– Похоже, вы все обо мне знаете.
– Нет, нет, – она улыбнулась. – Не все. Только то, что рассказывала Алина. Она очарована вами. Последнее время только о вас и говорит.
– Могу сказать то же самое о вас. Вы для нее все. С вами трудно конкурировать.
Мы рассмеялись.
– Да, знаю. Я ее воспитывала с самого детства. Родители вечно на работе, а я уже большая была, когда она родилась. Папа у нас уходил из семьи, когда мне было лет девять-десять, но продолжал видеться с нами. Это хорошо, с одной стороны, а с другой так тяжело. Мама рыдала, когда он уходил, я ее успокаивала, как могла, придумывала всякие поводы, чтобы папа почаще нас навещал. Так было целых пять лет. Он долго колебался, вернуться к нам или остаться в той семье. Там у них не было детей, а мама как раз забеременела Алиной, и это все решило. Он вернулся, родилась Алина, и мы опять зажили семьей.
Я не знал этой истории. Почему Алина не рассказывала мне об этом? Может быть, потому что ей самой это не было известно?
– Алине мы не рассказывали всего этого, – угадала мои мысли Лия. – Зачем ей это знать? Когда ее в первый класс повели, я уже на последнем курсе была. Стояла с ней на линейке – родители не смогли пойти – и ощущала себя такой взрослой, как будто своего ребенка в школу провожала. Так и пошло с тех пор, чуть что – сразу ко мне. Уроки, родительские собрания… Сочинения, рисование, контурные карты по географии. Эти формулы по физике мне до сих пор снятся, – она засмеялась тихим мелодичным смехом.
Мы помолчали. Она отрезала квадратик пирожного, взяла его пальцами и отправила в рот. Я тоже отбросил приборы и закатил в рот один за другим несколько шоколадных шариков.
– Но вы ведь не из-за Алины ушли от жены? У вас были свои причины, да? – спросила она так, словно мы с ней были сто лет знакомы. Я даже растерялся: я-то думал, мы будем говорить о ее личной жизни, а не о моей.
– В общем-то, да. Вернее, конечно… Алина здесь и правда ни при чем.
– Я так и думала.
– Почему?
Она внимательно посмотрела на меня.
– Потому что Алина не из тех, ради кого такие мужчины, как вы, бросают семьи.
Я ничего не понял. Какие это «такие» мужчины? И из каких это «не тех» была Алина?
– Мы бы и так разошлись, – уточнил я. – Мы уже давно не были семьей. Жили каждый своей жизнью.
– Почему же все-таки развелись? Вы решили снова жениться?
– Не я. Моя жена.
– Ах вот как! – глаза ее удлинились и посмотрели на меня любопытно.
Я не стал продолжать.
– Она, наверно, влюбилась?
– Наверно.
– И захотела снова выйти замуж?
– Захотела.
– И что же? Вышла? – она и не пыталась скрыть своего любопытства и смотрела на меня, не отрывая глаз.
– Пока нет.
– Почему же?
Потому что йог не потянул ее запросов, подумал я про себя, и потому что я до сих пор выручаю ее деньгами. Но вслух сказал:
– Что-то у них там пошло не так.
Она задумалась, а потом спросила, снова с таким откровенным любопытством, что я понял, что мне придется отвечать по всей форме – она не оставит меня, пока не выяснит чего-то, что ее заинтересовало.
– А сколько ей было, когда вы развелись?
– Сорок.
– Сорок?!
Не знаю, почему это так ее удивило.
– Такой возраст… сложный, – объяснила она. – Когда мне исполнилось сорок, это было два года назад, я почувствовала, что жизнь закончилась. Мне стало так… даже не знаю, как сказать… тоскливо, что ли. Одиноко… Как будто передо мной черная стена встала, и впереди больше ничего не было.
Я кивнул:
– Моя жена неделю ходила в черном.
– Серьезно? – глаза ее распахнулись и заблестели радостной улыбкой.
– Да. Сказала, что у нее траур.
– И не стала отмечать?
– Нет, конечно.
Она засмеялась.
– Вы не поверите, со мной было то же самое! При этом я готовилась к своему сорокалетию, понимала, что это какой-то переломный момент, кризис. Мне казалось, все было нормально. Я не чувствовала ничего особенного. День рождения как день рождения. Тридцать девять, сорок, сорок один – какая разница? Но когда наступил сам день рождения, я проснулась утром и прямо почувствовала – все, это конец. Впереди у меня ничего нет, и ждать от жизни больше нечего.
– Жизнь не удалась, я не достигла того, о чем мечтала, и все в таком роде.
– Да! Точно! Именно так! Вы это уже слышали, да?
Я улыбнулся. Она коснулась пальцами губ и снова рассмеялась.
– В то утро я обзвонила всех и отменила праздник. И целую неделю просидела дома. Смотрела старые фильмы, плакала и собиралась умирать…
Глаза ее теперь смотрели на меня еще теплее, совсем уже по-свойски. Ей как будто хотелось, чтобы мы побыстрее стали друзьями, и она показывала мне, что сама уже считает меня своим другом.
– И после сорокалетия вашей жены вы развелись?
– Все как-то совпало, – ответил я. – Сначала ее сорокалетие, которое она не стала отмечать. Потом годовщина нашей свадьбы, которую она вдруг захотела отпраздновать большой компанией, с родственниками, друзьями. Они-то решили, что у нас второй медовый месяц наступил. А мы сразу после этого разводиться пошли.
