— А теперь просим нас извинить, — сказала Чёрная Королева, — делу — время, потехе — час.
А дело вот в чём: Королевы так увлеклись, перемывая Алисе косточки, что не заметили, как очередь покупателей (если только это были и в самом деле покупатели) становилась всё короче и короче, пока в ней не остались трое — две Королевы и Алиса. Самое странное, что окошко на этот раз не закрылось, и Чёрная Королева принялась яростно торговаться в кем-то по ту сторону прилавка. Увы! Как ни старалась Алиса, как ни вставала на цыпочки, как ни заглядывала через плечи Королев, ей ничего не удалось ни выяснить, ни разглядеть, тем более что прилавок постепенно загромождался свертками всякого рода: большими квадратными, маленькими продолговатыми и среднего размера.
Наконец их величества отошли от прилавка, нагруженные так, что поверх поклажи были видны лишь зубцы их корон. Они радостно засеменили прочь, но Чёрная Королева, обернувшись, сказала на прощанье:
— Запомни, дитя моё! Всегда ставь все точки над Ё, закорючку над Й да не забывай о хвостах у Щ и Ц, а прочие буквы сами о себе позаботятся!
Не успела Алиса оборотиться к окошку, как оно опять захлоннулось, и в нём появилась та же табличка.
— Вот так так! — воскликнула Алиса. — Что это за лавка, которая поминутно закрывается?
Тем не менее она покорно направилась к противоположному окошку, но едва подошла, оно тоже закрылось.
«Это они нарочно делают», — подумала Алиса и поспешила обратно, к первому, которое захлопнулось прямо у неё перед носом… потом ко второму… обратно к первому… ко второму… к первому… всё быстрее и быстрее, и хлопки закрывающихся окошек были похожи на звук, который Алиса слышала в фотоателье, когда в большой деревянный фотоаппарат вставляли кассету с пластиной.
— Ну и пусть, — сказала бедная Алиса, совершенно запыхавшись от беготни, — если они мне ничего не хотят продавать, я в свою очередь ничего не стану у них покупать.
— Здрасьте, д’рагая моя, чем могу служить? — послышался голосок, такой тихий, такой слабый, словно долетал издалека, однако Алиса вздрогнула, будто ей завопили прямо в ухо, подняла глаза и, к своему великому удивлению, обнаружила, что стоит перед открытым окошком, а там, внутри, никого и ничего нет; голос же, когда он вновь зазвучал, исходил откуда-то снизу, как бы из глубины.
Справившись с первым удивлением, Алиса решила сразу разобраться, в чем тут дело.
— Что-то я не вижу… — начала она.
— Пр’стите, — последовал ответ, — очков у нас нет!
— Но я не понимаю…
— Т’лковых словарей тоже!
— Не будете ли вы так любезны, — проговорила Алиса самым учтивым тоном, — сообщить мне, что у вас есть?
— Всё, что сердц’угодно, — мечтательно отозвался голос.
— В таком случае, — осмелилась Алиса, — я купила бы то же, что и Чёрная Королева.
— Ах, эт’всё у нас законч’лось! — откликнулся голосок. — Сегодн’это польз’валось таким спросом!
— А нельзя ли…
— Можно! Но тольк’через неделю. Оч’нь много з’казов.
— Ну тогда, есть ли у вас…
— Боюсь, что нет. И не скоро п’явится. Ах, какое невезенье, не правд’ли?
Алиса задумалась.
— А как насчёт… — начала она.
— Никак! — возмутился голос. — Больш’я этим не торгую п’сле того, как один п’купатель им п’да-вился. Стал красным, как рак.
Алиса пришла в полное отчаянье. Она уже была готова купить все, что угодно, лишь бы это можно было унести с собой. Вдруг она вспомнила: обычно такие лавочки, кроме всего прочего, торгуют почтовыми конвертами и марками. И вот, набрав побольше воздуху, она на одном дыханье протараторила так, что все слова слились в одно:
— Мнебыоченьхотелоськупитьпочтовуюмаркупожалуйста!
— Ах, конечно, д’рагая, — промурлыкал голос, — п’нятно, что вы ж’лаете п’слать письмо домой, а для этого нужна Марка — больше всего г’дится муж’ственное М или одно из этих изящных 3. Они очень популярны, эти 3. Х’тите, я заверну вам 3? Однако я должна вас предупредить на случай, если это п’дарок: с него трудно будет снять ценник.
— Нет, благодарю вас, — сказала Алиса, хотя ей стало любопытно, на что будет похожа марка в обёрточной бумаге.
— Как ж’лаете, — продолжал голос. — Но, может быть, вы хотите, чтобы п’купку доставили на дом?
— Нет, нет, — ответила Алиса, изо всех сил стараясь не рассмеяться, — я просто возьму её с собой.
— Ах, что значит быть м’ладой и в’сёлой! — вздохнул голос. — Ах, а моё время ещё не пришло!
— Боюсь, я не совсем вас поняла.
— Ну, д’рагая моя, если бы вы з’глянули в окошко, вы бы увидели, что́ я такое, то есть во что я, бывшая гус’ница, превратилась.
Алиса, не теряя времени, заглянула, но в темноте сумела разглядеть лишь круглую табуретку и на ней какой-то чёрный и словно вощёный шар. Сперва она не поняла, что это такое. Потом все же сообразила и воскликнула:
— Ну, конечно же, вы — куколка, верно? («Ничего удивительного, что голос звучит словно издалека», — подумала она.)
