– Тебя родители убьют.
– Повопят и остынут. Это моя жизнь, и мне решать. Зато теперь я самый сильный маг в Отряде, – пауза и хитрая усмешка, – после тебя, конечно.
Вэлэс хлопает меня по плечу и скрывается за дверью своей комнаты. Мы же соседи!
– Солэри, – слышу я негромкое, – у меня к вам просьба.
Голос Теркема заставляет меня подпрыгнуть. Где он прятался?! Коридор казался совершенно пустым!
– Не хотелось говорить при свидетелях. Нечасто фолэр Крепости просит нарушить Устав. Но Айрэн мне в первую очередь друг, а потом уже… всё остальное. Его комната – номер два. Зайдите к нему сейчас, пожалуйста… и впредь я позволяю вам заглядывать к нему в любое время.
Сначала я киваю, затем до меня доходит двусмысленность данной просьбы. Вспышка румянца на моих щеках заставляет Теркема спешно добавить:
– Госпожа Ализигейра, что вы вообразили?! Я не сводник! Да и Айрэн сейчас не в том состоянии, чтобы думать о чём-то подобном… Просто другого целителя он не подпустит, а ему нужна помощь, и чем скорее, тем лучше.
Он резко разворачивается и уходит. И у кого, получается, неприличные мысли?
Милу я выпроваживаю, объяснив ей, что фолэр дал мне срочное поручение. И почти лечу по коридору. Дисэру плохо, он ранен?! Перед дверью на миг замираю. Постучать? А если он лежит без сознания? В этот момент дверь открывается сама… настроена на мою ауру?
– Лиз, это ты? – приглушённо, но на голос умирающего не похоже.
Комната точно такая же, как и моя. На тумбочке внушительная стопка книг. Светильник над кроватью освещает раскинувшуюся на спине огромную фигуру.
– Извини, что не встаю. Я слегка… надорвался.
– Меня…
– Сэзар позвал, да? Наплёл, что я помираю?
Решительно подхожу к кровати. Полностью одетый, сняты лишь ботинки. Крови нет, ран не видно. Тело расслаблено, глаза полуприкрыты. Сканирую ауру – и не сдерживаю возмущённого вздоха. Надорвался? Мягко сказано!
– Ты еле живой, почему выглядишь здоровым?!
– Я и сдохну – буду смотреться замечательно… Положи мне одну ладонь на лоб, вторую на грудь и посиди так полчаса.
Руки я кладу. Так непривычно ощущать биение чужого сердца.
– Может, ты скажешь, что я делаю?
– Восполняешь мой резерв. Обычные маги на это неспособны.
– А почему я не чувствую оттока?
– А ты его вообще когда-нибудь чувствовала?
Отрицательно качаю головой.
– У нас с тобой почти бесконечные резервы, Лиз. Если ты не запустишь венкру, сжирающую добрую половину, а остатки не потратишь на уничтожение пары тысяч тварей, ты не ощутишь пустоты… Сядь, будет удобнее.
– Это неприлично, ты в курсе?
– Ты целитель, я больной. Всё в рамках человеческой морали.
– Человеческой? У древних какая-то другая мораль?
– Скорее, её отсутствие… Тебе этого лучше не знать.
– Дисэр, позволь мне самой решать, что мне знать!
– Мы же договорились – Ай. Или Айрэн.
Напомнить ему, что я ни разу не воспользовалась этим разрешением? Со злости я дёргаю рукой – и слышу тихий стон.
– Тебе больно?!
– Лиз, я выжат досуха. Любое колебание притока энергии причиняет… неудобство. Сядь, прошу тебя.
Просит он, как же! Таким тоном только командовать. Но препираться дальше глупо. Присаживаюсь, стараясь не отрывать рук.
– Расскажи мне о древних.
– Вымирающая раса, бывшие хозяева нашего мира. Во время войны в Мэльзаре были почти полностью уничтожены, выжило не более двадцати представителей. Тщательно скрывают своё существование. Внешних отличий нет, живут в десять раз дольше, магией одарены на порядок выше. Людей считают грязью под ногами, этакими полуразумными тварями. Я удовлетворил твоё любопытство?
Презрение в его голосе настораживает.
– Похоже, ты не особо жалуешь своих родственников.
– Они меня тоже. Во-первых, я полукровка, то есть неполноценный ублюдок в их глазах. Во-вторых, связь с моей матерью позором легла на моего отца. Удивительно, что меня оставили в живых, настолько они оберегают чистоту крови.
Несмотря на жестокий смысл слов, я не слышу ни злости, ни раздражения. Сухое изложение фактов.
– И спокойно отпустили жить среди людей?
Сердитое сопение.
– Не спокойно. И не сразу. Скажем так: мы договорились. Я не выдаю тайну их существования, меня отпускают на все четыре стороны.
– А применение венкры – это ради пущего сохранения секрета?
Серые глазищи, при скудном свете огонька кажущиеся совсем тёмными, широко распахиваются.
– Лиз, тебе говорили, что ты язва?
– Тысячу триста сорок восемь раз.
– Тогда этот будет тысяча триста сорок девятый.
– Я умею считать. Тебе лучше?
– Намного. Завтра встану бодрым и готовым продолжить твоё обучение, моя солэри. Мне нужно предупреждать, чтобы о всём происходящем ты помалкивала? Даже со своими друзьями?
– Мне придётся врать подруге в то время, когда фолэр Крепости прекрасно обо всём осведомлён?
Секундная заминка.
