м: если бы посторонний и смог установить с нею контакт, ему бы не удалось вытянуть из нее никаких полезных сведений, ибо она бы их просто не знала. Только перед самым отъездом в Вашингтон Крайцлер решил, что их отношениям можно как-то «развиться», о чем немедленно поставил в известность Мэри. Поэтому в глазах у нее стояли слезы, когда она глядела ему вслед: девушка боялась, что с Ласло может случиться такое, что помешает им перестать быть просто хозяином и прислугой.
Когда Крайцлер закончил рассказ, из восточных далей до нас донесся первый гудок нью-йоркского экспресса. Еще не оправившись от изумления, я принялся перебирать в памяти события последних недель, стараясь понять, где именно мне удалось сойти на путь неверных толкований.
— Это все Сара, — в итоге изрек я. — С самого начала она вела себя так… короче, я не знаю, как именно она себя вела, но это было чертовски странно. А она знает?
— Уверен, что да, — ответил Крайцлер, — хотя я ей об этом не рассказывал. Мне кажется, Сара все вокруг себя рассматривает лишь как повод отточить свои детективные навыки. Полагаю, эта маленькая головоломка изрядно развлекла ее.
— Развлекла, значит, — усмехнулся я. — А я-то думал, что это была любовь. Готов поспорить, она знала, что я ступил не на тот путь. Это в ее духе — смотреть, как я выставляю себя на посмешище. Ну ничего, вот вернемся… Я покажу ей, что бывает, когда кто-нибудь пытается сыграть такую шутку с Джоном Скайлером… — Тут я прервал свою речь, заметив, что поезд уже примерно в миле слева от нас и приближается к станции на недурной скорости. — Продолжим в купе, — сказал я, помогая Крайцлеру подняться. — И попробуйте мне только сказать, что мы не продолжим!
Дождавшись, когда состав наконец с лязгом замрет у перрона, мы с Крайцлером рысью припустили по каменистому и ухабистому полю к последнему вагону. Взобравшись на заднюю площадку, мы украдкой проскользнули внутрь и я с удобством разместил Крайцлера на сиденье. Кондуктора поблизости пока не случилось, и несколько минут до отправления мы приводили в порядок перевязку Ласло и собственный внешний вид. Каждые несколько секунд я выглядывал в окно и обшаривал взглядом платформу, опасаясь появления того, кто выдаст в себе наемного убийцу, но в поезд садились только престарелая матрона с тростью в руках, да ее огромная раздраженная сиделка.
— Похоже, мы можем, наконец, передохнуть, — произнес я, вставая в проходе. — Я только посмотрю, что впереди и…
Слова застряли у меня в горле, когда я повернул голову к задней двери вагона. У площадки словно бы из ниоткуда возникли две крупные фигуры; хотя внимание их было отвлечено — они спорили о чем-то со станционным смотрителем, — я без труда узнал тех громил, что гнались за нами с Сарой от квартиры Санторелли.
— В чем дело, Мур? — спросил Крайцлер, внимательно меня разглядывая. — Что случилось?
Прекрасно понимая, что в нынешнем состоянии от Ласло вряд ли будет толк в потасовке, я попытался улыбнуться и помотал головой.
— Да нет, ничего, — быстро сказал я, — ровным счетом ничего. Не стоит так нервничать, Ласло.
Нас отвлек шум, с которым пожилая мадам и ее прислуга грузились в передние двери вагона. Хотя в желудке у меня внезапно заворочался страх, голова моя работала надежно.
— Сейчас вернусь, — сказал я Ласло и отправился навстречу экстравагантной парочке. — Прошу прощения, — начал я, одарив леди самой галантной из своих улыбок, — но не мог бы я помочь вам устроиться, мадам?
— Разумеется, — ответила она тоном, выдававшим застарелую привычку к подобным знакам внимания со стороны окружающих. — Эта дрянная сиделка — от нее никакого проку.
— О, уверяю вас, — ответил я, разглядывая трость в ее руке: прекрасный тяжелый набалдашник из серебра, отлитый в виде лебедя. Я взял даму под руку и провел ее к сиденью. — Даже для самой способной сиделки, — продолжал я, дивясь немаленькому весу и неуклюжести моей спутницы, — есть предел возможностей. — В ответ та наградила меня робкой улыбкой, а я, воспользовавшись моментом, протянул руку к трости. — Если вы позволите мне, мадам, подержать это, думаю, мы сможем… вот так, прошу вас… — Сиденье жалобно взвизгнуло под монументальными формами пассажирки.
— О! — произнесла дама. — О да, так гораздо лучше. Благодарю вас, сэр. Вы истинный джентльмен.
— Всегда рад помочь. — Я еще раз улыбнулся ей и устремился назад. Когда я миновал Крайцлера, он в недоумении вытаращился на меня:
— Мур, какого…
Я знаком призвал его к молчанию и направился к задней площадке, старательно отворачивая лицо, чтобы меня не смогли опознать снаружи. Громилы по-прежнему спорили на перроне со станционным смотрителем; суть разговора я не уловил, зато уловил кое-что другое — у одного бандита в руках был ружейный чехол.
— Стало быть, этот у нас будет первым, — пробормотал я, но предпринимать ничего не стал, пока поезд не тронулся с места.
Когда этот момент настал, бандиты снаружи выкрикнули смотрителю какие-то последние — и довольно грубые — оскорбления; еще миг — они повернутся и окажутся внутри. Я сделал глубокий вдох и быстро, но тихо отворил дверь.
