– Ты думаешь от этих бормотаний будет толк? – с сомнением спросил Алладин.
– Вряд ли, но жрицы могут подсказать нам кое-что важное, – пожал плечами джинн.
Дождавшись своей очереди, друзья с интересом уставились на жриц. Пифия вновь уселась над клубами дыма и впала в божественный транс, монотонно раскачиваясь при этом. Внезапно она вздрогнула, распахнула глаза и с удивлением взглянула на джинна. Тот поспешил приветливо улыбнуться, но прорицательница уже продолжила своё дело.
– Она сейчас ничего не видит и не слышит, – пояснила та, что держала наготове табличку и стило, которым на ней пишут. – Её душа путешествует за границами нашего мира. А когда пифия очнётся, она не сможет ничего вспомнить из увиденного. И это хорошо, потому что человеку было страшно жить, помня то, что видишь там...
Пифия что-то забормотала, вторая наклонила ухо к самым её губам.
– Вот, – протянула она через некоторое время исписанную табличку.
Там оказалось:
Смотрите вниз, когда стремитесь вверх,
Чтоб не услышать над собою смех.
Глядите, чтобы полная луна
Не оказалась бедами полна.
– М-м, спасибо, уважаемые жрицы, – вежливо поблагодарил их Алладин. – Очень... содержательное предсказание. Я теперь непременно буду смотреть под ноги, когда поднимаюсь по лестнице вверх, особенно если дело происходит в полнолуние. Хорошо, что никаких других беспокойств нам не предстоит в военном походе.
Джинн толкнул его локтем, призывая к молчанию.
– Что-то у вас пристало к щеке, достопочтенная пифия, – сказал джинн, обращаясь к жрице, которая уже пришла в себя. – Наверное, с дымом налетело.
– Что? Где? – пифия начала тереть рукой щеку.
– Да вот, посмотрите, – джинн подал женщине небольшое зеркальце.
– Ой, девоньки! – вскричала пифия.
Сбежались жрицы.
– Вы только посмотрите, какая чудесная вещь! Это гораздо лучше полированного серебра! Я совершенно ясно в нём себя вижу!
Пифии загомонили, выхватывая зеркальце друг у друга из рук.
– Где же делают такие чудесные зеркала? – наперебой стали они спрашивать у незнакомцев.
– Примите эти безделушки в скромный дар от нас, – джинн щедро раздавал из бездонной запазухи зеркальца. – Мы прибыли издалека, с Востока. Там мастера научились это делать. Ой, а это что?
В руках у джинна вместе с очередным зеркальцем оказались яркие пластмассовые бусы по двадцать пять центов пара. Алладин только улыбнулся краем губ, увидев, как разгорелись жадные женские глаза при виде этой красоты.
– Если вам не будет неприятен подарок иноземца, возьмите и бусы. Тут разные есть, – продолжал джинн, будто выменивал золотые слитки у дикарей. – Запиши, Алладин, в расходы: три доллара восемьдесят центов.
Алладин, который привык к непонятным шуткам друга, улыбнулся ему в ответ. Кто его знает, что такое доллары, может быть они появятся только через две тысячи лет. Джинн всегда приносил из своих путешествий что-нибудь смешное.
Пифии, наряженные словно школьницы, вертелись перед зеркальцами, оглядывая себя со всех сторон сразу.
– Понравились ли вам наши предсказания? – заботливо спросила старшая.
– Над ними придётся хорошенько подумать, – серьёзно ответил джинн.
– Не зайдёте ли вы к нам в храм, чтобы отдохнуть в прохладе?
На входе в храм повесили табличку: «Закрыто до завтра». Очень кстати у джинна за пазухой оказался мех доброго фалернского вина. Вскоре атмосфера за столом стала дружелюбной и раскованной. Джинн рассказывал небылицы, Абу кувыркался на ковре, Яго, как всегда, важно расхаживал по столу, вставляя словечки.
– Скажите, мудрые жрицы, – спросил Алладин, воспользовавшись паузой. – Мы здесь люди новые и ничего не знаем о ваших порядках. У кого из богов искать помощи в военном походе, а кто из богов не любит битв? Или все римские боги заодно.
– Да что вы! – рассмеялись пифии. – Там, на Олимпе, ссорятся и сплетничают почище нашего. Сказать по правде, очень скандальные боги.
– А кто затеял поход?
– Предводитель, конечно, Марс. Он ведь бог войны. Но кто его подучил, неизвестно. Сам-то он умом не блещет... Всё за Венерой увивается, – пифии захихикали.
– А кто блещет?
– Минерва, Аполлон... Но эти умники в драку не полезут, они понимают, что можно и проиграть.
– Кому же выгодна такая война? – не унимался Алладин.
– Боги хитроумны. На Олимпе много коварства. Нельзя угадать, кто затеял всё это. Легче сказать, кто не стал бы во всё это ввязываться, если бы не приказ Юпитера.
– И кто же это? – быстро спросил джинн, открывая записную книжку своей памяти.
– Весёлый Бахус, изгнанный с Олимпа Фавн, Диана-охотница, Флора, – всё это добрые боги, которые живут среди природы и никогда не интересуются кровопролитием.
Другая жрица добавила:
– Хромой Вулкан кует молнии и при нужде выходит в бой со своим молотом, но никогда не ищет военной славы. Он божественный мастеровой.
– Как интересно! – воскликнул Алладин. – А где обитают все эти боги, о которых вы так интересно и живо рассказываете?
– В лесах Парнасских гор. А Вулкана нетрудно найти по огню, который вырывается из его мастерской. Но боги не любят показываться смертным.
