Автор процитированных Урсуляком поэтических строк об иных временах Евгений Евтушенко говорил и такое: «В искусстве не тесно».
Творческая невостребованность была для Рыбникова серьезным испытанием. А тут еще у него нашли что-то в легких. Положили в больницу. После исследования предложили одно легкое отсечь. Рыбников бросил курить, стал интенсивно лечиться, и надобность в операции отпала. Но он начал прибавлять в весе. Ларионова подыскала ему несколько вариантов диет, которым он следовал: надо было держаться в форме на случай «вдруг позовут». Ожидание этого «зова» было мучительным.
В 1985 году Рыбников снялся в фильме режиссера Виталия Мельникова «Выйти замуж за капитана» в роли Кондратия Петровича, партаппаратчика на пенсии, соседа главной героини. В лице этого персонажа Рыбников убедительно сыграл агрессивную, самодовольную посредственность. По результатам опроса «Советского экрана» он был признан лучшим исполнителем роли второго плана за 1985 год.
Едва ли не наравне с творческой «недогрузкой», если не больше, его угнетало другое.
– В прессе много писали о том, – говорит Алена Рыбникова, – что отец остро переживал свою невостребованность, и это его подкосило. Я жила с ним рядом, и у меня другое мнение. В кино он снимался до последних дней жизни. Правда, не так часто, как раньше, и не в главных ролях. В этом смысле он разделил судьбу многих киноактеров – винить тут некого, да он и не винил. Мама – тоже. Мне кажется, дело в том, что ему трудно было осваиваться в новом времени, с новыми нравами, решать проблемы, с которыми он никогда раньше не сталкивался и даже думать не мог, что они когда-нибудь возникнут. До него не доходил смысл перестройки, когда на глазах жизнь становилась все хуже и хуже. Пустели полки магазинов, культура приходила в упадок, было неясно, что принесет завтрашний день. Даже отношения между людьми стали смахивать на рыночные. Отцу все это было дико.
Николай Рыбников был из тех, кто не мог предложить рынку ничего, кроме таланта. Он мог быть только актером. В этом заключались и счастье его, и трагедия. Почему счастье – объяснять не надо. А трагедия потому, что дорога в общественные, в политические деятели, в коммерцию ему была заказана.
Последние годы они с Ларионовой трудно зарабатывали деньги. В группе других киноактеров продолжали ездить по стране с концертной программой «Товарищ кино», пока эти поездки не прекратились из-за отсутствия финансирования.
Низкая истина гласит: хочешь жить – умей вертеться. Вертеться они не умели. В перестройку не вписались. И, как многие люди, не нашли ответа на очень важные вопросы: в чем честному и трудолюбивому человеку надо было перестраиваться? В какой вине каяться? Какие блага несут искусству рыночные отношения?
Опору и Рыбников и Ларионова находили друг в друге, в семье, в друзьях.
Но прежде всего – друг в друге.
Ларионова уже много лет не снималась, но переживала это спокойно, находила, чем себя занять, не хныкала и не жаловалась. Он, конечно, тоже не жаловался. Но, как настоящий мужчина, работник, глава семьи, муж, не мог смириться с тем, что наступали времена, когда от него уже мало что зависело, и очень страдал от этого. Всю жизнь он оберегал свою любимую, убирал, как говорится, каждый камешек у нее на пути. Теперь больше она поддерживала его, не считая это подвигом, понимая, что с ним происходит. И мало кто знал, что творится у нее на душе. Крайне щепетильная в этом смысле, она не позволяла жалеть себя.
Об умонастроении Ларионовой в те годы можно судить по ее ответам на вопросы журналистки Татьяны Паниной в интервью, данном в начале 1990 года:
– Есть ли что-то в вашей судьбе, о чем вы жалеете?
– Жалею, что не было в наше время тех возможностей, какие есть сегодня не только у талантливых актеров и режиссеров, но даже у молоденьких девочек, нечаянно получивших корону на конкурсе красоты. Помню, в Венеции после кинофестиваля зарубежные продюсеры буквально засыпали меня предложениями, Кто знает, как могла сложиться судьба. Но тогда мысль принять предложение даже в голову не могла прийти, это считалось равносильным предательству. Варились в собственном соку. Отечественный кинематограф много от этого потерял. Сейчас начали понимать…
– Кстати, что вы думаете о конкурсах красоты?
– Зрелище смешное и грустное. Нет, девочки здесь ни при чем. Я не ханжа и не против конкурсов красоты. Но так много в этом деле безвкусицы, подражания западным образцам. Да и не ко времени это, поймите! Нашей замотанной женщине, которая не только красивой одежды купить себе не может, но даже элементарных средств ухода за собой – ведь ни косметики, ни крема, ни даже мыла теперь нет в продаже, – предлагают эталон, не обеспеченный жизнью.
Дивлюсь еще нашей способности довести любую идею до абсурда. Вот прочитала недавно, что в женской колонии – в тюрьме! – состоялся конкурс красоты… А за что сидит первая «красавица», умолчали.
– Алла Дмитриевна, чисто женское любопытство: что помогает вам держаться в отличной форме? Гимнастика?
– Никакой гимнастики. Спортом в молодости занималась. Сейчас – лишь диета. А движений, беготни и без гимнастики хватает нынешним женщинам. Я – не исключение.
