— Что? — спросил я, опускаясь рядом с ней на корточки. — Бастилия, это же чушь.
— Я участвовала всего в двух настоящих операциях. Эта — вторая, а первой было проникновение в библиотеку в твоем родном городе. Оба раза я угодила в ловушку и ничего не смогла сделать. От меня никакого толка.
— Мы все попали в ловушку, — возразил я. — И твоя мать справилась не сильно-то лучше.
Она снова покачала головой, оставив мои слова без внимания.
— Никакого толка. Тебе пришлось вызволять меня из тех веревок, потом — вытаскивать из дегтя. И это даже не считая того раза, когда ты не дал мне вывалиться через дыру в стене Драгонавта.
— Ты тоже меня спасала, — заметил я. — Помнишь монеты? Если бы не ты, я бы сейчас носился с пылающими глазницами и навязывал людям нелегальные книжки не хуже наркодилера в поисках очередной жертвы.
(Эй, ребятишки? Хотите попробовать Диккенса? Чуваки, это полный улет. Ну давайте. Первые главы «Тяжелых времен» бесплатно. Я же знаю, что все равно потом вернетесь за «Повестью о двух городах».)
— Это другое, — возразила Бастилия.
— Вовсе нет. Послушай, ты не просто меня спасла — без тебя я бы понятия не имел, что делает половина всех этих Линз.
Она подняла голову и посмотрела на меня, нахмурив бровь.
— Ну вот, опять ты за свое.
— В смысле?
— Подбадриваешь меня. Как подбадривал Австралию и всех остальных за время путешествия. Что ты за человек, Смедри? Ты не хочешь принимать решения за других, но все равно готов нас поддерживать?
Я замолчал. Как это вообще произошло? Разговор ведь был о ней, а потом она просто взяла и швырнула его мне прямо в лицо. (Я на собственном опыте убедился в том, что швыряться чем-нибудь в лицо — словами, разговорами, ножами — одна из Бастилиных фишек.)
Я перевел взгляд на слабо мерцавший огонек в комнате наверху. Он казался таким навязчивым и манящим, и наблюдая за ним, я вдруг кое-что понял в самом себе. Конечно, я злился из-за того, что угодил в ловушку, потому что беспокоился за судьбу Каза и Драулин, но у моей досады была и более глубокая причина.
Это я хотел быть полезным. Я не хотел остаться в стороне. Хотел был главным. Мне было нелегко перекладывать ответственность на других.
— Я и правда хочу быть лидером, Бастилия, — прошептал я.
Она зашуршала, поворачиваясь ко мне лицом.
— Мне кажется, в глубине души все люди ходят быть героями, — продолжил я. — Но те, кто хотят этого сильнее других, — изгои. Девчонки и мальчишки с задних рядов, над которыми все время смеются, потому что они отличаются от остальных, потому что выделяются, потому что… все ломают.
Хотел бы я знать, понимал ли Каз, что быть не таким, как все, тоже можно по-разному. У каждого из нас свои странности — и свои слабости, которые могут стать объектом для насмешек. Я знал об этом не понаслышке. Мне тоже доводилось это испытать.
И я совершенно не горел желанием возвращаться в те времена.
— Да, я хочу быть героем, — сказал я. — И да, я хочу быть лидером. Раньше я все время мечтал, как стану тем, на кого будут равняться другие люди. Тем, кто умеет чинить, а не ломать.
— Ну что ж, твоя мечта сбылась, — ответила она. — Ты наследник рода Смедри. Ты и есть наш предводитель.
— Я знаю. И этого мне становится жутко.
Бастилия смерила меня внимательным взглядом. Она сняла Линзы Воина, и я увидел, как в ее печальных глазах отражаются горящие наверху огоньки.
Я сел и покачал головой. — Я не знаю, что делать, Бастилия. Жизнь ребенка, который постоянно влипал в неприятности, меня к такому не готовила. Должен ли я пожертвовать своим главным оружием ради спасения жизни? Как мне вообще сделать этот выбор? У меня такое чувство… будто я тону. Будто вода накрыла меня с головой, и я не могу даже всплыть.
— Наверное, именно поэтому я все время твержу, что не хочу быть лидером. Просто я знаю, что если люди будут уделять мне слишком много внимания, то обязательно поймут, что со своими обязанностями я справляюсь из рук вон плохо. — Я состроил гримасу. — Прямо как сейчас. Нас захватили в плен, твоя мать при смерти, Каз идет прямиком навстречу опасности, а Австралия — вообще неизвестно где.
Я замолчал, чувствуя, что этими объяснениями поставил себя в еще более глупое положение. Но к моему удивлению, Бастилия не стала поднимать меня на смех.
— Я не думаю, что ты плохо справляешься со своими обязанностями, Алькатрас, — сказала она. — Стоять во главе — работа не из легких. Пока все хорошо, никто и бровью не поведет. Но чуть что не так, и ты — крайний. Думаю, ты хорошо держишься. Тебе всего-то и нужно немного уверенности в себе.
Я пожал плечами.
— Может быть. А ты сама-то много об этом знаешь?
— Я…
Я взглянул на Бастилию; то, как она это сказала, показалось мне любопытным. В моем понимании, некоторые стороны ее персоны никак не сходились друг с другом. Ее знания казались чересчур обширными. Да, она говорила, что хотела стать Окулятором, но такое объяснение не давало ответов на все вопросы. Было что-то еще.
