– В том варианте мировой войны пострадали не только династии Романовых и австро-венгерских Габсбургов, – сказал российский канцлер, – трона лишились турецкий султан и кайзер Германии, а в Италии победило такое явление как фашизм, сведшее роль правящего дома к ничего не значащей декорации. Это вам к сведению – чтобы вы понимали, в каком направлении текла история. Едва надломившиеся Центральные Державы начали подписывать с победителями соглашения о временном перемирии, как у них в тылу стали происходить революции, свергающие самодержавие. И если Германия без Гогенцоллернов все равно осталась Германией, то для Австро-Венгрии король-император, единый в четырех лицах, был единственной скрепой. И не было никакой стрельбы и прочих спецэффектов в стиле «штурма Бастилии». Акты о независимости и провозглашение республики подписывали существующие на тот момент парламенты Австрии, Богемии, Венгрии и Хорватии. В одной только Венгрии в итоге всех пертурбаций вместо республики на четверть века образовалось регентство, потому что, даже отвергая вашего племянника в качестве своего короля, венгерское правосознание не могло обойтись без идеи монархии. При этом Галиция присоединилась к восстановленной Польше, Словакия убежала от Венгрии и присоединилась к Богемии, Хорватия и Словения вступили в союз с Сербией, признав своим монархом тамошнего короля Александра Карагеоргиевича, а Трансильвания примкнула к Румынии. Ни хорватам, ни венграм Трансильвании такие присоединения не принесли счастья. И даже словаки в итоге расторгли союз с чехами, чтобы жить отдельными карликовыми государствами. Австрия тоже пыталась присоединиться к Германии, но победители этого не одобрили и вернули это немецкое государство к самостоятельному существованию, чем заложили основу для будущих проблем Европы. Но это, простите, выходит за рамки нашего нынешнего разговора, ибо подобного развития событий мы пытаемся не допустить вовсе…
Эрцгерцог некоторое время в задумчивости молчал.
– Так, значит, причиной столь быстрого и даже катастрофического распада Двуединой Империи стала война? – наконец произнес он.
– В первую очередь, – ответил канцлер Одинцов, – такой причиной была неспособность вашего племянника исполнять объединяющую роль государственного лидера, с которой худо-бедно справляется ваш дядя, несмотря на все его недостатки. Ведь, как я уже говорил, других причин оставаться вместе, кроме общего монарха, у различных частей вашей Империи нет и не предвидится. Ни одна из ваших наций не имеет численного преобладания и не способна взять на себя руководящую и направляющую роль в государственном строительстве, а венгры для этого еще и слишком заносчивы и жадны. Впрочем, этой болезнью страдают не только венгры. Чехи в составе общего государства пытались помыкать словаками, поляки – белорусами и украинцами, румыны – трансильванскими венграми, а сербы с хорватами в рамках единой Югославии жили как кошка с собакой. Хорваты считали сербов дикарями, а сербы хорватов – испорченными сербами. Но это опять же не тема нашего сегодняшнего разговора.
– Да нет, почему же… – покачал головой Франц Фердинанд, – именно об этом я и хотел поговорить. Если при исполнении ваших требований с австрийскими немцами, богемскими чехами и хорватами проблем не предвидится, то венгры в ответ на отделение Хорватии и требования отдать сербские земли могут повторить свою национальную революцию шестидесятилетней давности. Собственное правительство у них есть, армия тоже, так что для них нет ничего проще, чем объявить об отделении от Империи прямо сейчас.
– Тогда прямо сейчас Венгрия может неожиданно оказаться в тех границах, в каких она оказалась в нашем мире сразу после распада Двуединой Монархии, – сказал канцлер Одинцов. – Так венгры могут остаться не только без Хорватии, но и без Трансильвании, Словакии, Воеводины и Баната. Впрочем, Воеводина и Банат не обсуждаются – население там преимущественно сербское, поэтому и отойти эти территории должны Сербии. А остальное… Словакию, не дожидаясь конца вашего правления, можно будет прирезать к Богемии, а Трансильванию выделить в отдельное вассальное княжество, напрямую подчиненное Вене – то есть вам, как австрийскому императору. Есть один молодой, пока почти неизвестный местный уроженец, которого зовут Миклош Хорти – вы вполне можете попытаться произвести его в князья и посмотреть, что из него получится.
– Так, значит, вы, русские, поможете нам с Венгрией? – спросил эрцгерцог.
Одинцов немного подумал, покачал головой и ответил:
– Мы бы не хотели влезать в подавление мятежа гонведов, как в него когда-то влез император Николай Первый. Это раз. С бунтом венгерских феодалов вы должны справиться своими силами. Сербские войска и русский добровольческий корпус могут помочь вам только в очистке от венгров сербских территорий. В остальном – ваше право присоединить Словакию к Богемии и даровать Трансильвании автономию. Плюс хорватский домобран, плюс те венгры, что останутся вам верными как своему королю. Одним словом, мятеж вам предстоит задавить почти без поддержки со стороны. А если этих сил окажется недостаточно, обратитесь к кайзеру Вильгельму. Он непременно поможет… И в таком случае венграм лучше быть паиньками: когда восстание подавляют немцы – это до предела серьезно.
