- Снимайте трубку и звоните.
- Только после того, как вы покинете мой дом, мистер Кэмбосиа. Наши условия вам известны, а я уже достаточно на вас насмотрелась. У вас осталась одна минута и десять секунд.
Энджи встал, а Алиса прошагала к двери и резко распахнула её перед его носом. Затем захлопнула дверь за спиной Энджи и задвинула засов. Потом, вернувшись в гостиную, вдруг захихикала.
- Джонни, - с трудом проговорила она, превозмогая приступ хихиканья. Налей мне чего-нибудь холодненького, пожалуйста. Боюсь, что у меня начинается истерика. Горло страшно болит и во рту совсем пересохло.
* * *
Мы сидели в гостиной. Алиса потягивала холодную воду, а я сидел и смотрел на нее. До тех пор, пока Алиса не попросила, чтобы я перестал поедать её глазами. Пояснила, что ей уже страшно, когда на неё так смотрят.
- У него ведь змеиные глаза, - сказала она. - Честное слово - змеиные, Джонни. Он - в точности такой, каким ты его описал. Я никогда не видела такую узкую и сплющенную голову - в ней просто не остается места для мозгов - разве что они приютились в самом темечке. Ты ведь знаешь, Джонни - я стараюсь думать о людях только самое хорошее, но этот человек, по-моему исключение.
Я кивнул, все ещё не в силах оторвать от неё взгляд.
- А его глаза - с ними что-то не так, Джонни. Что говорят о людях, которые употребляют наркотики? У них ведь что-то с глазами неладно? То ли они сужаются, то ли расширяются - да, Джонни?
- Не глаза - зрачки.
- Да, вот это я имела в виду.
- По-моему, у всех наркоманов они расширяются. Сколько времени мы уже с тобой женаты, Алиса?
- Восемь, - не задумываясь, ответила она.
- Восемь лет, - задумчиво произнес я. - Казалось бы, вполне достаточный срок, чтобы узнать свою жену поближе.
- Ой, Джонни - я так перепугалась.
- Нет, - медленно покачал головой я. - Ты совершенно не испугалась. Он просто вывел тебя из себя.
- Да, но ведь обозвал меня свиньей. Худшего оскорбления нельзя было и придумать. Пусть я и не образец чистоты, но на всей улице не найдешь более опрятного и аккуратного дома, чем наш. И ты это знаешь, Джон Кэмбер.
- Знаю, но...
- И я тоже. Пусть я не такая красавица, как эта твоя непорочная девственница-нимфоманка, но...
- Она вовсе не моя. Я тебе уже это сказал.
- Но я стараюсь следить за своей внешностью. Я никогда не расхаживаю по дому в халате и шлепанцах и не транжирю твои деньги в салонах красоты. Я все делаю сама...
- Он не это имел в виду, Алиса. Говоря "свинья", он подразумевал просто женщину. Любую женщину. Кралю. В его кругу это общепринятый термин. Как, например, "штука", "капуста" или "башли". Это американский жаргон. Сленг.
- Значит ваш американский жаргон рассчитан на недоумков.
Я покачал головой.
- Алиса, я не понимаю, что происходит. Мы сидим тут и обсуждаем, как он тебя обозвал, как будто вся эта история уже позади.
- Но ведь так и есть, Джонни. Теперь у нас появилась передышка, по крайней мере, на несколько часов, и мы успеем что-нибудь придумать.
- Ключ мы за это время не найдем.
- И замечательно! - с горячностью воскликнула Алиса. - Меньше всего на свете я бы хотела сейчас иметь этот проклятый ключ.
- Почему?
- Неужели ты не понимаешь, Джонни? Мы же сказали этому недоноску, что готовы расстаться с ключом за двадцать пять тысяч долларов. Допустим, твой толстяк согласится на наши условия - и что тогда? Мы влипнем по уши. Я все-таки считаю, что мы должны сообщить в полицию. Причем прямо сейчас же, не откладывая.
- Мы уже это обсуждали.
- Как знаешь, Джонни. Но я боюсь, что ты совершаешь ошибку.
- Возможно. Скажи мне вот что, Алиса. Тебя тревожит, что случится, если толстяк пойдет на сделку, а ключ будет у нас. Допустим же, что он пойдет на сделку, а ключа у нас не окажется - что тогда?
Алиса изменилась в лице.
- Вот об этом я не подумала, - вздохнула она.
* * *
Мне нелегко нарисовать для вас объективный портрет Алисы - как-никак, мужем-то ей прихожусь все-таки я, а не кто-то другой. Женщины отличаются от мужчин по невообразимому количеству признаков, среди которых - полное отсутствие желания прославиться своим героизмом. Напротив, они не считают сколько-нибудь зазорным для себя проявить некоторую слабость или даже трусость, когда этого требуют обстоятельства. Когда же, в силу тех же обстоятельств, женщины вынуждены вести себя храбро и решительно (а это случается довольно часто), они потом чувствуют себя виноватыми.
Как-то раз Алиса сказала мне: "Разница между нами, Джонни, состоит в том, что мы по-разному воспринимаем действительность. В детстве мы с тобой оба знали нужду, только я воспринимала её как совершенно нормальную жизнь. Тебя же приучили относиться к нужде, как к чему-то постыдному и ужасному, поэтому все наши затруднения и кажутся тебе чем-то страшным."
Да, в то время я и не подозревал, насколько Алиса права.
