– Зато Кролик, уж поверь, вспоминает каждый день. Твоими-то стараниями, милочка, – возразил Чеширский.
«Конечно, если я и впрямь выколола ему глаз, небось, каждый день поминает», – подумала Алиса. Но отступать не собиралась, даже чувствуя любопытный взгляд Тесака. Ведь все обернулось не так, как было задумано – Тесак собирался договариваться, а Алиса должна была слушать да помалкивать. Но Тесаку хватило ума не вмешиваться, а дождаться, когда Алиса закончит.
– Мне кажется, новость о возвращении Бармаглота гораздо интереснее. Как вы считаете? – спросила Алиса.
И тут Чеширский вытянулся еще сильнее, хотя, казалось, сильнее уже некуда. Может быть, от удивления, но кто его знает, такой скользкий тип, поди разберись.
– А что пропавшей игрушке Кролика известно о Бармаглоте? – поинтересовался Чеширский.
При словах «пропавшая игрушка» у Алисы защемило сердце, но она не подала виду.
– Мы его видели, – сказала Алиса, указав на себя и Тесака.
– Увидели и остались в живых? – воскликнул Чеширский, выдав наконец свое удивление. – Быть не может.
– Крупно повезло, – ответила Алиса.
Ей не хотелось, чтобы Чеширский знал о кулоне или о том, как Нелл втемяшилось в голову, будто это она спровадила Бармаглота.
– Надо же, впрямь повезло, – подтвердил Чеширский и, прищурившись, задумчиво уставился в пустоту. – Такого при нем, считай, и не бывает.
– Мы, собственно, и пришли-то из-за Бармаглота, – пояснила Алиса. – Бесс намекнула, что вы расскажете нам, как его заманить обратно в ловушку.
Маленький человечек сдавленно засмеялся.
– Поймать Бармаглота? Кем это ты себя возомнила, куколка?
Алиса промолчала. Он нарочно ее подначивал, в тайне надеясь, что если нервы у нее сдадут, то получится выведать что-нибудь интересное.
– Бесс сказала, что Бармаглот что-то ищет, – вступил Тесак. Алиса отметила, что о своей связи с чудовищем он не заикнулся. – И вы знаете, что это.
– Ну да, еще как ищет, – подтвердил Чеширский. – Чики-чик, чики-чик. Он должен добраться до него первым, пока никто его не нашел и не понял, для чего он нужен.
– Что же это? – нетерпеливо спросила Алиса.
Чеширский с горящим взглядом подался вперед.
– Детишки, а хотите услышать одну историю? Как раз вспомнилась, могу поведать. Иногда так приятно что-нибудь рассказать.
«Ну еще бы, – подумала Алиса. – Такая возможность похвастаться своей осведомленностью, причем выдать ровно столько информации, сколько считает нужным».
Он выжидательно поглядывал на них, ожидая, что они с благодарностью примут его предложение.
– Я бы послушала с огромным удовольствием, – сказала Алиса, стараясь изобразить приз- нательность и скрыть свое возмущение.
– Жил да был однажды волшебник, – задумчиво начал Чеширский. – Ну, строго говоря, волшебников было двое. И были они не разлей вода, как родные братья. Оба отличались неукротимой тягой к знаниям, стремились достичь пределов своих способностей, проникнуть в тайны волшебства. Лишь в одном они поклялись – никогда не связываться с черной магией, ибо знали: стоит лишь раз попробовать, и тьма окутает даже самые благие намерения. Вот так день за днем набирались они опыта и могущества, пока не осталось ни единого волшебника, хотя бы равного им. Они стали сильнейшими, величайшими волшебниками на белом свете. Один на этом и успокоился. Он помогал простым людям растить урожай, исцелять хворых, одним словом, употреблял свой дар на благие дела. А вот другой… Некоторым вечно чего-нибудь не хватает, и он никак не мог угомониться, считал недостойным растрачивать силу на всякое отребье. И побывал он тайком во многих гиблых местах, и познал все секреты черной магии.
Алиса слушала задумчивый рассказ Чеширского, и ему вторил другой голос, он звучал у нее в голове, тонкий, мягкий и полный любви, так похожий на мамин. В памяти откуда-то возникли отблески мерцающего пламени свечи на склонившемся к ней мамином лице, как уютно было тогда свернуться калачиком под одеялом.
– Его друг, с которым они когда-то были словно братья, заметил перемены, и не смог остаться в стороне, пытаясь его образумить. Но слишком глубоко тот погрузился в царство теней, и не было ему пути назад. И понял тогда добрый волшебник, что ему предстоит, ибо негоже такое зло допускать в этот мир. Отправился он к кузнецу и попросил выковать клинок, да не простой, а изогнутый, словно лунный серп. Когда кузнецу оставалось ударить молотом в последний раз, взял добрый волшебник тот клинок да сжал в кулаке, так что напитался он кровью вместе с частицей магии и его замыслом. С последним ударом молота работа была закончена. Скрепя сердце взял добрый волшебник оружие, оплакивая в душе бывшего друга и брата. Отправился он в те края, где тот постигал темные таинства, и с отвращением обнаружил, что друг его превратился в мерзкое, уродливое чудище. Расхохотался бывший волшебник своему старому другу в лицо да заявил, мол, теперь ему ничто не страшно, ибо победить его невозможно. Но добрый волшебник с чистым сердцем боролся за правое дело и после долгой упорной многодневной битвы одержал победу. Пригвоздил он чудовище к земле своим клинком, и отнял тот клинок часть его магии, и осталось оно беззащитным. Пригрозило чудовище, что если его не прикончить сейчас, то рано или поздно восстанет оно и истребит волшебника со всем его родом. Но добрый волшебник не мог уничтожить бывшего друга, хотя и понимал, что это необходимо. В конце концов он заточил монстра в шкатулку, крошечную темницу без ключа, закопал ее глубоко в землю и отправился восвояси, прихватив с собой волшебный клинок.
