— Верно. Был бы он еще немного моложе… — Ласло вздохнул и качнул головой.
— Легион вопросов и ни одного ответа. Боюсь, разгадка нас будет ожидать только в Ньютоне, штат Массачусетс.
— Значит, едем туда и копаем?
— Кто знает… — Крайцлер нервически потянул через трубочку коктейль. — Должен признаться, Мур, я немного растерян. Я же не профессиональный детектив. Что нам делать? Остаться здесь и попытаться добыть еще какие-то сведения о Бичеме, одновременно ища новых версий? Или ехать в Ньютон? Как определить ту грань, за которой надо перестать рассматривать возможности и выбрать единственный курс? — Я тоже на миг задумался.
— Мы не можем этого определить, — заключил я. — У нас нет опыта. Но… — Я поднялся и направился к телеграфной конторе отеля.
— Мур? — окликнул меня Крайцлер. — Куда вас черти несут?
Мне понадобилось каких-то пять минут, чтобы передать все ключевые аспекты расследования Сары по телеграфу в форт Йейтс, Северная Дакота. Телеграмма завершалась короткой просьбой: ПОСОВЕТУЙТЕ НАПРАВЛЕНИЕ.
Остаток вечера Крайцлер и я провели в ресторане отеля «Уиллард», пока официанты не сообщили нам, что им уже пора домой. О сне не могло быть и речи, и мы предприняли прогулку вокруг Белого дома, куря одну за другой сигареты и рассматривая услышанную вечером историю под всеми мыслимыми углами. Попутно мы старались найти в ней место и для загадочного капрала Джона Бичема. Чтобы отработать версию Дьюри, понадобится время — это и так ясно; и никто из нас не произнес этого вслух, но мы понимали и другое — любые затраты времени могут означать, что когда убийца нанесет свой следующий удар, мы окажемся так же неподготовлены к нему, как это произошло на Пятидесятницу. Мы стояли на перепутье, и один путь стоил другого. Бесцельно бродя в вашингтонской ночи, мы, парализованные, не двигались с места.
Но тут фортуна улыбнулась нам — по возвращении в отель нас встретил клерк с телеграммой. Она была отправлена из форта Йейтс, причем, судя по всему, тотчас по прибытии Айзексонов на место. Текст был краток, но беспрекословен: ВЕРСИЯ ВЕСКАЯ. РАЗРАБАТЫВАЙТЕ.
Глава 33
Рассвет мы встречали уже в поезде, мчавшем нас в Нью-Йорк, где мы планировали навестить № 808 по Бродвею, а уж потом отправляться дальше в Ньютон. Предпринять что-либо конструктивное в Вашингтоне представлялось решительно невозможным — мы даже заснуть толком не могли после того, как нам одобрили курс следствия. Путешествие на север, по крайней мере, могло удовлетворить жажду действий, и мы надеялись хоть на несколько часов немного расслабиться. Мысль об этом согревала нас при посадке, но едва я смежил веки в темном купе, какое-то смутное неспокойствие заставило меня встряхнуться. Я зажег спичку в попытке рационально-то объяснения этому нелепому страху. Напротив обнаружился Крайцлер, молча глазевший в окно на пролетавшие мимо ночные ландшафты.
— Ласло, — тихо сказал я, настороженно изучая его распахнутые глаза в неровном оранжевом свете спички. — Что случилось, что с вами?
Косточкой левого указательного пальца он потер себе губы и пробормотал:
— Больное воображение.
Я зашипел от неожиданности — спичка догорела мне до пальцев. Проводив падающий уголек взглядом, я вопросил сгустившийся мрак:
— Какое еще воображение? О чем вы?
— «Я лично про такое читал и знаю, что это правда», — процитировал он письмо убийцы. — Вся эта история с каннибализмом. Мы решили, что она объясняется патологически болезненным воображением и впечатлительностью.
— И?
