Он бережно подхватил юношу, затем поймал своим краем обезьянку, обернул их собой и плавно спустился на дно пещеры. Он положил потерявшего сознание Алладина возле большого камня и стал ждать, когда же тот придет в себя.
Но первым пришел в себя Абу. Он изумленно огляделся по сторонам, стараясь припомнить, как оказался в пещере, а затем первое что сделал, это проверил, на голове ли его бархатная феска.
Немного успокоенный тем, что шапочка оказалась на голове, Абу стал тормошить Алладина. Он делал это так, как делал каждое утро. Он щипал Алладина за ухо, таскал его за волосы, но если обычно юноша тут же поднимался, то теперь он только слабо постанывал и не открывал глаз.
И тут на помощь обезьянке пришел ковер.
Он осторожно приподнялся и прислонил Алладина к стене, а затем принялся обмахивать его своими краями.
Наконец, юноша открыл глаза и глубоко вздохнул. Но тут же страшная боль пронзила ему в виски. Он покрутил головой и сжал голову руками, а затем с тоской посмотрел вверх – туда, где мрачным каменным сводом нависала скала, закрывшая вход в пещеру.
– Мы пропали, – прошептал Алладин.
А в это время во дворце султана происходило следующее.
Жасмин сидела в своих покоях. Возле ее ног устроился тигр. Он пытался развеселить девушку, лизал ее руки, стучал хвостом по мраморным плитам пола, щекотал ее своими длинными усами.
Но ничто не могло развеселить Жасмин. Девушка лишь отмахивалась от своего друга и горько плакала.
Старый султан, не дождавшись, пока Жасмин сама придет к нему, решил отправиться к ней. Он тихо прошел в опочивальню, прозрачно зазвенели хрустальные подвески за его спиной.
Жасмин вздрогнула и обернулась.
– Дочь моя, что с тобой? Скажи мне, чем ты так удручена? – старый султан опустился на скамейку рядом с Жасмин.
Девушка сделала над собой усилие и перестала плакать.
– Отец, – произнесла она, голос ее дрожал.
– Что такое, дочь моя?
– Джафар... – вымолвила Жасмин и всхлипнула.
– Мой тайный советник?
– Да, он совершил подлое дело.
– Не может быть! Он так предан мне и всегда справедлив. Я даже разрешил действовать ему от своего имени.
– Отец, он подлый человек.
– Да что такое случилось, можешь ты рассказать толком?
Слезы покатились по щекам девушки, она не смогла сдержать их.
Султан обнял девушку за плечи и склонился к ней.
Жасмин наклонила голову.
– Но объясни же мне, что случилось?
– Я не могу, мне хочется плакать.
– Ну тогда я не смогу узнать, что случилось.
Жасмин вытерла слезы шелковым платочком и попыталась улыбнуться отцу.
– Я знаю, ты добрый, но подлые люди иногда пользуются твоей добротой.
– Расскажи мне, дочь моя, и я накажу виновных.
И Жасмин стала рассказывать о том, что мучило ее сердце.
А Алладин, глядя на сомкнувшийся каменный свод, погрозил кому-то невидимому кулаком и зло выкрикнул:
– О, двуличный сын шакала, не знаю, кто ты на самом деле, но ты подлец и обманщик и из-за тебя я вновь оказался в заточении.
Абу не потерял присутствия духа и решил развеселить своего хозяина.
– Не время сейчас, Абу, для веселья, – погрустнел Алладин. – Мы пропали. К чему нам золото, собранное в пещере, если мы не сможем выбраться наружу? И все из-за какой-то глупой медной лампы. Зачем она только ему понадобилась?
Ковер свернулся в трубку и улегся у ног Алладина.
– И зачем этому мерзавцу понадобилась эта злосчастная лампа? Он скрылся с ней, и мы никогда не узнаем ее тайну.
Абу радостно вскрикнул и стал танцевать перед своим хозяином.
– Да уймись же ты, Абу, и без тебя тошно.
Загнув свой хвост вопросительным знаком, Абу подпрыгнул на месте и вытащил из-за спины позеленевшую от времени медную лампу и протянул ее Алладину.
Тот грустно улыбнулся.
– Ах ты, мохнатый воришка, никак не можешь бросить своих привычек. Даже перед лицом смерти ты не оставила своих проказ. И как только тебе не стыдно воровать? Хотя этот злобный колдун заслуживает и худшей участи.
Алладин бережно принял лампу и от нечего делать принялся ее рассматривать.
Абу вновь погрустнел и уселся на скрученный в трубку ковер.
Свет в пещере медленно мерк.
– И зачем только ему нужна была эта старая лампа? Было бы в ней хотя бы масло, мы зажгли бы ее и сидели при свете, а так скоро здесь станет темно, и мы больше не сможем видеть друг друга Абу, – сказал Алладин.
Он рассматривал лампу, крутил ее, пытался заглянуть внутрь. Но что-то прочно удерживало крышку, не давая ее снять.
А затем он увидел следы каких-то странных надписей.
– Интересно, что на ней написано? Может, удастся разобрать? – пробормотал Алладин и поднес лампу поближе к глазам.
Но из-за плотной зеленой патины нельзя было прочесть отчеканенную надпись. Тогда Алладин поплевал на лампу и краем одежды стал чистить выпуклый бок.
