личико в окне, когда поезд тронулся…
Все эти дни меня переполняла радость и счастье оттого, что я был рядом с любимой, я не в силах передать тебе и сотой доли того, что хотел бы сказать. Когда я очень глубоко чувствую, то не могу подобрать слов; это глупо и тягостно, но ничего не поделаешь. Я надеюсь, что эта робость, или что бы то ни было, пройдет, и в следующий раз, когда мы увидимся, мы узнаем больше друг о друге. С каким нетерпением я ожидаю того момента, когда смогу коснуться устами твоего прелестного, нежного лица! Аликс, любовь моя, ты знаешь, как сильно ты меня изменила, когда протянула мне свою гордую руку и возвысила меня до себя – в знак чистой любви и доверия! Нет, я не верю, что это пустые слова, они вызваны совершенно искренними чувствами, почитанием, верой и любовью, которыми ты меня наполнила. Я должен повторить те же слова, которые уже говорил тебе, моя дорогая маленькая девочка, в день нашей помолвки, – что вся моя жизнь всегда принадлежала тебе и что я никогда не смогу достаточно отблагодарить тебя, моя любимая, за все, что ты для меня сделала, делаешь и еще сделаешь! Да поможет тебе Бог и хранит тебя на тяжелом пути, лежащем пред тобой! Мои молитвы, мои благословения и мои мысли всегда с тобой, моя милая малышка!
С самого начала их семейные отношения складывались так, словно это он должен бесконечно благодарить ее за то счастье, которое она ему подарила, отказавшись от своей веры. А он ее не вполне достоин и еще должен заслужить ее любовь.
Простите, но я этого не понимаю! Что-то здесь не так. Все биографы Николая II сходятся в том, что согласие на брак Николая с Алисой его родители дали вынужденно из-за угрозы смерти Александра III. В начале 1894 года у императора резко ухудшилось здоровье. Вероятно, это была болезнь почек – последствие железнодорожной катастрофы под Борками в 1888 году, когда Александр III, обладавший богатырской силой, держал на руках крышу вагона, чтобы спасти от гибели свою семью. Именно опасность смерти вынудила императора и его жену согласиться с выбором цесаревича. Таким образом Ники победил отца. Но не потому что отец с ним согласился, а потому что так складывались его собственные обстоятельства.
Александр Крылов-Толстикович приводит рассказ дипломата Н. Д. Остен-Сакена, который находился в Кобурге во время помолвки Ники и Алисы: «В первый день приезда после парадного обеда я подошел к старику обер-гофмаршалу, с которым был очень дружен. Разговорившись с ним, говорю: когда я уезжал, принцесса была девочкой, скажите откровенно, что она из себя представляет? Тогда он встал, осмотрел все двери, чтобы убедиться, не слушает ли кто-нибудь, и говорил мне: “Какое для Гессен-Дармштадта счастье, что вы от нас ее берете”».
КБ: Вот как! Остен-Сакен, конечно, мог такое написать якобы от лица дармштадтцев, так как в эти годы он являлся посланником в Мюнхене и Дармштадте. Но что за странное выражение «от нас ее берете»? Словно речь идет о предмете или товаре. Можно обсуждать, насколько Алиса пришлась ко двору в России, насколько хороша была в роли русской царицы, но обсуждать ее пригодность родной ей земле – это, по-моему, бестактность!
ПБ: Допустим, это предвзятая точка зрения. Но все равно остается вопрос: почему вынужденный, с точки зрения родителей, брак Ники с Алисой мы должны рассматривать как подарок с ее стороны?
Давайте говорить откровенно. Ведь к тому времени Алиса уже была серьезно больна?
Больная невеста
КБ: Здесь мне придется согласиться. Не знаю, что именно вы имеете в виду, когда говорите «серьезно больна», но здоровье молодой невесты было совсем не идеальным. С детства она страдала невралгией лица, от чего ее мимика была ограниченна. Хмурый вид и отсутствие улыбки при необходимости улыбаться – это настоящее проклятие! Но одной силой воли такую болезнь не одолеешь. Даже в подростковых дневниках Алисы 1884–1889 годов можно найти упоминания о сильных головных и невралгических болях: «оставалась с папой и отдыхала из-за сильной головной боли», «час посидела с папой, а потом пошла в постель с разламывающейся головой», «до полудня оставалась в постели с сильной головной болью», «доктор дал мне маленькую дозу антифибрина, чтобы я могла заснуть», «легла в постель из-за мучающей меня невралгии». Головная боль была спутником всей ее жизни. Но и это было еще не все ее «приданое».
К восемнадцати годам болезненно воспалился пояснично-крестцовый нерв, поразивший обе ноги, из-за чего Алисе приходилось недели проводить в инвалидной коляске. Ишиас, как называли болезнь доктора, со временем только усугублялся, отнимая возможность ходить уже не на недели, а на месяцы. Есть немало фотографий императрицы Александры Федоровны в инвалидной коляске или на кушетке в положении полулежа. Никакие методы лечения, вроде холодных ванн, грелок и массажей, не помогли ей вернуть прежнюю активность. Она на всю жизнь осталась инвалидом.
