аки оставила вот это. Даже не знаю, зачем.
Я опустил голову и прочел записку.
Старик, — говорилось в ней.
Полагаю, ты получил мое письмо, в котором говорится, что Аттика собирался посетить Александрийскую библиотеку. К этому моменту ты уже должен был понять, что мы оба опоздали и не смогли удержать его от очередной глупости. Он всегда был идиотом.
У меня есть подтверждение, что он действительно продал собственную душу, но я и представить не могу зачем. Эти проклятые Хранители не скажут мне ничего полезного. Вещи Аттики я забрала себе. Что бы ты ни утверждал, это мое право как его жены.
Я знаю, что тебе на меня плевать. Что ж, это чувство взаимно. И все же мне жаль, что Аттика больше не с нами. Он не заслуживал такой глупой смерти.
Теперь у Библиотекарей есть все необходимое для победы. Жаль, что мы так и не смогли прийти к соглашению. Меня не волнует, поверишь ли ты моим словам насчет Аттики. И все же я решила, что должна оставить эту записку. Это меньшее, что я могу сделать ради него.
Я сокрушенно поднял глаза.
Глаза дедушки были все еще влажными от слез. Он не смотрел на меня — просто вперился пустым взглядом в стену. — Да, горевать мне нужно было гораздо раньше. Но, похоже, что я снова опоздал. Опоздал не на шутку…
Каз прочел записку, заглянув мне через плечо.
— Мускат! — ругнулся он, указав на записку. — Мы ведь не станем этому верить, да? Шаста — лживая библиотекарская крыса!
— Она не врет, Казань, — ответил дедушка Смедри. — По крайней мере, насчет твоего брата. Хранители это подтвердили, а им лгать запрещено. Аттика стал одним из них.
Никто не попытался опровергнуть дедушкины слова. Он говорил правду. Я это чувствовал. Благодаря Линзам Следопыта, я смог даже увидеть, где именно обрывались отцовские следы. Следы матери, однако же, вели к другой двери.
Пол у меня под ногами пошел трещинами: Талант почувствовал мою досаду, и мне представилось, будто я пытаюсь что-нибудь исколошматить. Мы прошли такой путь — и все ради того, чтобы в конце оказаться ни с чем. Зачем? Ну зачем мой отец сделал такую глупость?
— Он всегда был слишком любопытным, чтобы думать о последствиях, — тихо произнес Каз, положив руку на плечо дедушке Смедри. — Говорил я ему, что ничем хорошим это не кончится.
Дедушка Смедри кивнул в ответ.
— Что ж, теперь он обладает знанием, к которому всегда стремился. Он может прочесть любую книгу и узнать все, что захочет.
С этими словами он встал. Все вместе мы направились к выходу из коридора. Миновав центральную комнату, мы оказались посреди полок со свитками; вслед за нами плыли двое Хранителей, которые — вне всякого сомнения — надеялись на то, что мы оступимся в последнюю минуту и лишимся собственных душ.
С вздохом я повернулся и в последний раз взглянул на то место, где расстался с жизнью мой отец. И там, аккурат над дверью, увидел каракули. Те, что были выцарапаны прямо в камне. Нахмурившись, я вытащил Линзы Переводчика и нацепил их на нос. Послание оказалось очень простым, всего из одного предложения.
Я не идиот.
Я моргнул. Дедушка Смедри и Каз тихо говорили о моем отце и его глупости.
Я не идиот.
Что могло вынудить человека отказаться от собственной души? Действительно ли она стоила безграничных знаний? Знаний, которыми ты все равно бы не смог воспользоваться? Не смог поделиться?
Разве что…
Я замер, отчего тут же замолчали и остальные. Я взглянул прямо на Хранителя.
— Что произойдет, если посетитель напишет что-нибудь, находясь в библиотеке?
Призрак, похоже, был сбит с толку.
— Мы заберем текст и сделаем копию. Затем мы вернем ему копию часом позже.
— А если оставить записку прямо перед тем, как потеряешь душу? — спросил я. — Что, если к моменту получения копии посетитель уже станет Хранителем?
Хранитель отвернулся.
— Вы не можете лгать! — добавил я, указав на него.
— Я имею право не отвечать.
— Нет, если есть имущество, подлежащее возврату, — возразил я, продолжая указывать на призрака. — Если мой отец написал записку до того, как вы забрали его душу, вам не пришлось бы отдавать ее моей матери, если только она не знала, что именно просить. Но если я потребую копию, вы обязаны ее вернуть. И я требую. Отдайте ее мне.
Хранитель зашипел. Вслед за ним зашипели все призраки вокруг нас. И тогда я зашипел на них в ответ.
Я… и сам толком не знаю, зачем это сделал.
Наконец, один из Хранителей выплыл вперед, держа в полупрозрачной руке клочок бумаги.
— Это ведь не считается за присвоение одной из ваших книг, верно? — неуверенно спросил я.
— Это нам не принадлежит, — сказал Хранитель, бросая листок к моим ногам.
Пока остальные недоуменно стояли рядом, я выхватил записку из руки Хранителя и прочел содержимое. Оно оказалось неожиданным.
Все так просто, — было написано там.
Как и большинство вещей в нашем мире, Хранители обязаны следовать законам. Их законы необычны, но соблюдаются неукоснительно.
