– Какая жалость! – застонал Золотой Дракон. – Какая чудовищная несправедливость! Ведь этот сундук мог стать первым вкладом в мою будущую сокровищницу, и я зажил бы, как добропорядочный дракон: копил бы драгоценности, охранял их от воров...
– Не суждено тебе стать добропорядочным драконом, – заметил Алладин. – Ты особенный...
– Увы, это так, – сокрушенно опустил голову Дианор. – Ты прав, здесь сундук оставлять нельзя – его отыщут Морские Драконы и утащат на дно. С собой его тоже не возьмешь – неизвестно, что ждет нас впереди. Остается одно... О небеса! Неужели я буду первым драконом, который не отнимает, а раздает сокровища? Что подумают мои предки, что скажут обо мне потомки?! – Дианор причитал с несчастным видом.
Он вспорхнул с плеча Алладина и закружился над головами воинов.
– Свершилось великое чудо! – с надрывом заголосил Золотой Дракон. – Славный витязь Алладин, источник неиссякаемой мудрости, являет пример небывалой щедрости! В знак своего дружеского расположения и сердечной привязанности к свободным кочевникам и лично к вождю Зуагиру он просит принять скромный дар, можно сказать, безделицу – сундук, полный золота и драгоценных каменьев!
Некоторое время воины потрясенно молчали, затем медленно направились к сундуку. Затем они перешли на бег и впереди всех бежал Зуагир. Позабыв о Морских Драконах, кочевники долго рассматривали сверкающие драгоценности. Глаза их горели, руки мелко тряслись... Они были воинами, суровыми, бесстрашными, но в душе остались детьми, падкими на безделушки, сияние которых было ярче блеска их сабель и пронзало сердца вернее любого копья.
А в это время на груди Алладина горько рыдал Дианор. Крупные слезы тяжело падали на песок, оплавляя его своим жаром.
– Ничего, ничего, – утешал его Алладин. – Это все жадность. Она покидает твое сердце...
* * *
Побережье и узкая полоска зарослей, отделяющая его от пустыни, остались далеко позади. Кочевники свернули с намеченного пути и, повинуясь указаниям Золотого Дракона, двигались на юг.
Алладина совершенно разморило от жары и монотонной качки. Он сидел верхом на верблюде, навьюченном мешками и какими-то свертками. Длинная шея животного ритмично покачивалась. Юноша находился в середине каравана. Впереди и позади него двигалась целая вереница тонконогих, горбатых верблюдов. Все они были связаны одной веревкой. Уныло звенели колокольчики, подвешенные на их изогнутых шеях.
Во все стороны, куда ни кинь взгляд, тянулись песчаные дюны, а между ними то тут, то там торчали выжженные солнцем скалы. Их темные силуэты напоминали то полуразрушенные башни городов, то изглоданные временем останки древних чудовищ, населявших эти земли в начале начал.
Караван без остановок двигался целый день, и лишь под вечер, когда на бесплодные пески опустились сумерки, Зуагир объявил привал. До владений Огненных Ифритов оставалось всего два дня пути.
Глава семнадцатаяЗЕМЛИ ОГНЕННЫХ ИФРИТОВ
Две тысячи лет назад корабль олитов разбился на тех же скалах, что и пиратская галера. Часть команды была растерзана Морскими Драконами, а оставшиеся в живых вынуждены были искать спасения в пустыне, но не нашли там ничего, кроме смерти. В течение долгих веков Солнечный Камень покоился на морском дне, пока, наконец, волны не выбросили его на берег. Там его и нашли Морские Драконы. Они, правда, не придали своей находке никакого значения, но потом появился Перинор. Несколько лет Золотой Дракон не отставал от Морских Драконов, предлагая им выгодный обмен, баснословную плату, молочные реки и кисельные берега, чем очень насторожил Морских Драконов. Они спрятали Солнечный Камень и наотрез отказались от купли-продажи, а Перинору вежливо посоветовали убираться с побережья подобру-поздорову.
И тогда в отчаянии, порожденном временным помутнением рассудка, Перинор решил выкрасть талисман. Он готовился к этой акции двести лет: вычерчивал карты морского дна, изучал течения, обдумывал различные варианты проникновения в подводную сокровищницу... Естественно, за такой срок все тайные замыслы становятся явными. Даже неоперившиеся птенцы Морских Драконов знали о готовящемся ограблении и с интересом следили за действиями Перинора с вершин прибрежных скал.
День, когда Золотой Дракон отправился на «дело», стал самым черным днем в его жизни. Легенды рассказывают, что едва он нырнул, как море забурлило, заклокотало, завертелось огромной воронкой. Волны на месте сражения достигали десятиметровой высоты, а белоснежная пена закипела кровью.
По словам Дианора, его дядя так и не оправился от полученных ранений. Но, как ни странно, Солнечный Камень ему все-таки удалось похитить. Зажав зубами талисман, Перинор рванулся на поверхность и из последних сил полетел на юг, в сторону владений Огненных Ифритов.
– И ты больше ничего не помнишь? – спросил Алладин.
