Но такая разница между двумя женщинами, двумя хозяйками одной страны породила раскол в их окружении. Сила же была на стороне старшей.
За вдовствующей императрицей было закреплено более высокое положение по отношению к правящей императрице. Поэтому в торжественных случаях Мария Федоровна всегда шла впереди, под руку с молодым императором, а ее юная невестка – за ней. Кроме того, вдовствующая императрица имела право оставить себе все «царственные» драгоценности.
Везде, где Алисе приходилось занимать место, которое ранее занимала Мария Федоровна, их начинали сравнивать. И всегда – не в пользу первой. Например, когда молодая императрица заступила в должность шефа Уланского Ее Величества полка, офицеры оказались недовольны такой переменой. Вот что вспоминал об этом Владимир Эдуардович Шуленбург, служивший в то время в полку:
”Наступила Пасха 1895 года. Полк приносил поздравления своему шефу на второй день Пасхи. Всем нам, офицерам, Ее Величество соизволила дать по яйцу производства Петергофской гранильной фабрики. И тут пошли какие-то сравнения, что государыня Мария Федоровна давала более изящные; говорили даже, что императрица Мария Федоровна давала яйца с гравированными именами каждого офицера своих частей.
И семье Николая II Алиса пришлась «не ко двору». Об этом периоде много лет спустя вспоминала младшая сестра Ники великая княгиня Ольга Александровна:
”Что бы Алики ни делала, все, по мнению двора Мама́, было не так, как должно быть. Однажды у нее была ужасная головная боль; придя на обед, она была бледна. И тут я услышала, как сплетницы стали утверждать, будто она не в духе из-за того, что Мама́ разговаривала с Hики по поводу назначения каких-то министров. Даже в самый первый год ее пребывания в Аничковом дворце – я это хорошо помню – стоило Алики улыбнуться, как злюки заявляли, будто она насмешничает. Если у нее был серьезный вид, говорили, что она сердита.
(Йен Воррес. «Последняя Великая Княгиня»)
Мария Федоровна, при всех ее достоинствах, очень любила сплетни и придворную болтовню. У молодой императрицы не было шансов отыграться на этом же поле – еще в детстве ей привили отвращение к пустым разговорам.
ПБ: Да, соперничество было не на равных. Не будем еще забывать, что Мария Федоровна была дочерью датского короля. Александра в ее глазах была такой «немочкой» из небольшого провинциального герцогства, которая всю жизнь должна была быть благодарна, что ее полюбил сын российского императора и она стала императрицей России.
Что касается царских драгоценностей, тут была более сложная коллизия, о которой пишет биограф Роберт Масси: «Особенно раздосадовал молодую царицу один эпизод. Некоторые драгоценные украшения по традиции переходили от вдовствующей императрицы к новой государыне, да и придворный протокол обязывал Александру Федоровну надевать их для официальных церемоний. Однако у императрицы-матери была страсть к драгоценностям, и когда Николай обратился к матери с просьбой передать их своей невестке, пожилая императрица ощетинилась и отказалась это сделать. Уязвленная Александра заявила, что вообще не станет надевать никаких украшений. Чтобы избежать скандала, Мария Федоровна уступила».
Но вы правы, по дворцовому этикету на торжественных церемониях вдовствующая императрица шла первой под руку со своим сыном, а Александра Федоровна – после нее вместе с кем-то из великих князей. Это ее, вероятно, оскорбляло, как и то, что в Аничковом дворце не она была хозяйкой, а свекровь. Это чувствовалось во всем, в том числе и в поведении слуг и фрейлин.
КБ: К тому же фрейлины были все не молодые, давно служившие при Дворе возле Марии Федоровны. Они сразу окрысились на молодую царицу, потому что она не принимала «широких» русских обычаев, всей этой праздной жизни. Не так ее воспитывали мать и бабушка. Она пыталась заставить придворных дам заниматься рукоделием по принципу «ни минуты без дела», а те не понимали, смеялись над немецкой простушкой. Она чувствовала себя в чужом окружении. В результате Александра Федоровна замкнулась в себе, тем самым еще больше вызывая нелюбовь придворных дам, которые считали ее поведение неоправданно высокомерным.
ПБ: Мне кажется, в конфликте свекрови и невестки, в общем-то типическом и ничего особенного не представлявшем, была одна тонкость. Главным недостатком Алисы было не высокомерие (его не было), а ее слишком прямолинейный характер. Ей не хватало душевной гибкости. И скажем прямо: хитрости. А может быть, простите, и ума. В ее понимании она вышла замуж за императора, который и должен был вести себя как император, а не маменькин сынок. Она не понимала, что дело было не только в сыновьей преданности. Николай первое время объективно нуждался в советах матери, в том числе по государственным вопросам. Все-таки она тринадцать лет прожила с его отцом, когда тот уже был императором, и лучше Ники знала некоторые особенности управления государством. В этом плане Алисе стоило бы самой поучиться у свекрови, а не закусывать удила.
