– Нашла в телефонном справочнике. Когда мы сможем увидеться?
Последовала еще одна долгая пауза.
– Адрес в справочнике тоже есть, – сказала Беверли тоном ниже. И положила трубку.
Кэролайн Кибби даже не стала возвращаться в гостиную.
Джойс сидела в неподвижности, не глядя на лежащую у ног маленькую черную тетрадь. Когда хлопнула входная дверь, она только слегка поморщилась.
Беверли Скиннер положила трубку и вернулась в кресло. Кискис тут же впрыгнул ей на колени. Она рассеянно почесала кота за ухом. Тот начал громко урчать, пуская слюни.
Столько лет она ждала этого дня – со странным грызущим ужасом, предвидя нечто немыслимое, бурю очищающих эмоций. И вот теперь, когда он настал, на сердце не было ничего, кроме серой пустоты. Все эти годы она пыталась оградить сына от разрушительного влияния Кита Кибби. Но Дэнни и без посторонней помощи сумел наломать дров: пьянки, драки… Что ж, она сделала все, что могла.
Позвонившая девушка была дочерью Подонка. Дочерью злобного психа и алкаша, который окунул ее нежного, красивого Донни лицом в кипящий жир. Изуродовал его. Погубил. Бедный Донни бросил барабаны, бросил ее… А потом его нашли мертвым. И теперь дочь Подонка должна заявиться к ней домой, не больше и не меньше!.. Впрочем, по телефону девушка говорила разумно и спокойно, в отличие от Подонка. Хотя тот на трезвую голову тоже умел молоть языком. Правда, трезвым его мало кто видел…
Наверное, и второй жене жизнь поломал. Вот сейчас мы с его дочкой поделимся впечатлениями! Хорошо, что Дэнни с этим психом не пришлось столкнуться. Если бы он знал, что его отец…
Снаружи взвизгнули тормоза, хлопнула дверца машины. Городское такси, судя по сиплому звуку отъехавшего мотора. Что ж, пора встречать гостей.
Беверли пошла в прихожую и отперла замок. По лестнице решительно поднималась молодая блондинка.
Кэролайн сразу же увидела в лице Беверли черты Дэнни. Глаза, нос…
– Миссис Скиннер?
– Да. Проходи.
Первым, что заметила Беверли, была необыкновенная красота Кэролайн. Хотя Подонок, сказать по правде, в молодости тоже был весьма смазлив, даже красный нос его не портил.
– Значит, ты дочь Кита Кибби? – спросила Беверли, невольно подпустив в голос насмешки.
– Да, – ровно ответила Кэролайн.
– Ну и как он поживает?
– Уже никак. Умер после Рождества.
Неожиданное известие застало Беверли врасплох, вызвало всплеск непонятных эмоций. Все эти годы она мечтала, как спляшет на могиле Подонка, однако всерьез о его смерти никогда не думала.
В голосе его дочери сквозила искренняя печаль. Беверли Скиннер вдруг поняла, что больше всего ее бесит мысль о возможном перерождении Подонка. Неужели этот ужасный человек мог исправиться, начать новую жизнь? Неужели она столько лет ненавидела фантом, призрак, черное воспоминание?
По мере разговора с Кэролайн Беверли убеждалась, что так оно и есть: перед ней живым доказательством сидела красивая, гордая, хорошо воспитанная девушка.
В конце концов Кэролайн подытожила:
– Можно подумать, миссис Скиннер, что мой отец и тот человек, которого знали вы, – это разные люди. Мой отец никогда не пил. Он вообще был очень мягким, терпеливым… Правда, в его дневнике есть вещи… страшные вещи, в которые невозможно поверить… Он никогда таким не был… со мной.
Кэролайн хотела сказать «с нами», но что-то ее остановило. Может, Брайану, как старшему брату, довелось увидеть темную сторону отцовской души?
Беверли между тем пыталась переварить услышанное. Ее память подсовывала мелкие детали, намекавшие на существование другого, светлого Кита Кибби.
– Ну да, – признала она задумчиво. – Поначалу нам было хорошо. Мы встретились на концерте Clash, в кинотеатре «Одеон». Народ отрывался: прыгали, плясали, кричали. Я его случайно толкнула, облила сидром. Он засмеялся и тоже на меня плеснул… Потом целоваться начали…
Беверли умолкла, заметив, что у Кэролайн потемнело лицо. Ей и самой было неловко: разоткровенничалась, открыла душу. Она вздохнула:
– Ну да… А потом завертелось. Начал меня ревновать, сцены устраивать…
Кэролайн снова поморщилась. Отец, сколько она помнила, никогда не ревновал мать. Это было тихое чувство – любовь сильного, твердого и трезвого мужика к нервной домохозяйке, основанная на общих ценностях, на осознании долга перед семьей. Страсти не было и в помине…
Беверли рассказывала, как они с Китом вместе ходили в бассейн, – и Кэролайн с волнением вспоминала: запах хлорки, сильные отцовские руки, поднимающие ее из воды, пронзительный взгляд. Яростный нажим в хриплом голосе: «Ты будешь лучше всех, малышка!» В конце фразы ясно угадывалось фантомное «а не то…», словно других вариантов не допускалось. Испытал ли Брайан отцовское давление в той же мере? А то и в большей?
– Миссис Скиннер, кто отец Дэнни?