— Картинки, Джон, — ответил Ласло, и хотя я по-прежнему не видел его лица (равно как и всего остального в купе), голос его звенел как струна. — Снимки изувеченных переселенцев. Мы предположили, что человек этот в какой-то момент жизни оказался на фронтире, и только личный опыт мог предоставить ему модель нынешних зверств.
— То есть вы хотите сказать, такой основой могли послужить дагерротипы Виктора Дьюри?
— Для кого-то, может, и нет. Но для этого человека с его впечатлительностью, вызванной в раннем детстве насилием и страхом… Помните первое, что нам пришло в голову насчет каннибализма: возможно, он где-то об этом читал или слышал, вероятно — еще ребенком. Разве фотографии не могут произвести гораздо более экстремальное воздействие на человека с таким маниакальным и болезненным воображением?
— Полагаю, это возможно. Вы имеете в виду пропавшего брата.
— Да. Яфета Дьюри.
— Но зачем кому-то понадобилось такое показывать ребенку?
— «Грязнее красномазого»… — рассеянно ответил Крайцлер.
— Прошу прощения?
— Я не уверен, Джон. Возможно, он наткнулся на них совершенно случайно. Или их использовали в воспитательных целях, я не знаю. Надеюсь, ответы мы найдем в Ньютоне.
Я несколько задумался, а потом вдруг обнаружил, что моя голова сама собой рухнула на сиденье, где я лежал.
— Что ж, — сказал я, сдаваясь на милость головы, — если вы не отдохнете, Ласло, боюсь, вы вряд ли сможете с кем-нибудь внятно разговаривать — в Ньютоне или иных местах.
— Знаю, знаю, — отозвался Крайцлер и поерзал на своем сиденье. — Но вот что меня поразило…
Следующее, что я помню, — вокзал Гранд-Сентрал, который немилосердно разбудил нас хлопающими дверьми купе и грохотом багажа о стенки. Богатая событиями ночь не пошла нам на пользу, и мы вывалились из поезда в гнетущее пасмурное нью-йоркское утро. Поскольку Саре быть в штаб-квартире еще рано, мы почли за лучшее разъехаться по домам, с тем чтобы встретиться в № 808, когда будем чувствовать себя (и, надеюсь, выглядеть) более по-людски. Лично я еще пару часов поспал, затем принял восхитительную ванну на Вашингтон-сквер и чинно позавтракал в обществе бабушки. Облегчение, слава богу, наступившее у нее после казни доктора Г. Т. Холмса, я заметил, начало потихоньку изнашиваться: за завтраком она нервно проглядывала «Таймс» в поисках очередной смертельной угрозы, которая могла бы занять пустоту, образовавшуюся в ее тихих домашних вечерах. Я позволил себе вольность указать ей на неразумность подобных устремлений, на что удостоился лаконичной отповеди: в правила моей бабушки не входит привычка следовать советам тех, кто считает подобающим совершать общественное самоубийство, появляясь уже не в одном, а в двух городах в компании «этого доктора Крайцлера».
Гарриет тем временем упаковала мне свежий саквояж для путешествия в Ньютон, и к девяти часам я уже стоял в зарешеченном лифте дома № 808 по Бродвею, полный крепкого кофе и светлых надежд. По возвращении мне примстилось, что я отсутствовал значительно дольше четырех дней, и я с юношеским энтузиазмом предвкушал снова увидеть Сару. Достигши нашего этажа, я застал их с Крайцлером за напряженной беседой, но, раз и навсегда решившись совершенно игнорировать все, что между ними могло происходить, рванулся вперед и закружил ее в объятиях.
— Джон, вот осел! — улыбнулась она. — Я понимаю, что сейчас весна, но ты помнишь, что случилось, когда ты позволил себе это в прошлый раз?
— О нет! — воскликнул я, моментально ее отпуская. — Второй раз я в эту реку не вступлю. Ну что? Ласло посвятил тебя в курс дела?