– Нет, – покачал головой Золотой Дракон. – Дядина память просыпается во мне, когда я оказываюсь в тех местах, где был он, или в сходной ситуации. Золотые Драконы потому и выжили на заре времен, что могли в критический момент воспользоваться опытом предков. В отличие от людей, они ничего не забывают, им не приходиться повторять одни и те же ошибки из поколения в поколение. Кстати, это решает и проблему бессмертия, над которой давно бьются люди: все мои умершие предки живы в моей памяти.
– Значит, дядя Перинор умер? – удивился Алладин.
– Если он жив во мне, значит умер, – хладнокровно ответил Дианор. – Но разорви меня Морской Дракон, если я знаю от чего. Он должен был пребывать в здравии еще по меньшей мере десять тысячелетий...
– А может, это Огненные Ифриты его доконали? – предположил Алладин.
– Да нет, – отмахнулся Золотой Дракон. – Существа это, конечно, злобные, легко впадающие в бешенство, никакого с ними сладу. Это же первобытные духи Земли! Что с них возьмешь? Но дядю они не тронули, пощадили.
– Отчего же они проявили к нему такую заботу? Не вяжется как-то... Я как послушаю россказни кочевников об Огненных Ифритах, просто жуть берет...
– Он спас их младенца, – объяснил Дианор. – Малыш выбрался из огненной колыбели и заплутал в пустыне. Стал замерзать...
– Замерзать? В пустыне? Это при такой- то жаре?
– Огненные Ифриты купаются в жерлах вулканов, спят на пылающей лаве, их дом – раскаленное сердце планеты... Для них пустыня – то же самое, что для тебя северный полюс.
– Понятно, – потрясенно сказал Алладин. – И что же случилось с младенцем- огнеедом дальше?
– Из-за ранений, полученных в схватке с Морскими Драконами, дядя не смог далеко улететь, – продолжал свой рассказ Дианор. – Крылья отказали ему, и он рухнул на песок рядом с замерзающим малышом. Быстро поняв, что к чему, дядя стал согревать малыша своим жарким дыханием. Он выдыхал пламя до тех пор, пока не появились взволнованные родители.
– А дальше?
– Это все, что я помню.
– Почему ты так уверен, что Огненные Ифриты не причинили Перинору вреда?
– Да потому что чувство благодарности не чуждо даже духам Земли! – ядовито заметил Дианор. – Его напрочь лишены только люди. Ты вот, например, до сих пор не поблагодарил меня за спасение. А еще славный витязь...
– Прости, – покраснел юноша. – Благодарю тебя! – Дианор снисходительно кивнул. – А что нас ждет завтра?
– Завтра будет завтра, – зевнул Золотой Дракон. – Не старайся заглянуть в будущее, ибо оно может тебе не понравиться!
Пески находились в постоянном движении. Они переливались, текли, как вода, набегали друг на друга небольшими волнами и пели. Мелодия то утихала на какое-то мгновение, то снова нарастала вместе с порывами ветра, странная, волшебная музыка песчаных ручейков, сбегавших с задымившихся дюн.
Алладин с удивлением обнаружил, что кроме него, никто не наслаждается прекрасной мелодией. Наоборот, на лицах свободных кочевников появилась озабоченность, то один, то другой подбегал к вождю и о чем-то ему возбужденно говорил. Зуагир с досадой отмахнулся от соплеменников и подъехал к Алладину.
– Мы слишком близко подошли к стране огненных Ифритов. Они слышат нашу поступь и могут наслать песчаную бурю. Если так случится, караван погибнет.
Зуагир стал описывать опасности путешествия в этих землях. Впрочем, никто здесь не путешествует. Караванные пути обходят эти места стороной. Никто еще не вернулся живым с каменистых равнин, разорванных бездонными трещинами, из которых в языках пламени появляются Огненные Ифриты.
Зуагир тревожно посматривал на юг и объяснял, что свободные кочевники не могут сравниться со славным витязем. Конечно, они отважные и выносливые воины, но не ищут смерти ради славы. Поэтому они очень скоро попрощаются со славным витязем и будут слагать песни о его героической кончине.
Ветер крепчал. Мелодия, нежно струившаяся с песчаных дюн, изменилась и теперь больше походила на воинственный вопль несущегося в атаку врага. Резкие порывы ветра подняли в воздух облако песка. Солнце исчезло в мутно-желтой пелене. Пронзительно заревели испуганные верблюды. Их рев смешался с криками людей. Дышать было нечем: повсюду был песок, мелкий, раскаленный.
Кочевники с руганью и криками укладывали верблюдов на землю, а сами торопливо кутали головы во влажную ткань. Ураганный ветер, казалось, поднял в небо весь песок. Невозможно было определить, где кончается твердь. Люди валились навзничь, крича от боли: сквозь малейшие прорехи в защитной ткани песок набивался в рот, жег лицо, как огнем.
Коричневая мгла шипела и завывала, обрушивая на караван свою ярость. Голос бури, низкий и глубокий, проникал в сердце, терзал мозг, скручивал внутренности. Земля дрожала. Гулкое торжествующее рычание заполнило пространство.
Мгла, завывание, песок и грохот. Мир рушился. Пустыня мстила людям за то, что они вторглись в запретные владения. Вокруг высились стены песка, и в нем виднелись багровые лица, рычащие, с тусклыми глазами убийц и клыками хищников, лица Огненных Ифритов.