Беверли откинулась в кресле и пристально посмотрела гостье в лицо. Незнакомка, соплячка, сидит у нее в доме и задает такие вопросы!.. Как и большинство людей с выделяющейся внешностью и ярким поведением, Беверли упорно открещивалась от той части своей души, где гнездилась скучная обывательская заурядность. Но сейчас деваться было некуда: она почувствовала банальную обиду. Не возмущение, не злость, а именно обиду.
– Кто его отец? – настаивала Кэролайн. – Парень с обожженным лицом? Или Кит Кибби?
Беверли медленно опустила голову: ее обида изменила цвет и превратилась в горячий красный гнев. Она вцепилась в подлокотники, опасаясь, что не выдержит и набросится на дочь Подонка с кулаками.
Парень с обожженным лицом… Это так она моего Донни называет! Мы только с ним помирились, залечили раны – и тут сучий подонок Кит Кибби…
– Миссис Скиннер, пожалуйста! Дэнни сейчас с моим братом Брайаном. Они друг друга почему-то терпеть не могут… Оба пьяные… Я не знаю, что у них на уме! Боюсь, случится плохое.
Беверли глубоко вздохнула, в ее груди закипела паника. Она вспомнила приступы пьяной ярости Кита Кибби.
Чертов Кибби! Погубил моего Донни…
…и Дэнни, мой малыш… У него всегда был горячий нрав…
А этот змееныш, Кибби-младший… Бог знает, на что он способен!
Беверли схватила телефон и позвонила сыну на мобильный. Номер не отвечал, аппарат был выключен. Она оставила сообщение на автоответчике:
– Дэнни, это твоя мать. Ко мне пришла Кэролайн, Кэролайн Кибби. Нам необходимо с тобой поговорить, это очень важно. Позвони мне сразу, слышишь! – И добавила беззвучным шепотом: – Люблю тебя, мой мальчик.
Положив трубку, она повернулась к Кэролайн:
– Давай беги, найди их. Скажи Дэнни, чтобы он мне позвонил.
Кэролайн встала, шагнула к двери – и на полпути обернулась:
– Миссис Скиннер, он мне брат?
– Ну а как ты думаешь! – взорвалась Беверли. – Иди, не стой!
Кэролайн не стала терять времени: спустившись по лестнице, она выбежала в ночь и направилась к набережной.
Беверли посмотрела на висящий над камином альбом «Лондон зовет», перечитала надпись – и вспомнила со щемящим сладким чувством, что в ту роковую и странную ночь познала не одного, не двух, а целых трех любовников.
44Один на пристани
Рыжий огонь крепкого виски вернул ему кураж, а втянутая в туалете добрая дорожка кокаина очистила сознание. Скиннер хотел поделиться порошком с Кибби, да вовремя одумался: это было бы верхом глупости.
Когда он вернулся в бар, его сердце стучало ровно, как боевой тамтам перед последней атакой. Мысль об абсурдности происходящего, однако, продолжала шевелиться на заднем плане, подтачивая дух. Что они тут делают – вдвоем с Кибби? Что они могут друг другу сказать?
Кибби хмуро посмотрел на усевшегося рядом Скиннера. Ноздри у того были покрыты белой пудрой.
– Наркотики употребляешь?
– Кокаинчиком освежился, – невозмутимо ответил Скиннер. – Хочешь попробовать?
– Давай! – Кибби аж задрожал от быстроты собственного ответа. Ему не терпелось отведать кокаина и поравняться с вырывавшимся вперед Скиннером.
Скиннер пожал плечами и снова направился в туалет, поманив за собой Кибби. Они заперлись в кабинке. Достав пакетик, Скиннер отделил на крышке бачка щедрую дорожку и свернул двадцатифунтовую банкноту. Вдвоем они едва помещались в тесном объеме. Кибби согнулся и зашмыгал носом. Боже, какая глупость, думал Скиннер. Мы оба пожалеем…
– Bay… Вот это да! – Кибби распрямился, в его глазах блестели слезы. Кокаин распрямил ему плечи, высоковольтным разрядом пронзил позвоночник, наполнил мышцы стальной мощью. – Крутая вещь!
Скиннер понимающе улыбнулся:
– Вот видишь, а ты возмущался: наркотики, наркотики! Все так кричат, пока сами не попробуют качественного порошка.
Они покинули туалет и вернулись к стойке. Кибби по пути еле держался, чтобы не захихикать.
Усаживаясь, Скиннер подмигнул симпатичной барменше. Та с готовностью улыбнулась в ответ. Кибби почувствовал в груди пузырьки возбуждения.
– Вишь, как тебе легко дается! – хмыкнул он, кивнув в сторону девушки.
Эти слова заставили Скиннера задуматься. Действительно, в старые добрые времена, гуляя с друзьями, он чаще всех умудрялся закончить ночь в постели с обаятельной незнакомкой. С тех пор как ему исполнилось шестнадцать лет, он жил более или менее насыщенной половой жизнью – либо с постоянной подружкой, либо со случайными искательницами романтических приключений. С точки зрения Кибби, он и впрямь выглядел весьма успешным донжуаном.
Но ведь штука не в этом! А в человеческих отношениях. Вот чего не могут понять сексуально озабоченные уроды вроде Кибби, для которых главное счастье – хоть кому-нибудь засадить.
Скиннер понял, что никогда не рассматривал женщину как сугубо сексуальный объект. Конечно, он испытывал вожделение, однако при этом неизменно думал о личности: умна ли девушка, умеет ли одеваться, какую музыку любит, какие книги читает, с кем дружит, чем зарабатывают на жизнь ее родители… Обладая богатым опытом ничего не значащих случайных связей, он всегда хотел большего.