сивого юноши в бедной одежде. Он шёл по базару, а на плече у него сидела обезьяна и с интересом поглядывала на прилавки, полные фруктов. Колдун пристально всматривался в лицо юноши. Он хотел запомнить его, чтобы потом отыскать, но изображение быстро растаяло. Заклинания не могли долго его удерживать. Джафар расстроенно вздохнул:
– Вот если бы у меня был перстень Бахтияра, я узнал бы всё об этом оборванце! Но ничего, – успокаивал колдун сам себя, – скоро султан подарит мне его, и тогда я добьюсь власти над миром!
Джафару не терпелось вновь прочесть заклинания и увидеть того, кто обладал добрым сердцем и чистыми помыслами, но зеркалу нужен был отдых, и визирь с сожалением отнёс его и книгу на прежнее место в сундуке.
Глава вторая
Юношу, которого Джафар увидел в своём колдовском зеркале, звали Алладином. Он был сыном бедного башмачника. Несколько лет назад, по доносу шпионов главного визиря, отца Алладина бросили в тюрьму, где он и умер от жестокого обращения. Имущество бедного башмачника вместе с домом стало принадлежать визирю. А Алладин с матерью оказались на улице. Мать не вынесла свалившегося на неё горя и вскоре вслед за отцом отошла в мир иной. Так мальчик остался совсем один. Чтобы не умереть с голоду, он просил милостыню на базаре, и сердобольные люди помогали сироте, чем могли: кто даст кусок лепёшки, кто старые башмаки или рубашку.
Шло время. Из маленького мальчика Алладин превратился в красивого юношу. Теперь ему стыдно было выпрашивать милостыню. Но он не мог заработать себе на хлеб, ведь никто не обучил его какому-нибудь ремеслу. Поэтому он целыми днями ходил по базару в поисках случайных заработков: относил купленный богатыми горожанами товар им домой, прибирал в лавке заезжего купца. За свою работу он получал гроши, которых хватало разве что на свежую лепёшку.
Нелегко жилось Алладину, но жизненные невзгоды не сделали его сердце злым и жестоким. Он остался таким же весельчаком и балагуром, каким был в детстве при отце с матерью. Юноша никогда не проходил мимо нищего, не поделившись с ним своей лепёшкой, но он не проходил и мимо жадного купца, торговавшегося с бедняком из-за последней монеты. Алладин так умел поддеть богача, так пошутить над ним, что тому становилось стыдно. Ремесленники и бедные горожане любили юношу за доброе сердце и весёлый нрав, а богачи боялись попасться на его острый язычок.
Год назад подобрал Алладин на базаре отбившуюся от бродячих артистов обезьянку. Бедняжка была голодной и забралась в лавку торговца фруктами. Тот поднял такой шум, что прибежали стражники. Чтобы не попасть в тюрьму, бродячие артисты бросились врассыпную, а бедная обезьянка осталась в руках пыхтевшего от злости торговца.
– Кто возместит мне убытки?! – орал он. – Держите этих бродячих артистов!
Стражники бросились вдогонку, да где там: артистов уже и след простыл. Разгневанный торговец фруктами не унимался:
– Она съела у меня целых два апельсина! Кто мне за них заплатит? – спрашивал он, зло обводя глазами потешавшуюся над его жадностью толпу.
– У обезьяны нет денег, – заметил сквозь смех горшечник Ахмед. – Тебе придётся отпустить её или отправить на суд к визирю.
После этих слов люди засмеялись ещё громче, даже стражники не смогли удержать улыбок. Зато лавочник от гнева весь налился кровью.
Испуганная обезьянка с ужасом ожидала своей участи. Большими чёрными глазами смотрела она на смеющихся людей, словно искала среди них того, кто может за неё заступиться.
После минутного раздумья лавочник повеселел.
– Вот вы смеётесь, – обратился он к собравшимся вокруг его лавки людям, – а я и без визиря уже решил, как мне возместить убытки...
– Наверное, ты заставишь бедную обезьяну выплюнуть твои апельсины, – поддел торговца Алладин, чем вызвал новый взрыв хохота.
– Ты не угадал, глупый оборванец, – скривился лавочник. – Просто я сдеру шкуру с этой воровки, а потом продам её. Никто не запретит мне сделать это. Раз нет желающих возместить убыток, я заберу её шкуру.
В толпе раздались возмущенные возгласы, но никто не заплатил за съеденные обезьяной апельсины. У одних не было денег, у других были деньги только на обед для семьи, а третьи вообще считали это не своим делом. Толпа у лавки торговца фруктами быстро редела. Когда почти все разошлись, Алладин подошёл к лавочнику и спросил:
– Сколько, о, сребролюбивый, должна тебе эта почтенная обезьяна?
– Она съела у меня два самых больших и красивых апельсина, – соврал торговец, – за каждый из них я мог бы получить по целой таньга. Ты ведь не сможешь отыскать в своих дырявых карманах столько денег, оборванец? – он ехидно рассмеялся и крепче сжал несчастную обезьяну. – А теперь убирайся отсюда и больше не попадайся мне на глаза!
Но Алладин не сдвинулся с места. Из кармана своей старой порванной рубашки он достал несколько монет, отсчитал две таньга и протянул торговцу. Тот с жадностью схватил деньги и уже пожалел, что потребовал меньше, чем оказалось в кармане Алладина.