* * *
- Нам уже пора забирать Полли, - сказал я.
Алиса посмотрела на часы и кивнула.
- Съездишь за ней? А я подожду дома, - предложил я.
Алиса замотала головой.
- Нет, Джонни, мы поедем вместе. Сейчас нам нельзя расставаться. Я не хочу оставаться одна, да и тебя одного не оставлю.
- А как насчет завтра? Я ведь ещё не уволился с работы.
- Вот завтра и разберемся. А пока мы должны держаться вдвоем; и ещё нам следует научиться запирать двери.
Выйдя на улицу, она подчеркнуто заперла дверь. Дженни Харрис, наша соседка, подошла к нашему старенькому "форду" и поинтересовалась, ничего ли не случилось.
- Смотря как это оценить, - улыбнулась Алиса. - Как-нибудь я тебе все расскажу.
- Вы поехали за Полли?
- Да, - кивнула Алиса. - Мы уже и так опаздываем.
- На обратном пути заскочите в супермаркет. Там сегодня представляют новый стиральный порошок и, если тебя выберут из толпы покупательниц для того, чтобы помахать перед камерой свежевыстиранным полотенцем, то ты получишь двадцать долларов, в придачу ещё и целый ящик порошка. Там надо, правда, ещё сказать несколько слов, но ты не бойся - их даже не нужно заучивать. Перед тобой будут держать бумажку. Осчастливь их своим английским акцентом.
- Господи, как мне надоели все эти причитания по поводу моего английского акцента, - вздохнула Алиса, когда я разворачивал автомобиль. И ведь никому даже в голову не приходит, что правильно говорю именно я, а акцент - у вас, американцев.
- Это сообразить непросто. Надеюсь, ты не поделишься с Дженни нашими новостями?
- Нет, конечно.
- Тогда почему ты ей пообещала все рассказать?
- Это было не обещание, а обычная вежливость. Дженни - очень славная женщина. Ты сказал - у них черный "кадиллак"? Слава Богу - его не видно.
* * *
Детский сад располагался менее, чем в миле от нашего дома. Я оставил машину у входа и мы с Алисой прошли внутрь. В продленные часы воспитательницами в саду работали обычно две учительницы-пенсионерки, мисс Прюитт и мисс Климентайн, обе лет за семьдесят и очень довольные, что могут так подзаработать. Поскольку мы уже очень задержались, в садике остались только два ребенка - Полли среди них не было. Узнав нас, мисс Климентайн встала и с изумленным лицом заспешила навстречу.
- Что-нибудь случилось? - спросила она Алису.
- Нет. А где Полли?
- Как, разве она не дома, миссис Кэмбер?
- Дома? - Алиса на глазах вдруг побелела, как полотно, а у меня оборвалось сердце и противно засосало под ложечкой. Душу охватило то же щемящее отчаяние, которое я испытывал в "кадиллаке" Монтеса. - Надеюсь, вы её не отправили домой одну?
- Нет, конечно. Как вы могли такое подумать, миссис Кэмбер? Просто, когда за Полли заехала сестра мистера Кэмбера, я посчитала, что могу отпустить ребенка с ней.
Ладонь Алисы взлетела к губам.
- Сестра мистера Кэмбера?
Я едва не проговорился, что никакой сестры у меня нет, и хотел уже наорать на престарелую гусыню, но Алиса предостерегающе стиснула мое запястье. А сама сказала, совершенно спокойным тоном:
- Какая сестра, мисс Климентайн? Как она выглядела?
Увидев мое выражение, старушка что-то испуганно залопотала, но Алисе удалось её успокоить.
- У мистера Кэмбера две сестры, - объяснила она. - Прошу вас, мисс Климентайн, не нервничайте. Я просто должна знать, какая именно из сестер приезжала за Полли. Опишите её внешность.
- Она очень милая, миссис Кэмбер. В противном случае, уверяю вас, я бы не отпустила с ней Полли.
- Как она выглядела?
- Довольно темненькая, темные глаза, темные волосы и очень-очень хорошенькая. Такая вежливая, воспитанная и совсем совсем молоденькая. Я ещё подумала, что она совершенно не похожа на мистера Кэмбера.
- И Полли охотно пошла с ней? - спросил я.
- Она сказала Полли, что приехала за ней по вашей просьбе, и вручила ей изумительную куклу. Просто потрясающую куклу. Глаза у Полли разгорелись - больше она ничего не видела и не слышала... Надеюсь, ничего не случилось?
- Нет, - прошептала Алиса. - Все нормально.
И, не выпуская из руки моего запястья, повела меня к машине.
7. Монтес
Мы молча сидели в машине. Теплые лучи весеннего солнца пронизывали ветви деревьев, выстроившихся по обеим сторонам улицы. Весна в этом году была ранняя и кроны деревьев уже были подернуты нежным изумрудным налетом. На лужайке перед детским садиком порхали пташки, а чуть поодаль вышагивали, взявшись за руки, маленькие мальчик и девочка.
Самая обычная мирная картина, типичная для любого нью-йоркского предместья, но для меня - не было сейчас зрелища ужаснее. Мир внезапно сошел с ума.
- Ты просто не понимаешь, ты ни черта не понимаешь, - бубнил я Алисе. Мне и в самом деле казалось, что никто не способен понять глубины охватившей меня пустоты и тупого отчаяния, вгрызавшегося циркулярной пилой в мое нутро.