ые делишки. Зачем он выдернул ее из привычного, пусть и скучного мира района Бакара, где она была как раз на своем месте? Да и там она наверняка уже пострадала из-за его дурной славы. Скорее всего уже не один ухажер с маленькой аккуратной бородкой и приличной зарплатой отвернулся от нее. И все это произошло тогда, когда Алиф послал ее в дом Интисар с этой проклятой простыней в коробке, а потом встретил в финиковой роще тем незабываемым жарким днем. Как мало требуется для того, чтобы навсегда испортить судьбу женщины!
В этот момент шейх Биляль позвал его по имени. К этому времени Алиф уже закончил совершать омовение и быстро направился по длинному коридору в молитвенный зал. Шейх стоял в узорчатой нише лицом в сторону Мекки на две ступеньки ниже пола, демонстрируя таким образом смирение совершающего намаз. Дина и женщина-неофит находились рядом и держались плечом к плечу в дальней части помещения, возле огромных дверей. Алиф поспешно отвернулся. Он знал, что Дина не сможет поднять никаб для молитвы, если он будет смотреть на нее. Алиф занял место возле шейха и краем глаза принялся выискивать Викрама, который куда-то запропастился незадолго до этого, а потом склонил голову и сам.
В это время кто-то начал громко колотить в двери снаружи. Шейх Биляль проигнорировал страшные звуки и только прокашлялся, после чего нараспев произнес приглашение совершить намаз. Со стороны его голос прозвучал довольно молодо и уверенно. Алифа потрясла музыка этих знакомых слов. Однако стук в двери не прекращался. Алиф сильней стиснул зубы и заставил себя больше не оглядываться. Только сейчас до него дошло, что те, кто ворвется в мечеть, первыми встретят девушек. Было просто смехотворно стоять вот тут и ничего не предпринимать. Алифу показалось, что сейчас они все больше напоминают жертвенных баранов, которые наполняют улицы накануне Праздника жертвоприношений, которые тупо вертят головами и наивно строят планы на следующую неделю.
Впереди него шейх Биляль начал бить поклоны, и Алиф принялся повторять за ним все движения. Шум на улице усилился, а потом вдруг внезапно затих и сменился жутким завыванием. У Алифа волосы встали дыбом. Он встал на колени и коснулся лбом старого ковра. Во рту у него стало горько от поднявшейся желчи. А вой не стихал, и только теперь стало понятно, что к нему присоединилась ревущая полицейская сирена. Стук возобновился. Шейх Биляль стал читать Коран громче, но молитву не прервал. Алиф стоял на коленях. Внезапно что-то слева от него шевельнулось, он невольно повернул голову и увидел так же стоявшего на коленях рядом с ним Викрама. От неожиданности Алиф чуть не задохнулся.
— Тише, — шикнул на него тот. — Не веди себя, как маленькая девочка.
— Ты что там снаружи делал? Убивал кого-то?
— Нет, — поморщился Викрам. — Я подумал, что старику вряд ли доставит удовольствие созерцать чьи-то выпущенные кишки на ступенях его мечети. Правда, испугать их мне все же удалось. Парочка до сих пор в себя никак прийти не может.
— Сколько их там всего?
— Они оцепили всю улицу. Есть над чем призадуматься. А что касается других помощников, сказать трудно, они ведут себя как единое целое. Впрочем, я сомневаюсь, что их видит кто-либо из людей. Ну, кроме того самого, который их, собственно, и призвал на помощь. Агенты, похоже, даже не подозревают об их присутствии рядом с собой.
Из дальней части помещения появилась Дина и уселась на ковер рядом с Алифом.
— Как ты полагаешь, если я сейчас выйду на улицу и заявлю, что меня держит в заложницах террорист, меня отпустят домой?
Алиф попытался встретиться с ней взглядом, но она избегала этого.
— Вряд ли, ты ведь ввела их в заблуждение, пытаясь защитить своего похитителя. — Викрам вопросительно склонил голову набок. — Кстати, как там твоя рука, сестренка? Я чую кровь.
— Все в порядке, мне уже лучше.
К ним подошла американка, которая все это время заламывала себе руки от отчаяния. Часть лица, которую не скрывал ее шарф, была бледной и опухшей.
— Вот уж не предполагала, что тут все так плохо, — призналась она, переходя на английский. — Разве я могла знать, что вы так влипли? Мне вообще не стоило сюда приходить. Ну что я тут потеряла? У меня вообще сегодня занятия… — Она едва сдерживалась, чтобы не впасть в истерику. Алиф в отчаянии пробормотал что-то невнятное.
— Сядь сюда. — Решительный голос шейха не допускал возражений. В одной руке он нес раскладной стул, в другой — томик тафсира. — Хватит хныканья. Сейчас я буду читать вам то, что приготовил для своих учеников. Между прочим, они не пришли ко мне сегодня только из-за ваших выходок, не забывайте.
— Что? Зачем это? — Алиф нервно поглядывал то на шейха, то на большие двери мечети. Оттуда послышался металлический звон, что означало одно: агенты службы безопасности перестали надеяться на свою физическую силу и перешли к использованию специального оборудования, помогающего вскрывать двери. — Это же просто какое-то безумие. Они сейчас вломятся сюда, а вы хотите, чтобы мы все встали на колени, как прыщавые ученики из медресе? Тогда мы точно пропали!