– Сэзар не знает, кто я на самом деле. А о чём догадывается, болтать не будет. Для него превыше всего безопасность Вэлдора и благополучие Отряда. Он считает меня очень сильным магом, ставшим Контролёром после ссоры с семьёй.
– То есть ты стараешься не обманывать? – Я сразу замечаю наше сходство. – Это такая особенность древних – нелюбовь к лжи?
– Ты не представляешь, Лиз, сколько всего можно скрыть просто недоговаривая, – усмешка становится жёсткой, почти злой. – Искусство, отточенное тысячелетиями… Всё, иди к себе.
Я слушаюсь его – он всё ещё мой лэр. Но что-то во мне меняется, заставляя уже в дверях ехидно бросить:
– Не благодарить – тоже в традициях древних?
Ответа я не слушаю – ухожу, с трудом заставляя себя не сорваться на бег.
Ночь я провожу таращась в окно. Слишком много свалилось на меня за прошедший день, хочется привычно разложить всё узнанное по полочкам, как вещи: это необходимое, это пригодится, а это нужно выбросить, нечего захламлять шкаф.
Итак, я полукровка. Из плюсов – сила магии и долгая жизнь. К тому, что я талантливее остальных, я уже привыкла, какая разница, чем это объясняется – происхождением или подарком Небес? Жизнь… Вот тут поподробнее. Люди живут века полтора, маги вдвое больше, а я, получается, протяну тысячи три? С ума сойти…
Только, по мнению Дисэра, сумасшествие мне не грозит. Я холодная и рассудительная. Никогда не теряла голову, не лезла в драку… Демоны, да я действительно ни разу не влюблялась! Привыкла объяснять это тем, что в моём положении лучше не привязываться ни к кому – всё равно ничем хорошим не кончится. Но если всё гораздо проще: я неспособна испытывать сильные эмоции?
Тьфу-тьфу-тьфу! Чего я точно не желала бы – прожить тысячи лет в одиночестве. Каждый приютский ребёнок самым важным считает дом и семью, пытаясь восполнить пробелы детства. Я не исключение. Пусть мои мечты и расплывчаты, любить и быть любимой хочу не меньше Милы. Конечно, красавчики вроде Иртека мне не светят, но порядочных, добрых, симпатичных парней вокруг хватает. Потом, как-нибудь…
Кстати, о приюте. Теперь неудивительно, что меня бросили: полукровка для древних – существо второго сорта. Странно другое: как они вообще допускают появление таких, как я? Магия крови проста и незатейлива, противозачаточные заклинания знает любой старшекурсник Розгора. В случае с Дисэром можно списать на случайность, оплошность, но меня ведь родили, где-то держали лет до семи-восьми и лишь затем подкинули людям.
Я не помню своих младенческих лет. Большинство ребят в приюте Вилеза пытались ухватится за что-то – образ матери или отца, голос, запах. Меня злили их старания. Мы стали не нужны нашим родителям и они от нас избавились – стоит раз осознать эту суровую истину, принять и жить дальше. Нельзя оправдывать их «обстоятельствами», «нуждой», «необходимостью». Не могу представить себе «обстоятельства», заставившие бы меня отказаться от собственного ребёнка. Зачем хранить память о тех, кто так поступил с тобой?
Неужели и эта черта – наследие моих чёрствых предков?
И почему я так сразу, безоговорочно поверила Дисэру? Венкра? Но всё, что я знаю о ней, – с его слов. Наша сила? В учебниках описывалось и не такое. Маги древности шутя двигали горы и строили города. Или все они принадлежали к той самой древней расе?
Влияют ли они на политику? Нынешний король Вэлдора взошёл на трон незаконно. Он был не наследником Райсена Первого, а лишь приёмным сыном его брата, Мелáра. Наш настоящий король погиб – совершенно случайно! – при невыясненных обстоятельствах. Райсен Второй оказался бледной тенью своего дяди. Его счастье, что Вэлдор ни с кем не воюет, – мы проиграли бы в первом же бою. Он не подлец или тиран – просто никакой. Больше всего он опасается лишиться власти. Отсюда и слабые, но преданные маги на ключевых постах, и отношение к магии как к чему-то второстепенному и незначительному, нужному лишь для целительства и развлечений.
Его дед, Айрéш, сам обладал силой и поддерживал других магов во всех начинаниях. А прадед, Зерген Второй, до сих пор почитается Вэлдором как мудрый и отважный правитель. Получив от отца в наследство измученную войнами страну, он сумел за полвека поднять её из руин. В планы тех королей входило полное восстановление Пустошей. Райсен Второй неосознанно делает всё, чтобы твари вырвались на свободу. Или осознанно? И это не его стремление, а намерение тех, кто за его спиной? Могущественных древних магов, презирающих людей.
В Розгоре нам часто говорили о патриотизме. О необходимости любить и защищать свою родину (от кого только, непонятно), верно служить своему королю и стремиться к благу Вэлдора. Благо государства…
Наше королевство не так уж и плохо. В нём не умирают от голода, не грабят, не насилуют и не убивают. Охота на диких животных – и то запрещена. Но есть, наверное, какие-то стремления, кроме того, чтобы прожить сытую, спокойную, скучную жизнь пятым помощником младшего придворного мага?! Новые исследования, открытия, те же Пустоши, например! Почему мы не занимаемся ими всерьёз? Не изучаем тварей, не соберёмся всем миром, чтобы окончательно извести заразу? Или это кому-то невыгодно?