– Что вас раздражает, мучает, причиняет боль?
– Нестерпимо больно, когда уходят из жизни близкие люди, друзья. Когда моя девяностолетняя мама лежит прикованная к постели в соседней комнате, и я ничем не могу помочь. Но она среди родных ей людей, детей, внуков. А сколько таких, как она, простых русских старух, некогда неутомимых тружениц, прошедших и войны, и голод, и репрессии, доживают в полном одиночестве на крохотные пенсии или умирают в казенных стенах. Говорим, говорим о прошлом, а в настоящем страдающих увидеть не умеем.
За плечами столько пережитого, выстраданного, потому, может быть, и чувствуешь глубже, и разумом можешь больше понять. Хочется поделиться с людьми, хочется играть, но предложений, увы, не так много. Снялась недавно у Николая Губенко в его ленте «Запретная зона». Какой это был стимул! Жизнь снова обрела прекрасный смысл.
А с Рыбниковым зрители вновь встретились в фильме «Выйти замуж за капитана». Был там такой противный мужик в коммуналке, который пытался выжить свою молодую соседку из квартиры… Годы идут, герои наши меняются.
Съемочная группа фильма «Запретная зона».
1988 г.
Душа женская жива прежде всего своим состраданием, соучастием. Этим замечательны мои подруги: Нонна Мордюкова, Лариса Лужина, Майя Булгакова, Люся Гурченко, Муза Крепкогорская… Сегодня, когда авторитеты рушатся с легкостью, жизнь наша не устроена, остается то единственное, на чем может отдохнуть душа, – бескорыстие, соучастие, умение жертвовать ради другого.
«…Наш разговор шел к концу, – пишет Татьяна Панина, – когда в дом вошел увешанный сумками, тяжело дыша – видно, что из очередей, – Николай Николаевич Рыбников. И я не решилась задавать ему вопросы об искусстве…»
Жить Рыбникову оставалось меньше года.
…Деньги не были для Рыбникова главным в жизни. Главным не были, но были необходимы как средство к существованию.
Но теперь даже на существование, не на нормальную жизнь, добывать деньги стало проблемой. Он не сдавался. Когда предлагали сниматься – не отказывался. Не отказывался от встреч со зрителями, от концертов, хотя понимал, что популярность его уже совсем не та.
«Я хорошо помню его в зрелом возрасте, – пишет Вячеслав Шалевич, – когда мы вместе работали в концертах. Он к тому времени уже изрядно полысел. И когда выходил на сцену и видел удивленные глаза зрителей, без тени смущения говорил: „Вы, конечно, хотели увидеть меня с той шевелюрой, а не с такой лысиной!“ – и буквально обволакивал публику своей открытостью и обаянием: зал взрывался аплодисментами».
Алла видела, что радость жизни уходит из него, и всячески старалась его подбодрить, отвлечь от тяжелых мыслей, от тяги к спиртному. Наконец на горизонте посветлело, замаячила обнадеживающая перемена в его актерской судьбе: Рыбникова пригласили сниматься в советско-американском фильме. Он ожил, стал готовиться к съемкам, учить английский… Но пришло сообщение, что по каким-то причинам проект не состоится.
Рыбников старался не показывать, как больно это ударило по нему. Попробовал продолжать жить. Поехал выступать куда-то в Подмосковье. На следующий день сходил в баню, за ужином немного выпил и лег спать. Уснул и не проснулся. Было это 22 октября 1990 года. Врачи установили время – 8 часов утра.
Весть о его смерти оглушила всех – настолько она была неожиданной. В прессе и по телевидению промелькнуло сообщение о кончине популярного актера кино, и до многих оно не дошло. Но печаль тех, кто услышал эту горестную весть, была искренна и глубока.
Перед похоронами Рыбникова Ларионовой было суждено пережить еще одно потрясение. Когда в Склифе врач-патологоанатом писал заключение о смерти, она спросила его про легкие. Он удивился и сказал, что было три определения, три причины, которые могли вызвать смерть, и что спасти его в этой ситуации было уже невозможно. Легкие же здесь абсолютно ни при чем. На них даже следов какого-либо заболевания нет. Она пришла в ужас: ведь совсем недавно ему хотели одно легкое удалить!
Прощание с Николаем Рыбниковым проходило в Театре киноактера. Проводить поистине народного артиста пришли друзья, актеры, режиссеры, многочисленные поклонники его таланта, зрители разных поколений. Они отдавали последний поклон Федору Соловейкову, Саше Савченко, Николаю Пасечнику – уходящей эпохе нашего кино.
Похоронили Николая Николаевича Рыбникова на Троекуровском кладбище.
«Уже на похоронах, на кладбище, – рассказывает Ларин, – я сказал Алле: какой ужас – ну, понятно, когда люди болеют, мучаются и умирают, а тут вчера виделись, а сегодня нет человека. И она мне, помню, ответила: „Да что ты, Коля, я сама бы хотела умереть такой смертью. Он сам не мучился и никого не мучил“».
Помидоры, которые он закручивал, ели уже на его поминках. Сорок дней совпали с его официальным, по паспорту, 60-летием – 13 декабря. В день его рождения люди звонили, чтобы поздравить с круглой датой. Звонили не только из других городов, но даже из Москвы, не зная, что актера уже нет в живых.