — Майк, прикрой его чем-нибудь, ради всего святого.
Тот шагнул вперед, подобрал одежду и швырнул ее убийце. Бичем поймал ее, прижал к груди, но так и не сделал попытки одеться. Освободившись, мы с Ласло некоторое время разминали затекшие конечности. Громилы вернулись к своему хозяину, заняв прежнее место за его спиной.
— А мальчика вы развязать не собираетесь? — спросил Ласло, и в голосе его слышалась неприязнь.
Коннор покачал головой.
— Давайте для начала кое-что выясним, доктор, — сказал он так, словно, несмотря на револьвер, опасался возможных действий Крайцлера. — У нас дело вот к этому, — он показал на Бичема, — но только к нему. Вы убирайтесь отсюда, и на этом конец нашему разговору. А заодно и всему этому следствию.
— Разумеется, конец, — ответил Ласло. — Но, боюсь, не совсем такой, как вы предполагаете.
— В смысле?
— В том смысле, что о нашем уходе не может быть и речи, — ответил Крайцлер. — Вы сами это начали, осквернив мой дом своим гнусным присутствием.
Коннор быстро замотал головой:
— Нет, погодите, доктор, — я же не хотел этого! Я делал свою работу, выполнял полученный приказ, а эта маленькая сучка… — На лице Крайцлера отразилась неприкрытая ярость, и он шагнул вперед. Коннор крепче сжал рукоятку револьвера. — Не делайте этого, доктор, не давайте мне повода. Как я уже сказал, мы здесь только из-за ублюдка, но вы же знаете, мы с радостью избавимся от всех вас. Возможно, это не понравится моим боссам, но если вы дадите мне повод — клянусь, я пристрелю вас.
При этих словах Бичем, похоже, впервые обратил внимание на то, что происходит вокруг. Его лицо все еще искажали судороги, но он повернулся, посмотрел на Коннора и его подручных, а затем неожиданно распростерся у ног Крайцлера.
— Они… — произнес он дрожащим голосом. — Они собираются… собираются убить меня.
Коннор хохотнул:
— Именно. Ты будешь мертвее мертвого, когда тебя снимут с этой стены, проклятый тупой мясник. Все эти неприятности из-за тебя — а ты что? Жалкое подобие человека, ползаешь у нас в ногах и умоляешь пощадить? — Коннор явно чванился перед своими подчиненными. — Нет, вы верите в это, ребята? Это… эта тварь… это все из-за нее, а? Все из-за того, что оно так развлекается — сношает маленьких мальчиков, а потом разделывает их на куски.
— Ложь! — внезапно проревел Бичем, потрясая кулаками, но при этом не поднимаясь с колен. — Ты грязный лжец!
Коннор и его молодчики расхохотались, усугубляя муки Бичема. Пока они выли со смеху, я, сам не знаю, почему, шагнул к Бичему и строго посмотрел на трех веселящихся идиотов, впрочем, не обративших на меня внимания. Обернувшись к Крайцлеру в надежде, что хоть он заставит их угомониться, я увидел, что Ласло смотрит куда-то за спину Коннора и его подручных и, судя по напряженно застывшему лицу, чего-то ждет. Вот рот его приоткрылся, и по неведомой мне причине Крайцлер вдруг заорал:
— Давай!
И начался сущий ад. Со скоростью и грацией, достигаемыми лишь годами изнурительных тренировок, над внутренним ограждением променада скользнула обезьяноподобная тень и обрушила на руку Коннора с револьвером удар свинцовой трубы. Громилы по бокам отреагировать не успели — удары двух огромных кулаков молниеносно уложили их на каменные плиты. Следом та же участь постигла и взвывшего от боли Коннора. В довершение начатого, незнакомец — его лицо было скрыто под козырьком шапочки углекопа — склонился над каждым поверженным врагом и нанес ему несколько добрых ударов свинцовой трубой по голове. Такое клиническое проявление насилия завораживало, но радость моя тут же угасла: незнакомец выпрямился — и я наконец смог разобрать его лицо.
Это был Джек Макманус по прозвищу «Жри-Живьем», бывший призовой боксер, а ныне — блюститель приличий в танцзале «Нью-Брайтон» Пола Колли. Сунув обрезок трубы в карман штанов, он подобрал оба револьвера и шагнул с ними ко мне. Нервы мои сжались в пружину: нам с Ласло явно грозило стать следующими жертвами его кулачного искусства; однако Макманус лишь одернул свою потертую куртку, сплюнул в резервуар и вручил мне оба револьвера. Я немедленно направил «кольт» на Бичема, а Джек медленно подошел к Ласло и уважительно коснулся козырька своего головного убора.
— Хорошая работа, Джек, — сказал Крайцлер. Услышав это, я едва не грохнулся в обморок на каменные плиты. — Свяжите их, если вас не затруднит, — продолжил Ласло, — и не забудьте о кляпах для этой парочки побольше. А с этим в середине я бы хотел побеседовать, когда он придет в себя. — Ласло склонился над телом, явно под впечатлением от дела Джековых рук. — То есть, я хотел сказать, если он, конечно, придет в себя…
Макманус еще раз отсалютовал Крайцлеру, вернулся к телам громил, извлек откуда-то из за спины несколько мотков веревки и два носовых платка, после чего в точности исполнил указания Ласло, как терпеливый буйвол. Крайцлер тем временем подошел к мальчику и принялся распутывать узлы веревок, стягивавших его руки, ноги и голову.
— Все в порядке, — успокаивающе говорил он, пока ребенок неудержимо всхлипывал и скулил. — Все в порядке, теперь ты в относительной безопасности.
Мальчик посмотрел на Ласло; в его глазах плясал ужас.
— Он собирался…
— Что бы он там ни собирался, сейчас это уже не имеет значения, — скупо улыбнувшись, ответил Крайцлер и, достав носовой платок, вытер мальчику слезы. — Главное — то, что сейчас тебе ничего не грозит. Вот. — Ласло подобрал с парапета измятую оперную накидку и набросил ее ребенку на плечи.
Видя, что по крайней мере сейчас никаких сюрпризов ждать не приходится, я подошел к внешнему ограждению и с любопытством глянул вниз. В нескольких футах подо мной звенел на ветру заблаговременно натянутый трос, укрепленный в питонах, подобных тем, которые Маркус обнаружил в Кэсл-Гарден. Как и предполагал Крайцлер, для Бичема, опытного скалолаза, не составило никакого труда переместиться нам в тыл. Я обернулся, еще раз окинул взглядом нашего поверженного врага и в который раз подивился той стремительности, с которой обернулись события. Джек закончил связывать бандитов Коннора и вопросительно посмотрел на Крайцлера.
— Ну что, Джек, — ответил тот. — Узлы тугие? Хорошо… Вы нам больше не понадобитесь. Но еще раз — примите мою благодарность.
Макманус козырнул ему в последний раз, развернулся и пропал во мраке, так и не проронив ни слова. Крайцлер обернулся к мальчику.
— Пойдем. Мур, я хочу отвести нашего юного друга внутрь.
Я кивнул, продолжая удерживать на мушке голову Бичема, пока Ласло и мальчик не исчезли в дверном проеме. Скорчившись на плитах и по-прежнему содрогаясь, убийца сам начал быстро и гортанно скулить. Не похоже было, чтобы с ним у меня возникли какие-то хлопоты, но рисковать я не собирался. Осмотрев поле битвы, я заметил на дорожке его нож, подобрал его и сунул себе сзади за