Хитрость в том, чтобы не владеть собственной душой на момент подписания контракта. Поэтому я завещаю свою душу моему сыну, Алькатрасу Смедри. Я отказываюсь от нее в его пользу. Теперь он — ее законный владелец.
Я поднял голову.
— В чем дело, парень? — спросил дедушка Смедри.
— Как бы ты поступил, дедушка? — спросил я в ответ. — Если бы хотел продать свою душу не за конкретную книгу, а за доступ ко всем знаниям библиотеки? Какую книгу ты бы попросил?
Дедушка Смедри пожал плечами.
— Ворчливые Вольски, парень, понятия не имею! Если ты отдаешь душу за возможность читать другие книги в библиотеке, значит, нет и разницы, какую книгу взять первой, не так ли?
— Вообще-то есть, — прошептал я. — В библиотеке содержатся все знания, когда-либо известные человечеству.
— И? — спросила Бастилия.
— А значит, там есть решение на любой случай жизни. Я знаю, чего бы попросил я сам. — Я взглянул прямо на призраков. — Я бы попросил книгу, которая объяснит, как вернуть душу после того, как ее забрали Хранители!
Все затихли, ошарашенные моими словами. Хранители неожиданно развернулись и поплыли прочь.
— Хранители! — закричал я. — Согласно этой записке, Аттика Смедри завещал свою душу мне! Вы присвоили ее, не имея на то прав, и теперь я требую вернуть ее обратно!
Существа замерли на месте, а затем издали мрачный, отчаянный рев.
Одно из них неожиданно развернулось и отбросило капюшон; в следующую секунду огни в его глазницах потухли, превратившись в человеческие глаза. Череп вздулся и начал покрываться плотью, приняв облик благородного мужчины с ястребиным лицом.
Он отбросил мантию, под которой оказался смокинг.
— Ага! — воскликнул он. — Я знал, что ты во всем разберешься, сынок! — Он развернулся, указав на парящих вокруг Хранителей. — Примите мои искреннюю благодарность за то, что позволили так долго копаться в ваших книгах, старые призраки! Победа за мной. А ведь я вас предупреждал, что все именно так и будет!
— Батюшки-светы, — с улыбкой произнес дедушка Смедри. — Его же теперь не угомонить. Он буквально с того света вернулся.
— Значит, это и правда он? — спросил я. — Мой… отец?
— Он самый, — ответил дедушка Смедри. — Аттика Смедри, во плоти. Ха! Я должен был догадаться. Если на свете и есть человек, который сумеет потерять свою душу, а потом снова ее найти, то это будет Аттика!
— Отец, Каз! — воскликнул Аттика, подходя к ним и обхватывая каждого рукой. — Нас ждут дела! Свободным Королевствам грозит серьезная опасность! Вы уже забрали мои вещи?
— Вообще-то, — сказал я, — их забрала твоя жена.
Аттика замер и посмотрел на меня в ответ. Хоть перед этим он и обращался ко мне, сейчас складывалось впечатление, будто он видит меня в первый раз.
— А, — сказал он. — Значит, мои Линзы Переводчика тоже у нее?
— Боюсь, что да, сын, — подтвердил дедушка Смедри.
— Ну что ж, значит нам предстоит еще больше работы! — С этими словами мой отец зашагал по коридору, будто ожидал, что все остальные тут же сорвутся с мест и последуют за ним.
Я просто стоял, глазея ему вслед. Бастилия и Каз задержались, глядя на меня.
— Не такого ты ожидал? — спросила Бастилия.
Я пожал плечами. Это был первый раз, когда я встретился со своим отцом, но он едва удостоил меня своего взгляда.
— Он наверняка просто растерян, — заверила меня Бастилия. — Слегка не в себе из-за того, что так долго пробыл призраком.
— Да, — согласился я. — Уверен, так и есть.
Каз похлопал меня по плечу.
— Не кисни, Эл. Сейчас самое время порадоваться!
Я улыбнулся, будто заразившись его энтузиазмом.
— Думаю, ты прав. — Мы направились следом за Аттикой, и я чувствовал, будто пританцовываю на ходу. Каз был прав. Да, все прошло неидеально, но отца мы все-таки спасли. В конце концов решение спуститься в библиотеку оказалось наилучшим из возможных.
Может, мне и не хватало опыта, но я все-таки сделал правильный выбор. И пока мы шли, эта мысль грела мне душу.
— Спасибо, Каз, — сказал я.
— За что?
— За то, что меня подбодрял.
Он пожал плечами.
— Таковы уж мы, невысокие люди. Помнишь, что я тебе говорил насчет сострадательности?
Я прыснул со смеху.
— Пожалуй. Но должен все-таки заметить — мне в голову пришла как минимум одна причина, почему все-таки лучше быть высоким.
Каз удивленно приподнял бровь.
— Лампочки, — ответил я. — Если бы все были ростом с тебя, Каз, кто бы тогда менял лампочки?
Он захохотал.
— Ты забыл про причину номер шестьдесят три, парень!
— А именно?
— Если бы все были низкого роста, нам бы не пришлось возводить такие высокие потолки! Только представь, сколько бы мы сэкономили на строительстве зданий!