К тому же судьба Марии Федоровны была не менее тяжелой, чем судьба ее невестки. В юном возрасте она потеряла жениха Николая. Младенцем, не прожив и года, умер второй ее сын Александр. Теперь вот скончался горячо любимый муж. И дальнейшей ее жизни, пусть и долгой, трудно позавидовать. В 1899 году в возрасте двадцати восьми лет на Кавказе умрет от чахотки ее сын Георгий. В 1918 году, находясь в Дании, она узнает о гибели Николая, четырех внучек и внука, расстрелянных большевиками в Екатеринбурге. Тогда же ей сообщат о гибели в Перми другого сына – Михаила. В смерть Николая она долго не хотела верить, считала, что это слухи…
КБ: Мария Федоровна скончалась на родине, в Дании, в 1928 году. В 2006 году гроб с ее телом был торжественно перезахоронен в Санкт-Петербурге в Петропавловской крепости рядом с гробом ее мужа.
Коронация и Ходынка
ПБ: Но это уже не имеет прямого отношения к нашей истории. А что имеет прямое отношение, так это коронация Николая и Александры, которая состоялась в Москве 14 мая 1896 года. В отличие от свадьбы, проходившей в траурной атмосфере, ничто, казалось, уже не должно было помешать торжеству не только Николая, становившегося венценосным императором России, помазанником Божьим на царство, но и его супруги, которая стала полноправной русской царицей, освященной Православной Церковью.
Первый день коронации подтвердил ее надежды. Ее чествовали не только придворные, ею восхищался народ. В это время послаблялись налоги, отменялись штрафы, объявлялась широкая амнистия заключенным. И, наконец, не так часто у простого люда была возможность наблюдать такое великолепное зрелище! Поэтому в Москву в эти майские дни приехали и пришли пешком сотни тысяч людей. Они ждали праздника и в первый день коронации сполна его получили.
Приехав в Москву, Николай и Александра остановились в путевом Петровском дворце. Готовясь к коронации, они усердно постились и молились. В Москву прибыли представители европейских королевских династий, но ни одного монарха, потому что во время коронации русские царь и царица должны были играть главную роль. Также съехались иностранные послы.
В день въезда царской семьи в Кремль вдоль улиц выстроились толпы народа. Крестьяне стояли бок о бок с прекрасно одетыми дамами. Во главе процессии на коне ехал император, окруженный иностранными принцами. За ними в позолоченных каретах следовали императрицы, вдовствующая и молодая, каждая в своем экипаже. Карету Марии Федоровны венчала корона, на карете Александры Федоровны ее не было. На Красной площади они покинули свои кареты, чтобы зайти в часовню Иверской Божьей Матери и приложиться к Ее чудотворной иконе. В Кремль въезжали через Никольские ворота. Публика как зачарованная смотрела на это великолепное зрелище.
Коронация состоялась в Успенском соборе и длилась пять часов. Сначала Николай и Александра прошли пешком до собора. Впереди них уже в одиночестве шла вдовствующая императрица. Ее лицо было бледным и серьезным. При этом она была великолепно одета, с короной на голове и вся сверкала бриллиантами. Александра, напротив, оделась довольно скромно: в платье из серебряной ткани. На ее шее было единственное жемчужное ожерелье, а голова вообще не была ничем украшена, так как ей вскоре предстояло надеть корону. Император был в парадном полковничьем мундире Преображенского полка. До этого он с его любовью к старине выразил желание одеться, как одевались прежние цари, и во время коронации надеть не корону, а шапку Мономаха. (Тут была одна тонкость. Императорская корона весила 9 фунтов, больше четырех килограммов, а у Николая, после того как в Японии фанатик-полицейский ударил его саблей, остался шрам на голове.) Но этикет не позволял ему это сделать.
Молодая царица, по общему мнению, выглядела привлекательно и держалась с полным самообладанием. В то же время церемония коронации вызвала в ней бурю эмоций. Впервые она почувствовала себя не «чужой на этом празднике жизни», а полноправной героиней, на которую все смотрят с восхищением. Православный обряд коронации оставил в ней неизгладимое впечатление, которое сохранялось затем всю жизнь. Она почувствовала себя частью Русской Церкви и русского народа, который, по ее представлениям, был очень религиозен и не мог не любить своего царя и свою царицу. Ее мистицизм подогрело еще и то, что она увидела, как на голову ее мужа упал солнечный луч, образовав вокруг его головы что-то вроде нимба. Апофеозом церемонии для нее стал момент, когда Николай бережно своими руками возложил на нее корону, конечно, меньшую по размерам, чем та, что на свою голову надел он сам, приняв ее из рук митрополита Московского. Затем императорская семья покинула Успенский собор под звон колоколов «сорока сороков» и оглушительную пальбу пушек.
В тот же день состоялся праздничный банкет, а вечером по всей Москве устроили иллюминацию, которую зажгла сама новая царица, нажав на специальную кнопку, спрятанную в букете роз.