– А Марса надо искать поблизости Венеры! – захохотала одна из пифий, и остальные поддержали её смех.
Вечером в комнате состоялся совет друзей. – Как видите, мы не зря сходили к пифиям, – сказал джинн.
– Правда, предсказание они нам выдали совершенно бредовое, – вставил Алладин. – Но зато вино и подарки развязали им языки.
– Не говори так о предсказаниях, Алладин, – предостерёг джинн. – Кто смеётся над судьбой, тот рискует споткнуться. Я бы, например, обратил побольше внимания на подземных богов. Если помнишь, то гекатонхейры прибыли к нам из-под земли. А они редко выходят наружу.
– Ты, как всегда, прав, мудрый джинн. Что делать дальше, что ты предлагаешь?
– Разделиться.
– Ты прав, у нас мало времени.
– Кто отправится к изгнанному Фавну?
– Я, – вызвался Яго.
– Хорошо. А ты, Абу, можешь поискать Диану-охотницу, она единственная понимает язык животных.
Абу, получивший важное задание, запрыгал по столу и подкинул вверх свою шапочку.
– Мы с Алладином первым делом отправимся к Бахусу. А потом разделимся.
– В чём наша задача? – уточнил Алладин.
– Побольше узнать и отговаривать богов принимать участие в походе против Багдада.
Яго перелетал с ветки на ветку, поворачивая голову на бок, чтобы прислушаться, не звучит ли где свирель Фавна. Он уже крылья намозолил, летая по окрестным лесам в горах. Правда, порхать на свободе было приятно, но козлоногий Фавн никак не попадался на глаза.
– Эй! Воробей, ты откуда здесь взялся? – услышал он голос за спиной.
Попугай перевернулся на ветке вниз головой, чтобы посмотреть, кто над ним насмешничает.
– И где ты так вымазал перья, у художника в мастерской свалился на палитру?
В густой траве в тени дикой оливы сидел горбоносый мужчина с бородкой и кудрявыми волосами.
– Хотя я не вижу твоих ног, но бьюсь об заклад, что они заканчиваются копытцами, – заявил Яго.
– Почему же?
– Потому что никто, кроме козлоногого Фавна, не стал бы так насмехаться над благородным попугаем.
Фавн поднял ногу из травы – она была покрыта густой шерстью и заканчивалась раздвоенным козьим копытцем.
– Видел я говорящих попугаев, – сказал Фавн. – Но разумноговорящих ещё не приходилось. Что тебе сыграть? Про Африку? – Фавн поднял свирель.
Из отверстий полились тягучие звуки родины Яго: про густые джунгли и жаркие саванны, про желтых львов и пятнистых жирафов, про чёрные лица живых и белые кости умерших под жарким солнцем экватора.
Яго против своей воли раскачивался в такт музыке и даже пританцовывал на ветке.
Наконец Фавн прекратил играть и рассмеялся:
– Ты позабавил меня своим танцем. Зачем ты меня искал?
– А разве я тебя искал?
– С самого утра, – уверенно сказал Фавн.
– Раньше не мог окликнуть? – ворчливо заметил Яго. – Спросить у тебя хотел...
– Спрашивай, радужный воробей.
– Моего хозяина беспокоит эта война с Багдадом...
– А-а-а! – захохотал Фавн. – Так ты, значит, багдадский шпион!
– Что?! – возмущённо вскричал попугай и, здраво рассудив, спокойно закончил. – В общем, да.
– Не бойся меня. Мне нет дела до Олимпа. На нас никто не нападает, и нам не следует лезть в чужую страну. Что ты хотел узнать?
– Кому нужна эта война? Кто дёргает за ниточки дураков, которые размахивают мечами?
– Ты и правда разумная птица, коль умеешь задавать такие вопросы.
Яго надулся от гордости, подняв на голове хохолок.
– Передай своему хозяину, что Фавн не знает.
Хохолок Яго опустился.
– Ведь я давным-давно изгнан с Олимпа и не интересуюсь его интригами. Но пусть твой хозяин хорошенько присмотрится вниз. Олимпийцы стали ленивы, им слишком спокойно живётся, и никто из них не станет рисковать своим благополучием. Интригу может затеять только тот, кто обижен и хочет отомстить или просто подняться обратно, или захватить чужое место.
– Благодарю, – сказал Яго, кланяясь и растопыривая крылья веером.
– Удачи, воробей!
Недолго пришлось летать Алладину и джинну в поисках весёлого бога вина и веселья Вакха. Хоть и бродит он по всей стране из края в край, подчиняя всех встречных своей радостной власти, зато за ним следует огромная свита, которую трудно не заметить.
Друзья просто поднялись повыше и высмотрели самое весёлое место во всей стране. Широким виноградником проходит дорога, а по ней движется невероятная процессия. Впереди бодрым шагом идёт бог Бахус с венком из листьев винограда на голове и тирсом, увитым плющом, в руке. Во второй руке у него чаша с вином, или она обвивает гибкий стан менады. Пьяные музыканты наяривают весёлый мотив, вокруг вьются в танце менады и козлоногие сатиры, молодые крестьянки и бравые молодцы, которым завтра в поход. Позади везут на ослике старика Силена – мудрого учителя бога, – отяжелевшего от выпитого вина. С двух сторон его бережно поддерживают спутники. Слуги несут тяжёлые корзины, набитые снедью, и мехи с вином. Жонглёры подбрасывают вверх горящие факелы и разноцветные кольца. Вертят колесо акробаты. Взлетают вверх спирали серпантина.