Только когда голос стих, Алиса поняла, что слово в слово вторила Чеширскому, и теперь они с Тесаком не сводили с нее глаз.
– Значит, ты знаешь историю о Бармаглоте? – спросил Чеширский, испытующе глядя на нее.
– Моя… – начала было Алиса, но потом решила, что о маме лучше не говорить, – Кто-то мне рассказывал эту историю, когда я была маленькой. Но я все забыла, пока вы мне не напомнили.
– Интересно, что тебе знакомо это предание, – удивился Чеширский. – Ты вообще очень интересная, Алиса. Недаром Кролик так тебя ценит.
Каждый раз, когда Чеширский как бы вскользь упоминал Кролика, ее всю словно пронзало ледяными иглами. Воспоминания пробуждались одно за другим, Алиса испугалась, что они нахлынут все сразу, а если Чеширский не перестанет постоянно напоминать о Кролике, то забытые ужасы вернутся к ней, и она сойдет с ума.
– Значит, Бармаглот был волшебником, а другой волшебник отнял часть его силы и заключил в магический клинок, которым его победил, – сказал Тесак.
Алиса поняла, что он пытался отвлечь Чеширского от разговоров о Кролике, и была ему благодарна.
– Чики-чик, волшебный нож, – снова произнес Чеширский, – Бармаглот ищет этот клинок, ведь монстр ослаб без той частицы магии, что осталась в лезвии, и лишь вернув ее себе, сможет окончательно оправиться. К тому же в этом клинке еще и сила доброго волшебника, так что это единственное оружие, которым можно победить чудовище.
– Значит, нам всего-то надо его найти, – добавила Алиса, – и Бармаглота тоже.
– Ой, милочка, не переживай, он сам тебя найдет, я просто уверен. Ты же такая интересная, – повторил Чеширский.
Алисе вовсе не хотелось, чтобы ею интересовались Чеширский и Бармаглот, Бармаглота к ним тянет из-за связи с Тесаком, она тут ни при чем. Однако надо бы найти этот клинок как можно скорее, пока чудовище не подобралось к ним снова.
– Вы знаете, где нож? – спросил Тесак.
Он будто не знал, куда девать ноги под столом, не находил им места. Тесак никогда не любил долго сидеть без движения. Даже в больнице он постоянно двигался, шагал, вздрагивал, ворочался. Неудобные стулья и низенький стол особенно стесняли движения, и Алиса чувствовала, что его терпение на исходе.
– Я многое знаю, Николас, внук Бесс Карби. Знаю такое, что вам и не снилось. Например, где Дженни. В дальних краях, за высокими горами, за темными лесами.
Чеширский слегка облокотился на спинку, видимо, чтобы насладиться произведенным эффектом. Но эти слова явно ничего не значили для Тесака, который только слегка нахмурился.
– Вы знаете, где клинок? – повторил он.
Чеширский как-то сник, словно приуныв из-за неудавшегося фокуса, и сухо бросил:
– Не знаю я, где сейчас этот нож.
Алиса с Тесаком переглянулись с разочарованным видом. «Стоило тащиться в такую даль».
– Однако, – заговорщически проговорил Чеширский, – есть у меня один знакомый, он может знать.
– И кто же это? – без особого энтузиазма спросила Алиса, вовсе не желая опять бежать сломя голову через весь Старый город в поисках того, кто еще может и не знать того, что им нужно.
– Так уж и быть, расскажу, но сначала хочу получить что-нибудь взамен, – сказал Чеширский.
Алиса хотела заметить, что он и так уже немало у них выведал, но напоминать о Кролике совсем не хотелось. Вряд ли стоило надеяться, что он просто забудет, кто она такая, но, может, Бармаглот хоть как-то его отвлечет.
– Чего же вы хотите? – спросила Алиса.
– Да твоих воспоминаний, конечно, – заявил Чеширский. – Как ты выколола Кролику глаз.
Глава восьмая
Алиса удивленно моргнула.
– Но я не помню. Я вообще ничего не помню.
«Но спасибо вам за намек. Спасибо за подтверждение, что это не выдумка».
Чеширский, казалось, был разочарован.
– Вообще? Ни капельки? Ни крошечки? Ни намека?
«Что-то острое пронзает что-то мягкое, и мужской крик».
– Ничего, – сказала она, призвав на помощь всю свою хитрость.
От пристального взгляда Чеширского у Алисы возникло неприятное ощущение, будто он пытается увидеть ее насквозь, чтобы порывшись прямо в ее голове, отыскать и выкрасть тот обрывок воспоминаний. Ее воспоминания, приятные ли, дурные или смутные, принадлежали только ей, и Чеширский не имел права вмешиваться.
Насмотревшись, Чеширский усмехнулся.
– Допустим, сейчас ты ничего не помнишь, а вдруг потом что-нибудь всплывет? Давай договоримся, что теперь за тобой должок: как вспомнишь, так расскажешь.