Рядом не было ни людей, ни мимиков. Ничего не двигалось. Некоторые бронекостюмы, как сброшенные шкуры, валялись на полу. Бронекостюмы — это почти кигуруми[9], только стальные. Когда они не используются, то висят на стенах, подвешенные за люк на спине.
Костюмы настраиваются под каждого конкретного бронепехотинца — только так можно надёжно считывать нервные импульсы солдата и усиливать того в несколько раз. Невозможно залезть в чужой бронекостюм и управлять им: машина либо вообще откажется двигаться, либо переломает тебе все кости. Но хотя это знал любой солдат, окончивший курсы, валявшиеся на полу бронекостюмы доказывали, что кто-то в безумном отчаянии всё-таки попробовал влезть в чужие машины. Возможно, это и есть разница между прожжёнными вояками американского спецназа и японскими контрактниками.
Я вздохнул. Щёлкнул тумблером своего бронекостюма. Отменил двадцать шесть из тридцати семи пунктов начальных проверок. Начал снимать одежду. Вдруг там, куда уходили кровавые следы, появилась фигура. Это тоже был вход в ангар, но Рита его не прикрывала. Моя нервная система тут же забила тревогу. Между мной и фигурой меньше двадцати метров. Мимику пробежать такое расстояние — меньше секунды. Копью пролететь — ещё меньше.
Можно убить мимика голыми руками? Нет. А уйти от удара? Можно. Мимик движется гораздо быстрее человека в бронекостюме, но он предсказуемое. Увернуться так, чтобы враг врезался в стену. Выиграв несколько секунд, вернуться к Рите. Да, это реально. Моя правая нога сама сдвинулась по часовой стрелке, а левая — против часовой. Но тут я разглядел очертания фигуры.
Ёнабару. Его ноги были измазаны кровью, а красные кляксы на лбу напоминали картину второсортного художника-авангардиста. На нервном лице Ёнабару зажглась слабая улыбка, и он подбежал ко мне.
— Кэйдзи, ты так вовремя пришёл! Тебя нигде не было, я волновался.
— Я тоже рад, что с тобой всё хорошо, — бросил я, отключая боевую программу.
Одной рукой взял форму пилота костюма, второй швырнул снятую одежду.
— Что ты делаешь? — удивился Ёнабару, не прекращая нервничать.
— Как видишь, сажусь в бронекостюм.
— Ты совсем ебанутый? Сейчас надо другим заниматься!
— Чем сейчас должен заниматься бронепехотинец?
— Мало вариантов, что ли?! Думать над планом тактического отступления, искать место, где нет врагов, просто бежать со всех ног, наконец!
— Американцы уже обороняются. Мы должны присоединиться к ним.
— Нам до них как до луны. Забей! Надо спешить, пока нас тоже не грохнули!
— Кто остановит врагов, если не мы?
— Что ты несёшь? С ума сошёл?
— Мы тренировались именно для этого.
— Уже похуй, база пиздой накрылась!
— Пока есть мы с Ритой, это не так.
Я надел форму пилота. Осталось засунуть в бронекостюм руки-ноги, дальше он натянется сам. Ёнабару схватил меня за руку. Я нахмурился, увидев складки на одежде.
— Кончай тупить. Битва обойдётся без тебя. Может, враги оскорбили твоё чувство справедливости или ещё чего, но это же не повод тупо умирать? Мы с тобой обычные люди. Не путай нас с Феррелом или спецназовцами.
— Я знаю, что битва обойдётся без меня. — Я стряхнул руку Ёнабару. — Но я без битвы не обойдусь.
— Что?.. Кэйдзи… Ты реально спятил?
— Я приспособился.
На поле боя среди дыма меня ждёт Рита Вратаски. Я надел бронекостюм. Изменилось поле зрения. Загудели приводы. Лицо Ёнабару превратилось в изображение на экране. Я потратил четыре минуты.
— Если что — пеняй на себя, — тихо сплюнул Ёнабару.
Пропустив его слова мимо ушей, я выбежал из ангара. Судя по огонькам союзников на дисплее, некоторые тоже добрались до своих костюмов. Они сидели группами по двое-трое, прячась за казармами и брошенными машинами и отстреливаясь от врагов.
Нападение мимиков было крайне эффективным: солдаты до сих пор не могли действовать слаженно. Да, некоторые смогли залезть в бронекостюмы, но по-прежнему оставались толпой, а не боевым подразделением. Обычно бронепехота окружает мимиков и расстреливает с разных сторон. Отряд из пары пехотинцев не сможет убить никого.
Огоньки союзников вспыхивали и гасли, без потерь воевал только американский спецназ. Мимиков тоже не становилось меньше. Из наушников слышалась ругань, всякие отчаянные «fuck, fuck, fuck» и ни одного приказа. Такими темпами прогноз Ёнабару сбудется, и очень скоро.
— Как поступим?
— Как обычно. Всё, что нужно бронепехотинцам, — убивать мимиков.
— Я понимаю, но…
— Иди за мной, я тебя научу.
Мы ворвались в гущу врагов. Ярко-красный бронекостюм Риты Вратаски служил маяком для наших. Мы подбирали потерявшихся союзников и без лишних слов уводили за собой, чтобы собирать в одном месте. Вот наша работа.
Когда она закончится? Когда сдохнет последний мимик, вот когда.
Валькирия летала по базе «Флауэрлайн», даря солдатам надежду. Японские войска никогда в жизни не воевали бок о бок с Ритой, но при виде девушки в красном бронекостюме их отчаянье отступало, и солдаты брались за оружие. Куда бы ни направилась Рита, огонь битвы следовал за ней по пятам.
