И как только она замолчала, вихрь ворвался в комнату, и снова черное веретено окутало бедную Жасмин...
Глава 4Среди мертвых песков пустыни
По бескрайним просторам песчаного моря пустыни плыл караван Махмуда Бальхи. Седьмой день пути подходил к концу. Закутанные по самые глаза путники ехали молча. В небе с каждой минутой сгущалась синева, а лучи заходящего солнца рисовали на песке длинные тени путешественников. Абу с удивлением рассматривала эти темные движущиеся силуэты. Затем она стала на четвереньки и, покачиваясь на горбе верблюда, захихикала, указывая на свою увеличенную тень. А тень и вправду была смешной и напоминала странное гигантское насекомое с вытянутыми ногами-спицами. Алладин молча наблюдал за шалостями своей неунывающей обезьянки. В первые дни пути путешественники разговаривали друг с другом. Они рассказывали истории из своей жизни, полной опасностей и приключений. Но с каждым днем люди становились все более угрюмыми.
– Пустыня забирает наши силы, – сказал верблюжатник Хаджив, глядя на приунывшего Алладина. Хаджив был опытным путешественником, почти всю жизнь он провел на караванных дорогах пустыни. Его скуластое лицо было темным и сморщенным от безжалостного солнца и сухого ветра. Во время пути он подбадривал новичка Алладина и без конца повторял, что самое ценное и прекрасное в жизни – вода. Алладин с тоской поглядывал на свою пустеющую кожаную флягу.
...Неожиданно тишину нарушили какие-то u странные гортанные крики.
– Странно... – задумчиво произнес верблюжатник. –Это крики черных орлов. Но откуда им здесь взяться?
А через мгновение черная колеблющаяся туча пронеслась над головами путешественников. И опять воцарилась тишина. Но теперь она казалась зловещей и напряженной. Караван еще некоторое время двигался в темнеющем песчаном море. Но вот последний луч багрового солнца погас за холмом. Путники остановились на ночлег. Они расставляли шатры, которые белели во мраке приближающейся ночи. Хаджив подошел к Махмуду Бальхи. Купец сидел на верблюде и с высоты холма наблюдал, как движется хвост его длинного каравана. Животные, подгоняемые людьми, медленно переставляли ноги, скованные усталостью.
– О, Господин, – обратился верблюжатник к Махмуду Бальхи, – зря остановились мы здесь. Это гиблое место. Этот остров смерти называется Чащей Львов.
Махмуд Бальхи гневно посмотрел на верблюжатника.
– Не сердись, о великий купец, – продолжал Хаджив, – посмотри на этот солончак. Это цветок Черной пустыни. Мы сбились с пути...
– Ты ошибаешься, верблюжатник. К старости твои глаза уже плохо видят, а чутье притупилось. Это не Чаща Львов. Да и сбиться с пути мы не могли. Не в первый раз едем, – раздраженно ответил Махмуд Бальхи.
Алладин стоял неподалеку, снимая поклажу со своего верблюда, он делал вид, что ничего не слышит, но на самом деле ловил каждое слово, произнесенное верблюжатником и купцом. Он видел, как Хаджив, втянув голову в плечи, чуть покачивающейся стариковской походкой удалялся в глубь каравана. Он шел кормить животных. Верблюжатник был молчалив, а в лице его читалась обида. Алладин помогал Хадживу разгружать и кормить усталых верблюдов и мулов. А купцы уже жгли костры и ели лепешки, вяленое мясо и сухие дыни, запивая свой ужин теплой водой.
Через некоторое время все разошлись спать. Абу, к которой уже все привыкли, залезла в один из шатров и устроилась на ночлег между двумя толстыми купцами. Они забавно храпели во сне. А проказница Абу щекотала их широкие носы. Купцы вздрагивали, махали руками и громко чихали. Так забавлялась обезьянка, пока сон не сморил ее.
И только Алладин да верблюжатник Хаджив сидели у слабо тлеющего костра.
– А почему это гиблое место? – спросил юноша.
– Здесь властвуют разбойники-бедуины. Они служат Властелину Гор, – тихо ответил верблюжатник.
– А кто такой этот Властелин Гор? – удивился Алладин.
– Я слышал о нем разные истории. Настоящее его имя Бадахшан. Где-то в горах Корнаура есть у него дворец. Все богатство его добыто разбоем. Иногда он и сам выезжает на «охоту». Немилосердно грабит караваны и убивает купцов. И нет управы на Бадахшана, так как колдовством змеи и хитростью лисы владеет он, а душа его темна, как ночь, и принадлежит дьяволу. Я не стал бы...
Но, так и не договорив, Хаджив побледнел, указывая на густую пелену тумана, которая приближалась из-за двух небольших холмов.
– Это они! – вскричал верблюжатник.
В тумане показались всадники. Их было так много, что они плотным кольцом окружили лагерь. Кони яростно фырчали и ржали. Алладин и Хаджив со всех ног бросились к шатрам. Но несколько бедуинов, заметив их, уже мчались навстречу. Черные плащи всадников, как крылья, колыхались на ветру. Они приближались. Клинки и копья сверкали. Стрелы со свистом сыпались на сонный караван. Хаджив подбежал к шатру, но войти так и не успел. Одна из стрел пронзила его грудь. Хаджив вскрикнул и упал. Кровь обагрила его одежду. Разбойники с силой оттолкнули Алладина в сторону и ворвались в шатер. Юноша слышал стоны и крики своих спутников и сердце его леденело от ужаса и страдания. Вдруг Алладин увидел всадника на белом коне. Его одежда даже во мраке ночи сверкала, украшенная жемчугом и другими драгоценными камнями. Это был Властелин Гор.