С грустью посмотрел юноша на оставшуюся монету. Целый месяц собирал он деньги, чтобы купить себе у старьёвщика целые башмаки. Теперь придётся ещё долго ходить босиком. Но Алладин тут же улыбнулся, вспомнив, что спас от жуткой расправы обезьянку. Подумаешь, пара башмаков! Да разве можно из-за них отдать на растерзание толстому лавочнику эту симпатичную весёлую обезьянку? Алладин протянул проказнице руку и подмигнул:
– Иди сюда, плутовка! Я уже заплатил за тебя. Теперь ты свободна.
Обезьянка не заставила себя долго ждать. Она рванулась из цепких рук торговца и в одно мгновение оказалась на плече у Алладина. Почувствовав себя в безопасности, она тут же надула щёки, выпучила глаза и скорчила гримасу, передразнивая своего мучителя.
От такой наглости лавочник надулся, как индюк. Заметив это, юноша прибавил шагу и пальцем погрозил плутовке:
– Не шали, а то снова попадёшь в беду, и мне придётся отдать за тебя свои последние деньги, но тогда мы останемся без ужина.
Обезьянка всё поняла и сразу притихла.
Когда Алладин отошёл достаточно далеко от жадного торговца фруктами, он остановился и стал думать, что ему делать с обезьянкой. Та словно угадала его мысли. Легко соскользнув на землю, она принялась танцевать, кувыркаться, ходить на передних лапах. Словно зачарованный, смотрел на неё Алладин.
– Да ты настоящая артистка! – воскликнул он восхищённо.
Обезьянка закончила своё выступление, низко поклонилась, затем сняла свою маленькую кепочку и подошла к Алладину, требуя награды. Хочешь не хочешь, а пришлось ему выложить последнюю монетку. Затем обезьянка обошла двух-трёх зевак, что пришли посмотреть на её выступление, вернулась к Алладину и протянула ему, как хозяину, заработанные деньги.
Удивлённый всем происшедшим, юноша сгреб «артистку» в охапку и прижал к груди.
– Ты – просто сокровище, – сказал он радостно и подбросил в руке несколько монеток, – теперь ни мне, ни тебе больше не придётся голодать. Не зря я истратил на тебя свои башмаки! Вместе мы заработаем на новые башмаки для меня и яркий кафтанчик для тебя!
Словно поняв его слова, обезьянка закивала головой и поспешила забраться к нему на плечо.
Поглаживая своего нового друга, Алладин отправился домой. Теперь он жил в старом пустующем доме на окраине Багдада. По дороге он размышлял, как лучше назвать обезьянку. Все имена казались ему неподходящими, и когда он совсем запутался, то решил обратиться к обезьяне.
– Послушай, ты сидишь у меня на плече и отдыхаешь, а я ломаю голову над тем, какое имя для тебя придумать. Твои бывшие хозяева убежали так быстро, что позабыли сказать, как тебя зовут. Может, ты мне подскажешь, какое имя тебе нравится? – улыбнулся Алладин.
Обезьянка нетерпеливо заёрзала и перебралась с плеча на руки своему новому хозяину.
– Ну, что скажешь? – засмеялся юноша. – Теперь я, наверное, не удивлюсь, если узнаю, что ты ещё и говорить умеешь.
Обезьянка подскочила на его руках и громко произнесла:
– Абу! Абу!
И хотя Алладину казалось, что он готов ко всему, он едва не упал от неожиданности.
– Ну и ну! – сказал он, приходя в себя. – Настоящие чудеса! Значит, тебя зовут Абу?
Обезьянка утвердительно закивала головой.
– Абу – хорошее имя! – согласился Алладин. – А меня зовут Алладин. Тебе нравится?
– Абу, Абу, – закивала обезьянка. Других слов она не знала.
Прошёл год с тех пор, как Алладин спас от расправы обезьянку Абу. За это время его жизнь значительно изменилась. Теперь у него было дело, которым он зарабатывал себе на хлеб. Каждый день они с Абу отправлялись на базар и давали представления. За год они стали знаменитостью багдадского базара. Посмотреть их выступления собиралось очень много людей. Бедняки со всего города приходили посмеяться вместе с Абу и Алладином над жадностью лавочников, рад глупостью стражников главного визиря.
Алладин говорил:
– Ну-ка, Абу, покажи почтенным жителям Багдада, какое лицо было у лавочника Мамеда, когда к нему в лавку зашёл начальник стражи?
Абу, смиренно сложив руки и отвешивая поклоны, расплывалась в улыбке.
Вокруг смеялись.
– А теперь, Абу, покажи, как ругался Мамед с горшечником Ниязом из-за медного гроша!
Обезьянка сразу меняла свое поведение: раздувала щёки, сводила брови, подбоченивалась и шла, переваливаясь с ноги на ногу, совсем как лавочник Мамед, когда он сердит.
Толпа взрывалась от хохота. А когда Абу, размахивая руками, поднимала неистовый визг, многие просто покатывались со смеху.
Не до смеха было только лавочнику Мамеду, которому досталось из-за его жадности. Теперь у него не будет отбоя от насмешек, а товар в лавке не станут покупать до тех пор, пока Алладин со своей обезьяной не найдут для насмешек кого-нибудь другого.
Ох уж этот Алладин! Нет от него житья хитрым да жадным, глупым да чванливым богатеям. Ненавидят они его, но не могут ничего придумать, чтобы избавиться от юноши.