– Господин Одинцов… после своей смерти я планирую завещать Вильгельму Австрийскую корону, – внезапно сказал Франц Фердинанд. – Все равно достойных преемников среди Габсбургов не осталось…
– Вы суверенный монарх, – ответил тот, пожав плечами, – и единственное, что вас может ограничить в этом вопросе, это коллективное мнение австрийских немцев как народа. Что касается отношения России к такому слиянию немецких государств, то это не в моей компетенции. Я доложу этот вопрос государыне Ольге, и она сама выскажет вам свое мнение. Впрочем, предварительно я не вижу причин для отрицательного ответа. Линии, разделяющие в Европе различные народы, не уменьшают, а только увеличивают вероятность большой внутриевропейской войны. А нам этого не надо.
– Благодарю вас, – сказал эрцгерцог, – при поддержке со стороны Германской и Российской империи я, пожалуй, и в самом деле справлюсь с венгерским вопросом самостоятельно…
– Хотите совет? – неожиданно спросил канцлер.
– Да, разумеется, – ответил Франц Фердинанд, – мне уже говорили, что вы дурного не посоветуете…
– Как только покончите с мятежом, – сказал Одинцов, – когда еще не рассеется дым, и вожди мятежников будут раскачиваться в петлях – проведите в венгерском королевстве все необходимые социальные и политические реформы по образцу австрийских. В Австрии сейчас министром-президентом работает господин фон Бек. Это умный человек, и с высоты своего опыта он вам подскажет, что и в какую дырку положено совать.
– Хорошо, – кивнул наследник австро-венгерского престола, – я так и сделаю. У вас, у русских, есть такая поговорка, что не стоит рубить хвост кошке мелкими кусочками. Лучше сразу, и вместе с головой. – Он вздохнул. – И теперь у меня есть еще один вопрос, точнее, просьба. С необходимостью передать Сербии Боснию я уже почти смирился. Но там есть земли, населенные хорватским, а не сербским населением. Нельзя ли разменять их на территории Хорватии, населенные в настоящий момент сербами? А то переселять сербов туда, а хорватов сюда было бы слишком хлопотно и накладно, да и не каждому будет по душе бросать хозяйство, нажитое трудом целых поколений, и начинать все сначала на новом месте.
– Думаю, это можно устроить, – сказал канцлер Одинцов. – Но прежде чем приступать к выполнению нашего общего плана, вам следовало бы побывать в Болгарии в ставке царя Михаила, потом в Сербии встретиться с королевой Еленой, затем заглянуть в Аграм и Прагу. Для царя Михаила и ее величества королевы Елены я дам вам с собой рекомендательные письма, которые обеспечат полную серьезность ваших собеседников. А уж на территории своей Империи вы справитесь как-нибудь сами. И только после того как мы покончим с Турцией и кайзер Вильгельм предъявит ультиматум вашему дяде, вы должны вернуться в Вену, чтобы принять трон. К тому моменту у вас все должно быть готово к тому, чтобы закреплять предварительные договоренности на бумаге…
– Ну, хорошо, господин Одинцов, – произнес эрцгерцог, вставая, – такой исход наших переговоров меня полностью удовлетворяет. А сейчас позвольте откланяться, не смею больше отнимать ваше время.
– До свиданья, – попрощался со своим гостем канцлер Российской империи, – надеюсь, мы с вами еще встретимся и поговорим.
13 августа 1907 года, вечер. Обстановка на Фракийском (Восточном) фронте.
Уроки князя-консорта не прошли для царя Михаила даром. Так что события с начала активных боевых действий развивались стремительно – не в пример тому, как это происходило в другой истории. Тогда болгарская армия после первых побед в Балканской войне продвигалась вперед ни шатко, ни валко, поэтому турецкие войска, даже терпя поражения, имели возможность отступать с рубежа на рубеж в относительном порядке. Но тут все было по-другому.
Операция «Лозенград-2» была осуществлена с ошеломляющей всех быстротой и решимостью. Ее результатом стали не только ужасающие потери в живой силе и утрата всей артиллерии двух турецких армейских корпусов, сосредоточенных на правом фланге Фракийской группировки, но и отступление неуправляемых масс аскеров – причем не в направлении Стамбула или места сосредоточения резервов у Бабаэски, а к недостроенной крепости Одрин. Да это и неудивительно, поскольку перевес сил в этом сражении был почти четырехкратным. На первый и четвертый корпуса османской армии, общей численностью в пятьдесят пять тысяч штыков, навалилась русская Таврическая армия (5-й, 13-й, 16-й и 17-й армейский корпус), имеющая в строю сто тридцать тысяч солдат и офицеров, а также 3-я болгарская армия, в составе которой имелось еще шестьдесят тысяч штыков.
Когда русские и болгарские войска сбили приграничные заслоны и утром следующего дня вышли непосредственно к месту расположения турецкой группировки, они первым делом подняли в воздух привязные аэростаты наблюдения и открыли по турецким позициям ураганный артиллерийский огонь с корректировкой. Турки, расположившиеся на господствующих высотах, и в силу этого считавшие себя в безопасности, были ошарашены столь решительной завязкой сражения. Долбить каменистую почву кирками аскеры не стали, поэтому все их «укрепления» представляли собой стенки из камней, приспособленные для стрельбы из положения лежа. От ружейного обстрела снизу такая импровизированная фортификация защиту обеспечивала, а вот от рвущихся над головами аскеров шрапнелей уберечь не могла.