– Алиса, моя Алиса, – сказал он.
(«Милая Алиса»). Даже голос его изменился. На густо напудренном лице, белом под стать ушам и волосам, сверкал единственный голубовато-зеленый глаз. И это искалеченное сморщенное существо являлось ей в кошмарных снах?
В запертой комнате были лишь они вчетвером, кресло посередине да голые стены и пол цвета свежевыпавшего снега.
– Наконец ты ко мне вернулась, – сказал Кролик. – А кого это ты с собой привела? Николаса?
– Что с твоими ушами? – спросил Тесак, не сводя с них глаз. – Раньше они такими не были.
– Чеширский позабавился со своими зельями, – проворчал Кролик. – Мол, чтобы образ соответствовал имени.
По его голосу Алиса догадалась, что он не находил это столь забавным, как Чеширский.
– Где Дженни? – спросил Тесак.
– Я ожидал, что ты захочешь о ней поговорить, – хитро взглянул на него Кролик.
– Ты нарушил обещание, – сказал Тесак.
– Я ничего не обещал, – ответил Кролик.
– Обещал, – отрезал Тесак тоном, не допускавшим возражений. – А ну выкладывай, куда ты ее отправил.
– О ее красоте ходят легенды, – мечтательно сказал Кролик. – Я часто слышал от своего друга с Востока, у нее множество поклонников.
– Говори, как его зовут, – потребовал Тесак.
– Нет, пожалуй, это лишнее, – ответил Кролик. – А вот ее имя скажу. Они зовут ее Сейхар, что означает самый темный час перед рассветом, ибо волосы ее чернее ночи, а взгляд холоднее лунного света.
– Ее зовут Дженни, – сказал Тесак.
– Больше нет. Эх, сейчас бы выпить чаю с пирожными, вот было бы здорово, да, Алиса? Устроить чаепитие, как в старые добрые времена.
Кролик своими замашками походил на дедушку, которого блудные внучата навестили после долгой разлуки. Он протянул руки к нахмурившейся Алисе.
– Кажется, ты не понял, зачем мы пришли, – заметила она.
– Ну почему же, хотите меня прикончить, разве не так? – ответил Кролик, сверкнув глазом. – Отомстить за то, что с тобой сделали. Даже не сомневаюсь, Николас все исполнит в лучшем виде, ему в этом деле равных нет.
Алиса удивленно уставилась на Кролика, потом взглянула на Дор, стоящую рядом с ним на коленях, склонив голову, будто в молитве.
– Ты хочешь, чтобы я тебя убила, – медленно сказала Алиса. – Больше никто за это не берется, вот ты меня и дожидаешься.
– Я ожидал, что ты ворвешься с мечом в руке, вся в золоте развевающихся волос, как ангел-мститель, – признался Кролик. – А ты, оказывается, совсем отощала, и ни прекрасных волос, ни даже меча у тебя с собой нет.
– Откуда у меня возьмется меч? – поинтересовалась Алиса.
– Ты девица предприимчивая, – заметил Кролик. – Чего захочешь, добьешься. Хотя и ножик твой вполне сойдет, – заметил Кролик.
Он откинул голову назад и показал на горло, припудренное, как и лицо. Алиса подошла к Кролику, не доставая ножа из-за пояса. Он за ней подглядывал чуть приоткрытым глазом. Протянув руку, она провела пальцами по его щеке и стерла с нее пудру. Вся кожа была в черных прожилках вен, словно потрескавшийся мрамор. Пальцы как огнем обожгло, и Алиса отшатнулась, не в силах отвести взгляд.
– Да, – зарычал Кролик, и его лицо перекосилось от гнева. – Видишь, что ты со мной сделала? Полюбуйся, что ты натворила? Бросила полумертвого калеку, не оставив ему ни крупицы магии. Ну давай, доводи начатое до конца.
– Магии? – переспросила Алиса. – Я отняла у тебя магию?
– Конечно ты, глупая девчонка, – огрызнулся он. – Тот нож, который ты украла, сделал волшебник, и он отнимает силу у других. Столько лет я скрывал свою слабость от остальных, но теперь-то можно не притворяться. Больше ни у кого духу не хватит меня освободить.
– Этой милости ты не заслужил, – пробормотала Алиса, едва слыша собственный голос.
В ушах гремело: «Тот нож, который ты украла, сделал волшебник».
– Нож… Тесак, нож!
Тесак не выпускал топора, готовый его метнуть, если Кролик только шевельнется, пока Алиса рядом с ним.
– Какой нож?
– Нож против Бармаглота, – пояснила она. – Нож волшебника.
Тесак переводил глаза с Алисы на Кролика.
– Это тот самый нож, которым ты выколола ему глаз?
Она кивнула.
– И что с ним?
– Я выкинула его в реку, – призналась она. – Он растворился.
Кролик уставился на нее.
– Ты выбросила бесценный артефакт волшебника в вонючую реку?
– Да, – сказала Алиса. – А теперь Бармаглот беснуется в городе, и лишь только клинок мог его остановить.
Кролик снова запрокинул голову и зашелся безрадостным смехом.
– Тогда не имеет значения, смилуешься ты или нет, ибо мы все мертвы.
Страх обуял Алису, словно тень Бармаглота. Пока была надежда на клинок, можно было не бояться. Но теперь надежды рухнули, растворились в реке десять лет назад, и никто об этом не догадывался, даже сам Бармаглот.
– Как же он не заметил, что часть его магии уничтожена? – спросила Алиса.
– Кстати, и я? – удивился Кролик. – В том клинке была заключена и моя сила, а я так и не почувствовал ее потери.
