- Можешь ли ты доставить меня в определенное место, Солнечный джинн?
- В любое, по твоему выбору.
- Ответь мне на один вопрос. Ты ведь знаешь обо всех моих делах. Скажи мне, принцесса Томарис в безопасности? Я не очень доверяю слову Шандагоа.
- Думаю, что с принцессой все в порядке, - задумавшись, ответил демон Света. - Я еще недостаточно окреп, а этот колдун - порождение Одиархи. Мне трудно сразу разобраться в ситуации. Но я верю, что с Томарис не произошло ничего страшного, - ведь колдун стал беспомощен с того самого момента; как исчез Черный ифрит. Шандагоа сам погубил себя.
- Тогда молю тебя, отправь меня на Смеющийся остров, потому что я люблю принцессу.
- Способность любить дает тебе силу, - сказал Солнечный джинн.
- А способность ненавидеть?
- Она управляет этой силой.
Демон Света нахмурился. Алладин удивленно посмотрел на него.
- Ты опечален, несмотря на то, что одержал победу?
- Ты прав, - кивнул Солнечный джинн. - Я, действительно, опечален. Я скорблю о людях, которые были моими боевыми товарищами, и скорбь моя не меньше твоей. Я печалюсь о Горо, которого схватили морские слуги Шандагоа.
- Так Горо жив? - радостно воскликнул Алладин.
- Нет, - после долгой паузы ответил демон Света. - Горо больше нет. И оставим эту тему. Сейчас я отправлю тебя на Смеющийся остров. И помни: колдун лишен своей силы, но магия острова осталась. Будь осторожен - тебя могут поджидать какие-нибудь неприятные сюрпризы. Шандагоа был горазд на всяческие шутки.
- Я буду осторожен, - пообещал Алладин.
- Мы выиграли только первый бой, - произнес Солнечный джинн. - О, сколько сил и времени понадобится, чтобы вернуть мир в равновесие.
- Скажи мне, - удивился Алладин. - Неужели даже для тебя что-то может быть сложным, ведь ты в совершенстве владеешь искусством магии?
Солнечный джинн нагнулся и поднял с пола отколовшийся от мраморной плиты кусочек.
- Это мрамор, - сказал он, пристально глядя на юношу. - Маленькая частица вашего мира. Путем превращений и колдовства я могу заставить его выглядеть бриллиантом, или цветком, или пчелой... - демон Света называл эти предметы, и осколок мрамора моментально превращался в каждый из них и тут же снова возвращался к своей исходной форме. - Все это иллюзии, с которыми ты уже не раз сталкивался. Но суть этого осколка никакая иллюзия изменить не может. Чтобы превратить этот камешек в настоящий бриллиант, нужно владеть древним искусством магии. Сделать это можно. Но я всегда старался не использовать свое могущество - ни с камешком, ни даже с песчинкой - пока не пойму, какие добрые и злые последствия это вызовет. Вселенная пребывает в гармонии, в Великом Равновесии* Любое бездумное колдовское вмешательство может необратимо нарушить миропорядок. Древние знания опасны, опаснее всех остальных знаний, потому что вслед за ними идет Сила. А магическую Силу надо использовать мудро и лишь при острой необходимости. Зажженный факел всегда порождает тени...
Солнечный джинн снова посмотрел на осколок.
- Мрамор ведь тоже нужная вещь, - улыбнулся он. - Представь себе на секунду, что весь твой мир состоит из одних бриллиантов. Туго бы тебе пришлось. Пусть уж лучше мрамор остается мрамором.
Солнечный джинн улыбался, а Алладин был страшно разочарован. Раньше ему казалось, что любой джинн способен делать то, что ему нравится, поддерживая в мире это самое Равновесие так, как ему хочется, и отгонять демонов Тьмы собственным лучезарным светом. Оказалось, наоборот. Чем выше ты поднялся по ступеням могущества, тем сильнее ограничения, которые ты сам на себя и накладываешь.
- Теперь ты понимаешь, - продолжил Солнечный джинн, - что даже этот осколок мрамора, превратившись в бриллиант, может изменить траекторию звезд. От каждого не только моего, но и твоего действия зависит равновесие всего сущего. Земля и море, свет и темнота, звери и растения - все это задумано хорошо и правильно. Тайфун и поступь слона, падение капли дождя и полет шмеля - все тесно связано между собой, все поступает согласно своей природе. Но мне дана Сила, и я не должен поступать безответственно.
- Но тогда, может быть, тебе лучше всего ничего не делать? - спросил Алладин. - Равновесие лучше всего сохранить, не делая ничего. Пусть люди сами решают свою судьбу, даже не зная последствий собственных поступков.
- Не беспокойся об этом. Люди будут совершать по-прежнему и злые, и добрые поступки, потому что легче совершить поступок, чем от него удержаться. Но ты постарайся делать только то, что не сделать не можешь... И прощай!
- Прощай и ты, Солнечный джинн! - ответил Алладин.
Пространство вокруг него заполнилось туманом, и в следующую секунду он очутился под открытым небом на берегу Смеющегося острова.
Глава девятаяПРИНЦЕССА ТОМАРИС
Сияло ясное утро. Пахло морем, и у Алладина поднялось настроение, чего давненько с ним уже не случалось. Он двинулся к дворцу колдуна и сам не заметил, как стал тихо напевать. Однако вскоре замолчал. Вроде, не произошло ничего особенного, но Алладин вдруг насторожился, даже в горле у него пересохло.