Она понимающе кивнула.
– Почему же она все-таки не вышла за того, другого?
Меня начинала раздражать ее настойчивость. Неужели она не видит, что я не хочу об этом говорить?
– Что у них произошло? Вам хоть что-то об этом известно?
– Вас это так интересует? – огрызнулся я, теряя терпение.
– Очень, – призналась она, посмотрев на меня проникновенным, чуть виноватым улыбчивым взглядом, перед которым невозможно было устоять. Я тут же пожалел, что был резок.
Слава богу, что я не обсуждал это с Алиной, похвалил я себя. Почему-то мне не хотелось, чтобы кто-нибудь знал о несостоявшемся замужестве моей бывшей жены.
– Сказать по правде, я не в курсе. Знаю только, что они собирались расписаться и даже дату назначили. Поэтому и понадобился развод.
– И вы согласились?
– Ну да.
– А вы видели его?
– Кого?
– Ну, того, за кого она собиралась замуж выйти?
– Нет, – соврал я, чтобы приостановить расспросы.
Кажется, она поняла это. И я добавил:
– А зачем?
– Вам все равно, с кем она будет жить?
– Да. Да, мне все равно. Мы давно уже не вместе. Она строит свою жизнь, я свою. Она взрослая женщина. С кем она хочет быть, меня не касается. Зачем мне это знать? Я же говорю, мы давно жили каждый сам по себе. Если она нашла кого-то и счастлива – ради бога.
Мне хотелось закончить этот разговор. Зачем я вообще на него согласился? А она все продолжала допытываться:
– Как по-вашему, когда в семье уже нет любви, когда оба понимают, что их брак это просто необходимость… Должны муж и жена продолжать спать вместе?
– Не знаю.
– Ведь обычно, если уже нет чувств, то нет и близких отношений, правильно же?
– Я не знаю, честное слово.
Она ждала от меня ответа, и я сказал:
– Никогда не интересовался этим. Думаю, у всех по-разному.
– А у вас как было?
– Что?
– Когда вы жили каждый сам по себе, спали вы тоже отдельно?
Я оторопел от такой наглости. С какой стати я буду обсуждать с ней такие вещи?! Я и с Алиной-то никогда не говорил об этом. Она, видимо, не поняв, что я не отвечаю, потому что меня переполняет возмущение, а не потому, что я не понял вопроса, решила уточнить:
– У вас был секс?
Я отодвинулся от стола. Все, хватит, разговор окончен.
– Подождите! – она взяла меня за руку и быстро заговорила, виновато заглядывая мне в глаза. – Простите меня, ради бога. Я не хотела вас обидеть. Я знаю, это бестактно, это верх неприличия – задавать такие вопросы, но я спрашиваю не ради интереса. Просто я хочу понять. Вы даже представить себе не можете, как это важно для меня…
Она умолкла, закрыла лицо руками и покачала головой, потом посмотрела на меня и выдохнула с сожаленьем:
– Как бы я хотела, чтобы и у меня было так же!
– Как, так же?
– Вот так, когда каждый живет своей жизнью.
– Зачем?
– Затем, что это удобно. Это хорошо для всех.
– Что ж в этом хорошего?
– Мне кажется, когда вы прожили столько лет, то единственный способ и дальше оставаться семьей – это каждому жить своей жизнью. Вы так не считаете?
– Так обычно рассуждают мужчины.
– Возможно. Но не все. К сожалению.
Она Мишаню, что ли, имеет в виду, подумал я, но спрашивать не стал. Она задумалась, как будто готовясь произнести нечто важное. Я молча ждал – кажется, разговор, наконец, пойдет о ней, а не обо мне. Она подняла на меня глаза и заговорила с неожиданной прямотой:
– Миша так не рассуждает. Он не дает мне жить своей жизнью и вообще не понимает, как это муж и жена могут жить каждый сам по себе. Он хочет, чтобы я была ему женой. Во всех смыслах. Понимаете?
Я кивнул, еще не веря, что понял ее правильно.
– Он думает, что, раз обеспечивает меня, то свой долг выполняет. И требует, чтобы я тоже выполняла свой. Но ведь деньги еще не все. Для того чтобы быть парой, в полном смысле, нужно испытывать что-то к мужчине, он должен, по крайней мере, нравиться. Должен восхищать, удивлять. Должен быть привлекательным, в конце концов.
– Он вам больше не нравится?
– Дело в том, что у нас с ним с самого начала не было любви. Я вышла за него, потому что у меня был трудный период в жизни. Я вернулась домой после сложных отношений, не знала, как жить дальше… Да он, наверно, рассказывал вам эту историю? У меня было настоящее чувство к тому человеку, и я трудно переживала наше расставание, не знала куда себя деть. А Миша… Вы же знаете, какой он настырный. Легче согласиться с ним, чем объяснять что-то. Он атаковал меня со всех сторон. У меня просто не было сил сопротивляться. Я уже тысячу раз пожалела об этом. Если б я только знала, что все будет вот так…
Она вздохнула. Лицо ее погрустнело, но ей шла эта грусть, и она это, конечно, знала. Глаза ее по-прежнему оставались мягкими, губы чуть улыбались, как будто она говорила обо всем со снисходительностью к прошлому, и во всем ее облике присутствовала какая-то спокойная дружелюбность, даже нежность.