— Да, — ответила Сара, стягивая в узел волосы на затылке и с вызовом сверкая зелеными глазами. — Вы развлеклись в свое удовольствие. Я уже сказала доктору Крайцлеру, что если вы решили, что я хотя бы минуту просижу на месте, пока вы стремитесь к новым приключениям, то вы жестоко заблуждаетесь.
Я просветлел:
— Ты едешь в Ньютон?
— Я сказала — мне нужны приключения, — ответила она, помахивая перед моим носом какой-то бумагой. — А заключение в одном купе с вами, боюсь, вряд ли может таковым считаться. Нет, доктор Крайцлер говорил, что кому-то следует отправиться в Нью-Полс.
— Пару минут назад звонил Рузвельт, — сказал мне Ласло, — и сообщил, что имя Бичем в архивах города значится.
— Ага, — сказал я. — Тогда выходит, что Яфет Дьюри так и не стал Джоном Бичемом.
Крайцлер пожал плечами:
— Положение осложняется — вот все, в чем мы можем быть уверены, а потому необходимо дальнейшее расследование. Мы с вами, тем не менее, выезжаем в Ньютон как можно скорее. А пока не вернулись наши детектив-сержанты, у нас остается Сара. В конце концов, это ее территория — она там выросла и ей не составит труда втереться в доверие к тамошним властям.
— Ну еще бы, — сказал я. — Вы подумали о координации действий?
— Вы переоцениваете ее значимость, — ответила Сара. — Пока Сайрус не поднялся, ее можно доверить Стиви. К тому же меня не будет максимум день.
Я окинул ее сладострастным взором и произнес:
— И во сколько оценится мой голос при вынесении такого решения?
— Джон, ну ты и свинья, — вспыхнула Сара. — Доктор Крайцлер уже согласился.
— Понятно, — сказал я. — Ну что ж. Мой голос, стало быть, здесь значит не больше, чем сотрясаемый им воздух.
Таким образом, Стиви Таггерту было позволено обшаривать штаб-квартиру в поисках завалявшихся сигарет сколько его душе угодно. С полудня он вступал в единовластное владение этим местом, и когда мы отправлялись, на лице подростка была написана такая решимость, что я понял: если ничего получше обнаружить не удастся, он не задумываясь пустит на курево даже обивку прекрасных стульев маркиза Каркано. Стиви внимательно выслушал все инструкции Ласло касательно того, как поддерживать связь с нами, но как только инструкции эти перетекли в лекцию о вреде пристрастия к никотину, мальчик оглох. Не успели мы опуститься на лифте в вестибюль, из штаб-квартиры понесся грохот выдвигаемых ящиков и треск дверец. Крайцлер лишь вздохнул, понимая, что нам сейчас не до воспитания заблудших юнцов, а я живо представил себе, сколько еще длинных и поучительных речей раздастся под крышей дома на 17-й улице после того, как дело будет закрыто.
Мы ненадолго задержались у Грамерси-парка, чтобы Сара забрала свои вещи (на случай, если ее прогулка в Нью-Полс затянется), после чего повторили фокус с переодетой троицей, нанятой Ласло перед отъездом в Вашингтон для отвода излишне любопытных глаз. И снова мы оказались на вокзале Гранд-Сен-трал. Сара отправилась за билетом на Гудзонскую линию, мы же с Крайцлером остались у окошка с надписью «Линия Нью-Хейвен». Прощания были кратки и ничем не отличались от прощаний в понедельник: из короткой интерлюдии расставания Крайцлера и Сары я по-прежнему не выявил никакой скрытой связи между ними. Я уже начал подумывать, что насчет них ошибался так же, как насчет отлученного священника-убийцы. Наш поезд на Бостон отправился точно по расписанию, и вскоре мы уже неслись через восточные окраины графства Вестчестер по направлению к Коннектикуту.