– Вот она, ночь добычи, – громко крикнул атаман. Луна освещала лицо Бадахшана. Оно было смертельно бледным, а глаза горели, как у шакала, зеленым огнем.
Алладин метался во тьме кровавой ночи. Он бросился на одного из бандитов и изо всей силы ударил его кинжалом. Тот замертво рухнул на землю. Алладин, схватив копье бедуина, направился к двум другим разбойникам, которые алчно разрывали тюки с дорогими шелками.
Но Алладин так и не успел к ним приблизиться. Боль внезапно пронзила его. Тьма заволокла глаза и придавила к земле.
– Ну вот и последний...
Бадахшан спрятал свой сверкающий меч.
– Быстрее, берите только золото и камни, – кричал он.
Когда разбойники захватили все богатство великого каравана, Повелитель Гор поднял горсть песка и, шепча какие-то непонятные заклинания, бросил его в звездное ночное небо. Тут же раздался оглушительный свист приближающейся бури.
– Вперед, – крикнул Бадахшан. И стая разбойников скрылась вдали.
Ветер усилился, и под его протяжный стон волны песка хоронили погибший караван.
Наступило утро. Буря стихла и снова тишина заполнила песчаное пространство пустыни. Огромный холм, на котором еще вчера стоял караван Махмуда Бальхи, исчез. На его месте рябилась равнинная поверхность дюн. Застывшие волны простирались до самого горизонта. И лишь едва заметный холмик чуть возвышался на гребне одной из них. Неожиданно песок зашевелился. И холм превратился в человека, одетого в простые штаны, туфли и халат, подпоясанный веревкой. Он стал отряхивать песок со своей одежды и яростно отплевываться. Этим чудом уцелевшим после кровавой бойни человеком был Алладин. Он с ужасом оглядывался по сторонам и вслушивался в тишину. Но смертельное молчание царило вокруг. Местность казалась ему совсем незнакомой. «Наверное, разбойники-бедуины отвезли меня куда-то и бросили, – думал Алладин, – а разбитый караван остался. Но где? Может быть, кто-нибудь еще остался в живых...»
Тяжело и безрадостно было на душе Алладина.
– Моя бедная Абу, где ты? – горько вздохнул он.
Алладин нащупал кожаную флягу, которая была привязана у него на поясе. Вода булькнула. И это немного обрадовало юношу. Он сделал пару глотков и шагнул вперед. Нога наткнулась на что-то твердое. Алладин нагнулся, разгреб руками песок и обнаружил свою старую лампу. Он уже не помнил, когда и где мог ее оставить, но она снова была с ним. «Хороший знак», – подумал Алладин и отправился в путь.
Он шел, сам не зная куда, в надежде отыскать своего верного друга Абу и хоть кого-нибудь из каравана Махмуда Бальхи. Идти было трудно. Иногда ему казалось, что он вообще стоит на месте или движется по кругу. Порой он слышал какие-то голоса людей и протяжные крики животных. Изо всех сил мчался тогда Алладин за какой-нибудь холм, но никого там не находил. Это были миражи – демоны пустыни. Они обманывали Алладина, прикидываясь озером воды или тенистым прохладным лесом. Но стоило приблизиться – и все исчезало. Тогда он закрывал глаза и затыкал уши, чтобы ничего не слышать, и шел вперед.
Темно-красное солнце, похожее на пылающий огонь в печи, немилосердно палило, а постылый песок лез в глаза. Иногда Алладин останавливался и садился, чтобы немного передохнуть. Он доставал лепешку, которая всегда была у него под рукой с тех пор, как джинн Хатиб исполнил его нехитрое желание.
«Слава Аллаху, что эта пшеничная лепешка не мираж. Но вот воды мало, всего несколько глотков... А потом жажда иссушит меня до смерти», – думал Алладин. Он уже собирался отправиться дальше, как вдруг заметил человека, приближающегося к нему. Это был бедный старик-дервиш. Он опирался на палку. Его одежда была изодрана, а длинная белая борода спускалась до самого пояса.
– Приветствую тебя, о путник! – голос старика был слабым и чуть дрожащим.
– И я приветствую тебя, если ты не призрак и не исчезнешь, когда я подойду к тебе, – отвечал ему Алладин.
– Да, вижу хлебнул ты горя в мертвых песках пустыни.
Дервиш подошел к Алладину и пожал ему руку... Лицо юноши осветилось радостью.
– О всемилостивый Аллах! Ты послал мне настоящего человека, с теплыми руками и приветливыми речами.
Старик сел на песок и тяжело вздохнул.
– Ах, как я притомился, – сказал он, – во рту у меня горят угли, а жажда иссушила душу.
– На, выпей воды, – Алладин протянул дервишу свою флягу. – Там осталось несколько глотков, но они помогут тебе, – добавил он.
Старик лишь едва смочил губы и отдал сосуд Алладину.
– Пей еще. И отведай моей вкусной лепешки, – настаивал юноша.
– Спасибо тебе. Напоил ты меня не только водой, но и добротой сердца своего, – с благодарностью глядя на Алладина, произнес дервиш. – Куда путь держишь?