— То есть все-таки знаешь, — заметил я.
Теперь была ее очередь пожимать плечами.
— Самую малость.
Я склонил голову набок.
— Ты разве не заметил? — спросила она, глядя мне в глаза. — Моя мать не носит имя тюрьмы.
— И?
— А вот я ношу.
Я почесал голову.
— Ты правда ничего не знаешь, да? — спросила она.
Я фыркнул.
— Ну, извини, что меня растили на другом континенте. О чем вообще речь?
— Тебя назвали Алькатрасом в честь Алькатраса Первого, — объяснила Бастилия. — Смедри постоянно пользуются именами, которые достались им от предков. Тогда Библиотекари попытались их дискредитировать и начали называть этими именами тюрьмы.
— Но ты ведь не Смедри, — заметил я, — хотя тюрьма с твоим именем тоже была.
— Да, но моя семья тоже… придерживается традиций. Они частенько пользуются одними и теми же знаменитыми именами — точно так же, как и твоя родня. Обычные люди так не поступают.
Я моргнул.
Бастилия закатила глаза.
— Мой отец — аристократ, Смедри, — объяснила она. — Вот что я пытаюсь тебе втолковать. Как его дочь, я ношу традиционное имя. Полностью оно звучит как Бастилия Вианителла Девятая.
— А, понятно. — Примерно так же в Тихоземье поступают богачи, короли и римские папы — берут себе какое-нибудь из старых имен и добавляют к нему порядковый номер.
— Когда я росла, все вокруг ожидали, что я буду вести себя, как настоящий лидер, — призналась она. — Вот только я не очень-то гожусь на эту роль. Не так, как ты.
— Мне она тоже не слишком подходит.
Она хмыкнула.
— Ты ладишь с людьми, Смедри. Лично я не хочу быть их лидером. Они меня вроде как бесят.
— Тогда тебе надо было стать писательницей.
— Рабочий график не подходит, — ответила она. — А вообще, могу тебя заверить, что все это обучение лидерским навыкам, пока я росла, в итоге не принесло никакой пользы. Учишься всю жизнь, а в итоге просто понимаешь, насколько ты бесталанная.
Мы оба умолкли.
— Так… что с тобой приключилось? — спросил я. — Как ты стала Кристином?
— Из-за матери, — ответила Бастилия. — Она сама Кристин, пусть и не благородных кровей. И все время подталкивала меня к тому, чтобы стать Рыцарем Кристаллии, утверждая, что моему отцу не нужна еще одна дочь, которая будет без толку вертеться рядом с ним. Я пыталась доказать, что она неправа, но мое благородное происхождение не позволяло пойти на какую-нибудь простую работу вроде пекаря или плотника.
— И тогда ты попыталась стать Окулятором.
Она кивнула.
— Я никому не сказала. Конечно, я слышала, что способности Окуляторов передаются по наследству, но хотела доказать, что все ошибаются. Я стала бы первым Окулятором в семье и наверняка впечатлила бы этим своих родителей.
— Ну, теперь ты знаешь, что из этого вышло. В итоге я примкнула к Кристинам, как и хотела моя мать. Мне пришлось отказаться и от титула, и от денег. Теперь я понимаю, насколько глупым было тогдашнее решение. Кристин из меня вышла еще хуже, чем Окулятор.
Она вздохнула и снова сложила руки.
— Правда в том, что на какое-то время мне казалось, что в этом деле я смогу добиться настоящих успехов. Я стала рыцарем быстрее, чем кто-либо до меня. После этого меня тут же отрядили для защиты старика Смедри — и эта миссия оказалась одним из опасных и сложных заданий, которые когда-либо поручали рыцарям. Я до сих пор не знаю, почему в качестве первого задания меня направили именно туда. Не понимаю, в чем здесь смысл.
— Как будто они специально хотели тебя подставить.
Она ненадолго присела.
— Об этом я не подумала. С какой стати им так поступать?
Я пожал плечами.
— Не знаю. Но ты должна признать, в этом и правда есть что-то подозрительное. Может, тот, кто отвечал за распределение миссий, завидовал твоей стремительной карьере и хотел тебя посрамить.
— Рискнув жизнью старика Смедри?
Я пожал плечами.
— Порой люди творят странные вещи, Бастилия.
— Все равно верится с трудом, — призналась она. — К тому же в группу, которая распределяла задания, входила и моя мама.
— Ей, похоже, непросто угодить.
Бастилия фыркнула.
— Это еще мягко сказано. Я получила рыцарский титул, а она сказала лишь: «Постарайся оправдать эту честь». Думаю, она ожидала, что я запорю свое первое задание — наверное, поэтому и пришла за мной лично.
Я промолчал, но каким-то образом понял, что мы думаем об одном и том же. Не могла же родная мать Бастилии подстроить провал собственной дочери, верно? Это уже как-то чересчур. Правда, моя мать украла мое наследство, а потом и вовсе сдала меня Библиотекарям. Кто знает, может, мы с Бастилией и правда были подходящей парой.
Я сидел, прислонившись к стене и смотрел вверх, отрешившись от проблем Бастилии и размышляя от том, что сказал раньше. Выговорившись, я почувствовал себя лучше. Это, наконец-то, помогло мне привести в порядок собственные эмоции. Несколько месяцев тому назад я бы предпочел быть нормальным. Теперь же я знал: быть Смедри — не пустой зв