Юноша никогда не обладал даром предвидения, но постоянные сражения выработали в нем инстинкт опасности. Что-то в нем дрогнуло сейчас, напряглось. Он, не раздумывая, достал меч и приготовился к любой неожиданности.
Алладин замедлил шаг, изучая местность, такую тихую и безмятежную в лучах утреннего солнца. Тишина... Лишь высоко в небе кружили чайки. Ветер стих, ни одна травинка не шевелилась. Но Алладин был уверен, что впереди его ждет опасность.
Нечто подобное было с ним и раньше, но никогда чувство опасности не было таким сильным, тем более, что оно все увеличивалось и обострялось.
Впереди показались остроконечные скалы, очертаниями напоминающие клыки чудовищной пасти. Тропа шла как раз между двух таких «клыков». Именно там на тропу из укрытия вышел закованный в броню воин.
Он побежал навстречу Алладину в полном молчании - ни угроз, ни боевого клича. Глухой шлем с заостренным забралом придавал ему вид остроклювой хищной птицы. Это безмолвное нападение казалось каким-то сверхъестественным.
Алладин поднял меч, ожидая противника. Перед ним наверняка был один из слуг Шандагоа, судя по всему, опытный воин. Юноша знал, чем закончится поединок, но решил драться по-настоящему, как его учили Слотар и Горо и как учила его жизнь.
Спокойно и неторопливо он стал в исходную позицию.
Противник с ходу обрушил на юношу первый удар. Алладин легко уклонился и сделал ответный выпад, проверяя реакцию загадочного рыцаря. Тот отвел клинок клинком и в свою очередь нанес скользящий удар.
По первым же движениям рыцаря Алладин понял, что перед ним выдающийся воин, мастер фехтовального искусства. Это не смутило его - тем выше будет цена победы. Странно было то, что противник не произнес ни слова. Его движения и фигура, хоть и закованная в латы, были смутно знакомы юноше.
Между тем бой продолжался. Алладин перешел в затяжную атаку. Рыцарь виртуозно защищался. Желая во что бы то ни стало завершить бой скорее, Алладин заторопился. Его ударам теперь не хватало точности, он принял тактическое отступление своего противника за слабость. И когда он занес меч над головой для завершающего удара, что-то горячее ткнуло его в бок.
Юноша отскочил в сторону и осмотрел рану. Благодаря кольчуге он вместо колотой раны получил лишь ушиб. Алладин взглянул на рыцаря. Их шансы были примерно равны. На стороне Алладина были молодость и боевой задор, на стороне противника - опыт и отточенная техника.
Юноша надеялся, что удача не оставит его. Кроме того, он заметил, что его противник охотнее атакует, не достаточно уделяя внимания защите. Рыцарь как-то механически парировал удары, словно был заводной куклой, игрушкой для убийства.
Алладин чувствовал, что бой скоро завершится. Бой с таким опытным противником не может продолжаться долго. Он решил вынудить противника защищаться, надеясь, что отыщет слабое место в его обороне.
Алладин бросился вперед, применив целый каскад приемов, которым его обучил когда- то Слотар: двойной завес, петля оборотом, зеркальный повтор, и снова петля, но уже с утроенным оборотом.
Как ни странно, но рыцарь достойно парировал каскад ударов и в свою очередь наносил ответные.
Алладин наступал изо всех сил, не давая противнику отмахиваться, держа меч обеими руками. Он превратился в демона войны. Рубящий удар! Колющий удар! Поражающий удар!
Клинок пробил латы и вошел в тело рыцаря между шеей и плечом, перерубив ключицу. Противник выронил оружие и скособочился. Некоторое время он стоял, потом рухнул на колени, обмяк и завалился на сторону.
Алладин хотел вытереть кровь со своего клинка, но меч был чист. Юноша ничего не понимал. Все было странно в этом поединке: и молчание рыцаря, и промахи в его обороне, и отсутствие крови на клинке. Странной была и победа Алладина. Казалось, что рыцарь специально пропустил смертельный удар!
Юноша осторожно приблизился к поверженному противнику, охватил его за плечо и перевернул на спину. Прорезь клювообразного шлема была обращена к небу.
Алладин присел и принялся расстегивать ремни на шлеме. Наконец он снял шлем с головы воина. Юноша боялся даже представить, что он может увидеть. Воображение рисовало ему самые страшные картины, но открывшееся лицо поразило его сильнее любого кошмара.
- Горо!
Алладин упал на колени рядом с телом друга и дотронулся до его щеки рукой. Тотчас же он отдернул руку, не ощутив тепла человеческого тела. Это был не холод льда или камня. Под своей рукой Алладин ощутил отвратительную податливость медузы, а ощущение было еще омерзительнее оттого, что внешне Горо выглядел вполне обычно.
Открытые глаза горбуна, казалось, ничего не видели. Глядя на них, Алладин подумал, что только самое черное волшебство могло вызвать в человеческих глазах такую пустоту. Ничего подобного он еще не встречал. Даже в глазах сумасшедшего остается что-то человеческое. То существо, которое сейчас лежало перед ним в обличье его старого друга, человеком уже не было.