— Я предпоч’таю слово «хризалида» — оно звучит не так фамильярно. Нам, гус’ницам, видите ли, — продолжал голос, всё менее отчётливо выговаривая слова, — единственным во всей природе дано такое право: вначале мы пр’живаем старость, а уж потом, умудренные оп’том жизни, пользуемся юностью во всей её красе. И у меня такое’щущение… — (Здесь голос стал ломаться.) —…у меня с’верйшнно отчетливое’щущение… что юность моя уже рядом!
Не успев закончить свою речь, хризалида-куколка начала вскрываться изнутри («Как гирлянда из флажков на Рождество, когда её достают из обёртки», — подумала Алиса), и на свет появилась бабочка необыкновенной красоты и изящества. (Совсем как большая, ярко раскрашенная буквица в начале любимой Алисиной сказки: «Жили-были три королевича…») Несколько неуверенно бабочка-буквица вылетела в окошко, потом, оказавшись на воле, легко вспорхнула ввысь, и Алиса напоследок услышала серебристо-звонкий детский голосок:
— Не забудь свою почтовую марку!
Глава IX. Пирог с лебедем и зеленью
Взяв с прилавка почтовую марку, Алиса принялась её разглядывать. Как и на всякой марке, на этой была изображена королевская голова, что всегда приводило Алису в замешательство: разумеется, таким образом почтовое ведомство отдаёт должное монарху, «но почему при этом, — недоумевала она, — голова всегда отделена от короля, будто его только что обезглавили?». Марка была слишком мала, и чтобы разглядеть, какому королю принадлежит запечатленная на марке голова, Алиса поднесла её к глазам. Она знала, что вблизи марка должна стать больше, — во всяком случае, так поступает любой предмет, уважающий Законы Перспективы, — но чтобы она выросла до таких размеров, Алиса никак не ожидала. В мгновение ока марка раздалась во все стороны, заслонив собой весь окружающий мир, «а это, — сказала Алиса, — противно всем Законам!».
Не ожидая от такого поворота событий ничего хорошего, Алиса хотела бросить марку, да только оказалось, что никакой марки уже нет и в помине и сама она стоит не перед прилавком, а сидит в маленьком палисаднике за аккуратно накрытым столом. По левую руку виднеется что-то вроде харчевни, с соломенной крышей и стенами, увитыми плющом, по правую — поблёскивает ручей, и с той же стороны, нависая над столом, в почтительном ожидании стоит пожилая (вернее было бы сказать: пожилой) Лягва в форме официанта, а в лапках у Лягвы — карандаш и блокнот для заказов. Второе место за столом, напротив Алисы, пустовало, так что когда Лягва-Официант вдруг проквакал (при этом вид у него был весьма надменный):
— Полагаю, вы наконец готовы-с сделать заказ… — Алиса поняла, что он обращается именно к ней.
Она вновь бросила взгляд на то, что всё ещё держала в руке и что по своим размерам уже никак не могло быть почтовой маркой. И всё-таки Алиса удивилась, обнаружив, что бывшая марка обернулась то ли картой вин, то ли меню с начертанным наверху наименованием заведения: «КОРОЛЕВСКАЯ ГОЛОВА». Множество вопросов сразу завертелось в голове Алисы, но она слишком устала от предыдущих приключений и очень проголодалась — ей даже не удалось припомнить, когда же она ела в последний раз. Вот почему из всех вопросов уцелел один:
«Если мне неизвестно, какое сейчас время — время завтракать, или время полдничать, или обеденное время, откуда же мне знать, чего я должна хотеть?»
Но и этот вопрос не пригодился, потому что при ближайшем рассмотрении оказалось, что меню написано по-французски.
Алиса смущенно глянула на Лягву-Официанта:
— Я, к сожалению, не настолько знаю французский, чтобы понять ваше меню.
Не говоря ни слова, Лягва выхватил у неё меню, перевернул вверх ногами и снова сунул Алисе. И теперь ей не составило труда прочесть его.
— Ага! — обрадовалась Алиса. — А я и не знала, что всё так просто: французский — это перевернутый английский.
Да вот беда, меню было похоже не столько на меню, сколько на карту, покрытую таким количеством пятен (отнюдь не белых), что Алисе ровным счётом ничего не удалось разобрать. Тогда она решила посоветоваться с Лягвой-Официантом.
— Скажите, пожалуйста, чем особенно славится ваше заведение? — Однажды случилось ей слышать, как такой вопрос задавали взрослые.
— Ужаснейшим обслуживанием-с! — беспечно ответствовал Лягва, смахнув салфеткой со стола буквашку.
— Это я заметила, — пробормотала Алиса тихонько, потому что и скатерть тоже вся была в пятнах. — Просто я хотела бы знать, — продолжила она, — какое из блюд, на ваш взгляд, мне пришлось бы по вкусу?
— Ну, — медленно протянул Лягва, — чего я не могу-с рекомендовать, так это Лягушачьи Ножки-с. Попробуйте-ка-с, закажите их — и сами-с убедитесь, как долго я буду за ними-с ходить.
— Благодарю вас за предупреждение, — проговорила Алиса. — Мне бы и в голову не пришло заказывать такой… — Тут она заметила, как Лягва насторожился в ожиданье её ответа, и ловко вывернулась: — Такой деликатес, как Лягушачьи Ножки.