И здесь произошло что-то странное.
В лампе раздался легкий стук, как будто кто-то сидел в ней и просился наружу.
Алладин замер.
Стук повторился. Лампа вспыхнула в руках юноши ярко-красным сиянием и осветила всю пещеру до самого дальнего уголка. Из носика лампы, куда обычно вставляется фитиль, потянулась тонкая струйка дыма.
Алладин принюхался. Пахло чем-то очень знакомым и приятным. Струя дыма становилась все плотнее и плотнее и стала вырываться наружу со свистом.
Абу, до этого с интересом смотревший на лампу, испугался и отскочил в сторону. Ковер на всякий случай откатился к большому камню.
Алладин схватил лампу и почувствовал, какая она стала горячая. Сияние все разрасталось. Теперь к дыму уже примешивался огонь.
Юноша поставил лампу на землю, и, отбежав к стене, замер, следя за тем, что происходит.
Абу жалобно запищал и посчитал нужным спрятаться за камень. Ковер тоже откатился подальше от огнедышащей лампы.
А из нее продолжал валить дым, выскакивали искры, рвался наружу огонь и слышался странный внутренний гул. Дым, выходящий из лампы, собрался под сводами и становился все гуще.
Алладин задрал голову.
– Не может этого быть, – пробормотал он.
Но клубы дыма явственно собирались в очертания странного гигантского существа, лишенного ног. Уже просматривалась голова с заостренными ушами и крючковатым носом, в котором болталось кольцо, уже прорисовывались глаза, сверкавшие огнем, мощная шея, широкие плечи и огромные руки.
Дым перестал валить из лампы, она закачалась и повалилась набок.
А гигантское существо, собранное из дыма, приобрело плоть. Над Алладином завис гигант, непонятно каким образом держащийся в воздухе.
– Ты кто?! – воскликнул Алладин.
– Я – джин, – раздался грохочущий голос, и тут же со сводов пещеры посыпались камни.
Алладин прикрылся рукой.
– Не бойся, – воскликнул джин и подхватил в свою огромную ладонь все сорвавшиеся камни, а затем аккуратно положил их к ногам Алладина и сладко потянулся, – Когда десять тысяч лет просидишь в этой лампе, то поневоле скрутишь себе шею, – и джин завертел головой, а затем, вцепившись в нее руками, принялся вращать ее как арбуз, лежавший на прилавке.
Наконец он установил голову на плечах как следует и блаженно прикрыл глаза.
– Как хорошо на воле, ничто на тебя не давит и не мешает двигаться! – он воздел свои огромные руки и зазвенел своими двумя браслетами, большими, чем колеса арбы. – А что это я все про себя, да про себя, – спохватился джин и добродушно улыбнувшись, обратился к юноше, – как тебя зовут?
– Алладин, – испуганно ответил парень и на всякий случай попятился.
Ковер, уже немного осмелев, вылез из-за камня и вплотную подошел к джину.
Абу, видя, что ничего страшного пока не произошло, подбежал и обнял за ногу своего хозяина.
– Алладин, – прогрохотал джин, – какое красивое имя, никогда еще у меня не было хозяина по имени Алладин. Все какие-то Махмуды да Сулейманы попадались, а тут Алладин.
Юноша нагнулся, поднял лампу и попытался найти объяснение происходящему. Он потряс головой.
– Наверное, я слишком сильно ударился при падении и это все мне кажется.
– Ты думаешь, я тебе снюсь? – расхохотался джин. – Нет, все происходит на самом деле. Посмотри, какой я реальный, – и джин опустил свою гигантскую ручищу к самым ногам Алладина.
Юноша прикоснулся пальцем к синеватой коже джина и тут же отдернул руку: джин был холодным, как лед.
– Значит, мне это не снится?
– Конечно нет.
– Значит, это происходит наяву?
– Какие сны, Алладин, я десять тысяч лет просидел в этой проклятой лампе, и ты вызволил меня из нее. И теперь я твой покорный слуга, самый преданный, самый верный.
Абу ревниво посмотрел на джина и сильнее прижался к ноге хозяина. Ему не хотелось, чтобы у Алладина появился еще один верный друг, ведь тогда он меньше внимания будет уделять ему.
И только тут джин заметил ковер-самолет.
– О, коврик, сколько мы с тобой не виделись!
Коврик обрадованно взмыл вверх и прикоснулся к гигантской ладони джина, приветствуя его.
Алладин догадался, что ковер-самолет и джин старые знакомые. И он поверил в то, что все происходящее с ним – реальность.
– Всем ты хорош, Алладин, – рассмеялся джин, – только вот маловат. Мой предыдущий хозяин был потолще. Хозяин есть хозяин и его нужно уважать.
– Ты сказал – хозяин? – переспросил Алладин.
– Ну конечно, ты что, еще не понял, что я твой покорный слуга? Ты же вызволил меня из лампы и поэтому стал моим хозяином.
Алладин улыбнулся и пожал плечами, еще до конца не поняв, какие возможности перед ним открываются. Он конечно же слышал историю о джинах, но видеть настоящего джина ему никогда не приходилось. И конечно же, он раньше не верил сказкам, услышанным на базарной площади от заезжих купцов.
– Так значит, ты, джин, мой слуга, а я – твой хозяин.