Нет, недаром я провел столько времени, наблюдая за тяготами и триумфами «Гигантов» — нью-йоркской бейсбольной команды, — а днем в Сентрал-парке и сам умудрился отработать великолепный замах: его я сейчас и повторил. Удар тяжелой трости пришелся тому громиле, что держал чехол, по черепу и шее. Громила заорал и даже не успел поднести руку к нанесенному увечью, когда я толкнул его рукой между лопаток и перевалил через ограждение площадки. Хотя поезд еще не набрать скорость, этому головорезу уже не удастся подняться сюда; но мне еще оставалось разделаться со вторым, который немедленно ринулся ко мне с воплем:
— Какого черта?
Подозревая, что он перво-наперво инстинктивно потянется к моему горлу я, чуть присев, пырнул его серебряным лебедем в промежность. На секунду мужчина согнулся пополам, а когда снова выпрямился, в глазах его читалось скорее бешенство, чем боль. Он выкинул вперед кулак, скользом прошедший по моей голове, когда я отшатнулся к ограждению и практически навис над рельсами. Бросив вниз единственный головокружительный взгляд, я понял, что поезд уже набрал приличную скорость. Неуклюже даже для своих габаритов громила покачнулся, когда удар его не попал в цель, и пока он пытался восстановить равновесие, я судорожно двинул ему лебедем по щеке, но хорошенько замахнуться не удалось, и бандит вновь бросился на меня. Я перехватил трость двумя руками, но, предугадав мое движение, противник прикрыл голову гигантскими ручищами. После чего нехорошо ухмыльнулся и сделал шаг.
— Ну ты и дерьмец! — прохрипел он и вдруг рванулся ко мне. Мне оставалось одно: направив трость ему прямо в горло, я резко вогнал ее прямо в адамово яблоко; человек, моментально парализованный, лишь сдавленно вскрикнул. Я быстро выпустил трость из рук, схватился за козырек крыши вагона, подтянулся и двинул громилу обеими ногами в грудь. От удара он перевалился за ограждение прямо на железнодорожную насыпь у рельсов.
Опустившись, я присел на корточки и несколько раз поглубже вздохнул; а подняв голову, увидел, что на площадку вышел Крайцлер.
— Мур! — воскликнул он, склоняясь надо мной. — С вами все хорошо? — Я кивнул, по-прежнему тяжело дыша, а Ласло посмотрел в сторону убегавшей вдаль станции. — Впрочем, вы в любом случае должны чувствовать себя куда лучше этой парочки. Можете идти? Нам лучше бы проследовать в вагон — у вашей дамы началась истерика. Она убеждена, что вы украли у нее трость, и грозится вызвать полицию, когда мы достигнем следующей станции.
Мой пульс наконец угомонился, я оправил одежду, поднял с пола трость и двинулся в вагон. Покачиваясь, я дошел по проходу до сиденья матроны.
— Прошу вас, мадам, — сердечно, хоть и несколько одышливо сказал я. Дама отпрянула в страхе. — Я просто хотел получше рассмотреть ее при дневном свете.
Та молча приняла у меня из рук трость, но стоило мне отойти, за спиной раздался визгливый вопль:
— Нет! Уберите это! На ней же кровь!
С тяжелым вздохом я рухнул на сиденье; Крайцлер протянул мне свою флягу.
— Надеюсь, это были не те люди, которым вы должны вернуть карточный долг? — произнес он.
Я мотнул головой и сделал глубокий глоток.
— Нет, — прохрипел я. — Ребята Коннора. А больше о них я вам сообщить ничего не могу.
— Как думаете, они вправду хотели нас убить? — поинтересовался Ласло. — Или же просто напугать?
Я пожал плечами:
— Кто знает? Откровенно говоря, сейчас это меня интересует меньше всего. А кроме того, мы беседовали о довольно важном деле, пока они нам не помешали…
Вскоре появился кондуктор, и мы приобрели два билета до Нью-Йорка, после чего я принялся выспрашивать Крайцлера обо всех подробностях его отношений с Мэри Палмер. Не то чтобы я не верил ему — зная Мэри, сложно было не поверить в эту историю; просто рассказ этот, с одной стороны, действовал на меня успокоительно, а с другой — так свежо и трогательно обезоруживал самого Крайцлера. Все опасности, пережитые нами за сегодняшний день, да и все это жуткое расследование меркли перед сбивчивым повествованием о личных планах Ласло на будущее. Для него подобные откровения были достаточно непривычным и многотрудным делом; но никогда еще я не видел своего друга настолько похожим на обычного человека. И никогда больше я его таким не увижу.
Глава 36
Наш поезд — к тому же еще и местного сообщения — полз так медленно, что когда мы вывалились из него на вокзале Гранд-Сентрал, первые намеки на зарю уже успели осветить восточный небосклон. Решив, что долгий процесс толкования данных, полученных от Адама Дьюри, может подождать до полудня, мы с Крайцлером взяли по экипажу и разъехались по домам — спать. Когда я добрался до Вашингтон-сквер, в бабушкином доме стояла тишина, так что я уже было понадеялся, что окажусь в собственной постели до начала утренней суеты. И мне это почти что удалось, но когда я уже благополучно прокрался по лестнице, не издав ни звука, проскользнул в спальню и начал раздеваться, в дверь робко постучали. Я не успел ничего ответить — в комнату всунулась голова Гарриет.