Пока Рита Вратаски в броне, она неуязвима. И вдобавок рядом с ней Кэйдзи Кирия — пока ещё смертный, но способный прикончить любого мимика. Добро пожаловать, враги человечества. Сейчас мы вам объясним, что вы пришли прямо в ад.
Мы били врагов руками и ногами, забирали патроны и аккумуляторы у павших союзников и танцевали джигу войны. Когда нам мешали здания — мы безжалостно ломали их топорами. Пороховой склад взорвали вместе с мимиками. Сломали радиовышку, превратив в баррикаду. Боевая Сука и её верный рыцарь несли смерть, от которой невозможно было спрятаться.
Рядом с горящим броневиком нам попался мимик и не успевший сбежать мужчина. Я уловил от Риты немой сигнал: этот враг — мой. Напал. Убил. Встал между рассыпающимся мимиком и человеком. Вдыхать их содержимое смертельно опасно.
Рита стояла рядом с лежащим мужчиной и смотрела по сторонам. Из-за чадящего броневика мы почти ничего не видели. В десяти метрах к югу валялся упавший металлический столб. Радар показывал кучу вражеских белых огоньков: уже скоро здесь будет целая толпа.
Нога мужчины застряла под броневиком. Он был на редкость мускулистым, с бычьей шеей, с которой свисал фотоаппарат. Да это же американский репортёр, который пришёл на физподготовку и щёлкал нас, стоя рядом с Ритой!
— Не ожидала тебя здесь встретить, — сказала Рита и нагнулась, чтобы осмотреть его ногу.
— Слишком хороший был ракурс, прапорщик Вратаски. — Грязный от копоти и масла рот репортёра изогнулся в ехидной улыбке. — Успел бы снять, Пулитцер был бы у меня в кармане. А потом меня задело взрывом.
— Ты и счастливчик, и неудачник в одном флаконе…
— Больше счастливчик, раз в аду меня навестила богиня.
— Твою ногу зажало бронепластиной. Невозможно быстро вытащить.
— Какие у меня варианты?
— Один из двух: либо валяйся тут и делай кадры, пока тебя не раздавит мимик, либо мы отрубаем тебе ногу и тащим в госпиталь.
— Погоди-ка, Рита!
— У тебя минута на размышления. Стая мимиков уже близко.
Репортёр задержал дыхание, а потом вновь заговорил:
— Можно спросить?
— Давай.
— Если я выживу… дашь мне себя нормально сфотографировать?
— Да, обещаю.
С этими словами валькирия ударила топором.
Японские войска соединились с американским спецназом спустя два с лишним часа с начала боя. Нечто похожее на линию фронта появилось уже после того, как поднявшееся с востока солнце прошло через зенит. Это, конечно, ужасное побоище, но не разгром. Многие выжили, собрались с силами и вступили в бой.
Мы с Ритой носились по всей базе, вдруг ставшей нашей ареной.
Часть 5
Линия фронта шла полукругом через центр базы «Флауэрлайн» к побережью. Враги наседали сильнее всего на середину дуги, поэтому там сражался американский спецназ. Бесстрашные вояки прятались за мешками с песком и кучами обломков. С их стороны в неприятеля летели плевки, матерная брань и пули.
Если провести воображаемую линию от укреплений спецназа к далёкому острову Котоиуси, она пройдёт через третью прибрежную тренировочную площадку. Здесь мимики вышли из воды и напали на базу. Эти существа действуют как бульдозеры и не прибегают к засадам или другим сложным тактикам, поэтому слабое место их армии наверняка будет в самой гуще мимиков, под надёжной защитой.
Люди превратили оружие массового поражения практически в искусство: ракеты, которые перед взрывом зарываются под землю; кластерные бомбы, разлетающиеся на тысячи гранат; газовые фугасы, способными выжечь всё вокруг себя; и, конечно же, снаряды, распыляющие любую материю силой ядерного распада. Но все эти орудия бессильны против мимиков. Их нужно обезвреживать с аккуратностью сапёра, иначе они просто начнут всё сначала.
Два вооружённых топорами бронекостюма — один красный, другой песочного цвета — сражались спина к спине, прикрывая друг друга. Они уходили от выстрелов, рубили мимиков, дырявили бетон сваебоями и двигались вперёд в поисках главного мимика.
Чтобы не допустить нового витка временной петли, нужно первым делом сломать антенну и убить все резервные серверы. Тогда враги не смогут послать сообщение в прошлое.
На сто пятьдесят девятом витке я всё сделал как надо. Рита тоже не могла ошибиться. И всё-таки новый виток начался. Конечно, на сто шестидесятом повторе наши с Ритой отношения стали ближе, но ценой атаки на базу «Флауэрлайн». Пострадали и солдаты, и гражданские. Вообще много народу погибло. У Риты наверняка есть мысли по этому поводу. Она знакома с временными петлями лучше меня — может, и найдёт ответ. Я, конечно, тоже считаю себя ветераном, но на её фоне я пока что зелёный новичок.
Мы добрались до третьей площадки, пустого пространства, огороженного с одной стороны колючей проволокой и с трёх — рабицей. Вся колючая проволока уже была выдернута из земли, а рабица по центру базы — прорвана. Бетон потрескался, прогнулся и вздыбился от огромной массы мимиков. Медленно заходящее солнце рисовало на нём сложные тени. Дул такой же, как вчера, бриз, однако фильтры бронекостюма убирали из ветерка весь запах соли.