— Мы пропадем, если скроемся отсюда. По крайней мере, увидев нас, они поймут, что я тут ни при чем и предлагал вам только чай да свои религиозные советы. По крайней мере моя шкура будет спасена. — Шейх уселся на стул и принялся разглаживать складки халата. Викрам рванулся вверх и через пару секунд снова исчез где-то в световом люке. В отверстие просачивался неясный свет, предвестник утренней зари.
Шейх Биляль спокойно раскрыл тафсир на отмеченной странице.
— Начнем с вопроса, — предложил он, — который весьма важен в нашем с вами положении. Милосердный Бог говорит, что хороший поступок засчитывается сразу же, как только человек соберется совершить его, а плохой поступок засчитывается только после того, как он уже был совершен. Но мир сейчас стал намного сложней, чем он был когда-то. Поэтому я хочу предложить на ваше рассмотрение следующую дилемму, которую придумал один парнишка из моей конгрегации. Когда кто-то играет в компьютерную игру и его аватар поедает кусок цифровой свинины, совершает он при этом грех или нет?
Алиф выждал и, когда шейх ничего не добавил к сказанному, удивился:
— Это вы меня спрашиваете? Это вы взялись нас учить, а я тут при чем?
— А мне важно узнать и ваше мнение тоже. Я так мало что понимаю в компьютерных играх. Как мне помнится, тот мальчик увлекался какой-то игрушкой под названием «Мир сражений».
— Не знаю, — устало отмахнулся Алиф. — Да и какая разница? — В этот момент дверь завизжала, как будто ее резали пилой. — Я не могу сосредоточиться при таких условиях! — пожаловался юноша.
— А вот моему пареньку было очень интересно узнать правду. Тогда я пояснил ему, что раз он так сильно волнуется по данному поводу, значит, это был грех или по крайней мере будет считаться как грех в его случае. Потому что Бог еще говорит о том, что когда вы совершаете действие, которое считаете грехом, оно и будет грехом, даже если в вашем случае оно и могло бы считаться допустимым. Сознание, только сознание — вот что определяет человека.
— Ну ладно, пусть это будет грех, — застонал Алиф. — Мне все равно. Я не играю в такие игры. Это для школьников.
— А я и не ждал какого-то определенного ответа. И не ждал, что ты начнешь во всем соглашаться со мной. Мне интересно узнать, что ты думаешь.
— Я думаю, что людям надо отдыхать. И не обязательно при этом обращаться к тем, кто продает алкоголь и бекон. Просто иногда хочется забыть о том, что мы живем в жутком месте и на нас давят с одной стороны набожные болваны, а с другой — агенты службы безопасности. При этом мы продолжаем по-дурацки улыбаться, а нефтяные компании по-прежнему выкачивают нефть, и их владельцы набивают себе карманы деньгами. Конечно, Бог не станет возражать, чтобы человек притворялся, будто жизнь не так уж и плоха, даже если при этом будет присутствовать некая виртуальная свинина.
— Но разве это не опасно? Виртуальная свинина — это одно дело, мы не можем ни вкусить ее, ни даже понюхать, а потому возможность того, что мы все же отправимся к мяснику за настоящей свининой, невелика. Соблазн тут сомнительный. А вот если бы речь шла о виртуальном прелюбодеянии, это уже был бы совсем другой вопрос. Многие люди позволяют себе сквернословить, находясь в компьютерной сети, да и не только бросаться словами, а также и совершать кое-какие непристойные действия. То есть на мониторе могут высветиться их настоящие скрытые желания. Кто знает, сколько адюльтеров было совершено, когда все начиналось в Интернете, а заканчивалось уже в постели?
Алиф побледнел.
— И даже если этого не происходит, — продолжал шейх, — кто может утверждать, что духовное разрушение ничего не значит? Когда два человека начинают отношения онлайн, это не вымысел, основанный на реальной жизни, это реальная жизнь, основанная на вымысле. Вы начинаете верить в то, что человек, которого вы не видите и не чувствуете, идеален, потому что этот человек показывает только ту свою сторону, которую вы хотите в нем увидеть. Разве это не опасно?
— То же самое можно сказать и о тех браках, которые устраивают родители для своих детей, не слишком беспокоясь об их чувствах, — заметил Алиф.
Шейх Биляль печально улыбнулся:
— Да-да, конечно. Ты меня подловил.
Звук пилы поднялся еще на несколько децибел, но потом резко прекратился. Зато теперь стал ясно слышен ропот собравшихся снаружи.
— Этим дверям четыреста лет, — грустно констатировал шейх. — Это подарок принца Катара, который как-то проезжал мимо наших мест, совершая хадж. Они уникальны.
— Это я один во всем виноват, — вздохнул Алиф и вытер трясущейся ладонью пот со лба.
— Да, это верно. Но… Ты тоже по-своему уникален. — Шейх Биляль пролистал несколько страниц в своем томе. — Мне кажется, твой приятель что-то сделал с их пилой, и она испортилась.
Новообращенная, которая все это время ходила по молитвенному залу взад-вперед, теперь остановилась возле стула шейха.