Он прищурился и уставился на Алису уцелевшим глазом.
– А может, магии в том клинке и не было, – предположил он, расплывшись в широкой коварной улыбке. – Может, она перешла к тому, кто им воспользовался.
Алиса заметила вспыхнувшую в нем надежду, угрозу, желание вернуть себе украденное.
– Дор, – позвал он. – Приведи-ка сюда Самуэля и Гидеона.
Дор медленно встала, будто во сне, и приблизилась к Кролику, склонив голову, почти касаясь его лица.
– Думаешь, сможешь вернуть свою магию? – спросила Дор.
– Да, – ответил Кролик.
Алиса подумала, что он много на себя берет. Дор и до двери дойти не успеет, как Тесак ей голову проломит.
– Если так, то на что я буду тебе нужна? – спокойно и бесстрастно спросила она.
– Ты всегда будешь мне нужна, Дор, моя маленькая соня, – ответил Кролик. – Ты заботилась обо мне все эти годы, хранила мою тайну. Вот верну могущество и тебя вознагражу.
Почуяв вкус магии, он даже слюни пустил. Алиса понимала, что сейчас он наобещает все что угодно. Дор тоже это знала. Она его поцеловала и обвила руками шею. «Нет, – подумала Алиса. – Не обвила. Сдавила».
Когда-то давным-давно Дор не удалось бы обхватить его шею своими ручонками, но теперь они оказались в самый раз, и сама она стала сильнее Кролика. Гораздо сильнее.
Он выпучил глаз, молотя руками по подлокотникам. Алиса не видела лица Дор, только руки, побелевшие от напряжения. Покончив с этим, она повернулась к Тесаку и Алисе. В ее глазах не было ни грусти, ни облегчения, только ожидание.
– Прощай, Дор, – сказала Алиса.
– Прощай, Алиса, – ответила она.
Тесак взмахнул топором.
Глава восемнадцатая
Голова Дор покатилась по полу. И вдруг земля задрожала, стены покрылись трещинами, из коридора послышались встревоженные крики.
– Это что, как у Гусеницы? – спросила Алиса. – После смерти Кролика его нора тоже обвалится?
Тесак покачал головой.
– Ты что, забыла? У него же не осталось магии. Это что-то другое.
– Бармаглот идет, – испугалась Алиса. – Тесак, как же мы без клинка? Его ведь уже не вернуть.
– А зачем он нам, – сказал Тесак, схватил ее за руку и потащил к двери.
– Ты о чем? – удивилась она.
Дрожь стихла, будто гигантская тварь остановилась, возможно, пожирая добычу.
– Вся магия перешла к тебе, Кролик же сказал, – заявил Тесак.
– Кролик тут много чего наплел, – возразила Алиса. – Вот только не сказал, как найти Дженни.
Об этом Алиса жалела почти так же, как о своей роковой ошибке – выброшенном клинке. Только Кролик знал о судьбе Дженни, а теперь его нет.
– Он рассказал достаточно. Ее увезли на Восток, она легендарная красавица, зовут ее теперь Сейхар. Для начала вполне достаточно.
Восток, таинственный край пустынь, джиннов, волшебных ламп и ковров-самолетов. Какая-то несбыточная мечта, туда им никогда не попасть, ведь на пути вечно будет маячить тень Бармаглота.
– А как мы туда доберемся? – спросила Алиса, умолчав о том, что Дженни уже совсем не ребенок, и пусть даже они ее отыщут, вдруг она не пожелает встречаться с отцом.
– Ну вот, опять, – вздохнул Тесак. – Алиса, тебе просто не хватает веры. Всегда не хватало.
Что правда, то правда. Тесак всегда верил, что они вырвутся из больницы. Готовился к этому дню. Алиса никогда не загадывала наперед, жила лишь настоящим. Может, поэтому Дор так легко удалось заманить ее к Кролику.
– Ты вроде понимаешь, что волшебница, но до сих пор по-настоящему не веришь, – продолжал Тесак. – Уже и я тебе говорил, и Бесс, и Нелл, и Гусеница подтвердил, а Морж вообще собирался сожрать аж десять лет назад, чтобы заполучить твою силу. А ты все не веришь, все сомневаешься.
– Ты знала историю Чеширского про доброго волшебника и его пропащего друга. Ты подожгла розы и прогнала Бармаглота. И вообще, мы с тобой познакомились у той мышиной норы только из-за того, что Дор с самого детства знала, что ты волшебница, потому и продала Кролику. Значит, дар проявлялся еще тогда, просто ты не помнишь.
– По-твоему, ни родители, ни я сама не заметили бы, что я волшебница? – закричала Алиса.
«Мама, испуганная, с широко раскрытыми глазами, дергает Алису за руку. Первый погожий весенний денек, Алисе лет пять или шесть, и она играет в саду. Ей хочется полюбоваться на бабочек, но бабочки появляются гораздо позже. Алиса кружится, думая о прекрасных бабочках, розовых, желтых, синих, зеленых и фиолетовых. Она желает, чтобы все весенние бутоны на деревьях превратились в бабочек, и вдруг повсюду появляются бабочки. Они щекочут ей крылышками уши, касаются ресниц, и она заливается звонким смехом, не в силах остановиться, пока из дома не выскакивает мама и не хватает ее за руку.
«Алиса, что ты натворила?»
«Ничего!» Она действительно ничего не сделала, только танцевала, а потом появились бабочки.
«Что же ты натворила!» – восклицает мама с таким отчаянием и страхом, какого Алиса еще не видела.