Через несколько недель после помолвки у Алисы происходит сильный приступ ишиаса, который вынуждает ее срочно отправиться на лечение минеральными водами в Харрогейт (Северный Йоркшир). Дабы избежать внимания журналистов и горожан, принцесса сняла комнаты в пансионе под именем баронессы Штаркенбург. Ей не хотелось, чтобы о состоянии ее здоровья знал весь мир, а газеты пестрели заголовками о «невесте в инвалидной коляске».
В первые дни лечения она пишет жениху:
”Доброе утро, дорогой мой мальчик… На улице играют какие-то бедняки, и не плохо: арфа, виолончель, кларнет и, наверное, скрипка, – это напоминает мне о моей любимой Венеции… Ты знаешь, я уже пробовала делать массаж, но никакой пользы не было, и доктор думает, что при моей болезни это даже вредно, так как нерв проходит по всей ноге, а не только в колене. Сегодня утром, по крайней мере, стало теплее и ярко светит солнце. На прошлой неделе здесь немного шел снег… ну, ты знаешь, мы на полпути к Шотландии, между Лидсом и Йорком…
Ни в одном из писем тети Эллы Ники не упоминались проблемы со здоровьем ее младшей сестры. Были редкие строчки о головной боли в связи с простудой. Теперь же, получив долгожданное согласие на брак, Николай начинает погружаться во все тонкости здоровья Алисы. Из ее подробных писем видно, как жениха волнуют все эти детали, и он искренне хочет помочь принцессе справиться с недугами. К сожалению, ситуация оказывается непростой, а проблемы Алисы – не поддающимися решению.
”Харрогейт,
26 мая 1894 года,
Драгоценнейший мой Ники,
Я снова начинаю письмо тебе сегодня вечером, так как утром у меня мало времени. Доктор меня осмотрел, он хочет, чтобы я лежала как можно больше. Я не знаю, как правильно описать – в общем, когда я лежу, через мои артерии крови проходит в три раза больше, чем когда сижу, поэтому отдых для меня – это главное. Кажется, что я страдаю подагрой. Я принимаю серные ванны по 15 минут, потом 3 минуты стою, а потом что-то вроде игольчатого душа: из тысяч дырочек на меня брызжут струйки воды, сначала горячей, а потом прохладнее. Ощущение не очень приятное. В настоящее время мне нельзя пускаться ни в какие экспедиции – ни гулять пешком, ни ездить, можно «выезжать» только в кресле на колесиках, так как я должна двигаться как можно меньше. Чем спокойнее и меньше боль, тем лучше…
Бабушка Виктория, чувствуя ответственность за судьбу любимой болезненной внучки, фигурально выражаясь, хваталась за голову. Конечно, молодой русский цесаревич был ей симпатичен, но она как никто понимала, чем грозит Алисе, непривычной к большому вниманию и тяжелой представительской работе, положение русской императрицы.
«Чем больше я думаю о замужестве нашей милой Аликс, тем более несчастной себя чувствую, – делилась она переживаниями в письмах сестре Алисы Виктории. – Все дело в стране, столь отличной от нашей, в ее политике и в ужасно опасном положении, в котором окажется это милое дитя…»
Но молодым влюбленным совсем не хотелось думать, что здоровье Алисы – это не только проблема их частной жизни. Ведь большая доля ее «работы» в качестве императрицы – это приемы, балы, благотворительные вечера, деловые встречи, публичное присутствие на церковных службах и массовых мероприятиях. Ни нервная система, ни тело Алисы не были готовы к таким нагрузкам. А еще предстояли беременности и роды… Частная жизнь принцессы закончилась, а вместе с ней и возможность отдыхать столько, сколько необходимо. Работа на публику потребует слишком много сил и нервов.
Можно возразить, что это только спустя полтора века видно, что зачатки будущих проблем со временем расцвели в полной мере. Ишиас, невралгия, ослабленное сердце и ген гемофилии, поразивший их единственного сына. Но ведь и в 1894 году многое о здоровье Алисы уже было известно. Тем более непонятно легкомыслие родственников будущей царственной пары.
ПБ: Не люблю метафизики, но есть что-то символическое в том, что началу семейной жизни Николая и Алисы сопутствовали две болезни: ее и отца Николая. Было что-то болезненное в самом начале этой семейной истории. Сам-то Николай физически был здоров. Красавец, спортсмен! Как и его отец, любил физический труд: дрова пилил, каток от снега расчищал, чем даже вызывал удивление придворных. Однажды, когда он работал с лопатой на катке и по-простонародному высморкался двумя пальцами, его случайно увидела фрейлина Александровского дворца в Царском Селе. Царь улыбнулся и сказал: «Как вы думаете, из меня получился бы хороший дворник?» В отличие от Алисы, Николай обладал прекрасным чувством юмора.
Но вот что я вдруг подумал… А почему, собственно, историки уверены, что скороспелая помолвка Ники и Алисы после пяти лет отказа родителей согласиться на этот брак была вызвана именно ухудшающимся здоровьем Александра III? Да, он болел. Придворные врачи, среди которых были такие светила, как Боткин и Захарьин, находили, что состояние его здоровья вызывает серьезные опасения. В то же время сам император к здоровью относился пренебрежительно, часто не слушался советов докторов, полагаясь на свой богатырский организм.