Как часто в такие моменты случается, зазвонил «внутренний» телефон. Местный, без выхода в город. Чего это? С какого перепугу, удивлённо вскинулся Санька. В это время вообще мало кто мог музыкантам звонить. Это время принадлежало срочникам: новостями обменяться, спросить, нет ли где-у кого покурить, узнать — что за фильм сегодня в клубе, про ужин напомнить, про почту… И всё вроде… Но трубку лучше не поднимать — мало ли. «Нету никого дома и нет» и все дела. На этот раз так бы и случилось, если бы Смирнов уже улёгся, а он только ногу на стеллаж задрал. В первой фазе «бойца преодолевающего препятствие» застыл, вслушиваясь, вдруг да умолкнет, должен бы… Но звонок дребезжал… Нудно и противно. Со вздохом, Смирнов прервал «бренчание ложками по люминиевой кастрюле надетой на голову».
— Ефрейтор Смирнов, — на одной ноте, монотонно проинформировал он трубку. — Слушаю.
— Атас, Смирнов, — всполошено, жутким сигналом воздушной тревоги над сонным городом взвизгнула трубка. Санька мгновенно узнал голос Мишки Тюнина, тоже срочника, одногодка, тот в штабе сегодня дежурил, второй уже раз Смирнова за день, гад, «беспокоил». — К вам какой-то генерал-лейтенант из дивизии с нашим батей и с воспиталкой Ульяшовым топают. — Высокой тревогой бурлил участливый, предупреждающий голос Мишки Тюнина. — Сердитые! Уже из штаба к вам вышли, спускаются.
Мгновенно похолодев, Смирнов, растерянно оглядываясь, почти заикаясь, испуганно переспросил:
— К нам, в оркестровку?! Генерал-лейтенант с батей! — такого явления здесь никто не помнил. Какой подполковник или полковник забредёт — ладно, но генерал, более того — генерал-лейтенант… Такого ещё не было… да и вообще. — Зачем?
— А я знаю? — в свою очередь эхом удивилась трубка. — Атас, Санька! Шмон там давайте быстренько… Или линяйте. За вашим дирижёром уже машина ушла, батина «Волга». Что-то серьёзное у вас там, да? Кранты вам, наверное, пришли, расформируют. Короче, держитесь, пацаны! Ни пуха… Всё!
Остальные музыканты-срочники, барабанщики — малый и большой, — услыхав опасную для себя, тревожную информацию, мгновенно повысовывались из стеллажа, словно суслики из нор, застыли столбиками. Поняв, что не хохма, а совсем наоборот, с грохотом сыпанули из окопа… эээ… оркестровки. Как и не было их.
Минуты не прошло, как без стука распахнулась дверь канцелярии, в комнату один за другим вошли старшие офицеры. Первым, незнакомый Смирнову пожилой генерал-лейтенант. Высокий, подтянутый, широкоплечий, в левой руке он держал чёрную папку. За ним, командир полка, полковник Золотарёв. Следом воспитательный полковник, полковник Ульяшов и ещё один полковник, совсем молодой, помощник генерала, как позже понял ефрейтор Смирнов.
— Товарищ генерал-лейтенант, дежурный по оркестру ефрейтор Смирнов… — шагнув навстречу, звенящим голосом, почти бодро — учитывая такого рода внештатную неожиданность, доложил Санька.
Генерал смотрел на него с нескрываемым интересом.
— Вижу-вижу… — заметил он, и улыбнулся. — Не кричи… — не поворачивая головы, уточнил у своего сопровождения. — Это, значит, он и есть, тот самый, ваш герой, Смирнов?
Командир полка шагнул вперёд, и с готовностью подтвердил.
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант, он.
Генерал с восхищением уже оглядывал Смирнова… «Мда-а…» Смирнов ничего не понимал… Суматошно искал в голове какие-либо объяснения, но не находил… Мелькала мысль о несостоявшейся только что поездке с аккордеоном куда-то — Смирнову цель и адрес не сообщили. Но две большие «витые» золотые звёзды на погонах генерала — в сумме четыре — не согласовывались с маленьким аккордеоном, тем более с самим ефрейтором. Скорее уж с симфоническим оркестром или большим духовым оркестром, на худой конец…
— Наслышан, наслышан… Ну, здравствуй, герой!
Чувствуя разливающийся холод внизу живота, Смирнов почти бодро ответил.
— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант.
Генерал окинул взглядом скудный, спартанский интерьер оркестровой канцелярии, заглянул зачем-то за шторку на стеллаже. Увидел себя в зеркальном блеске духовых инструментов, понимающе кивнул головой и приглашающе повёл рукой к столу, к нескольким стульям. Старшие офицеры присели после него, и рядом.
Смирнов остался стоять.
Ещё раз внимательно оглядев ефрейтора, генерал перешёл к главной цели своего визита.
— Мы тут одно интересное письмо получили, товарищ Смирнов, — начал он, доставая из чёрной папки несколько листков бумаги. Спросил. — Как вы думаете, о чём оно?
— Понятия не имею, — это Смирнов знал точно, и ответил вполне определённо, хотя и не по Уставу.
— И не догадываешься, да? — перейдя на ты, простецки поинтересовался генерал.
— Никак нет.
Генералу надоело играть в загадки, он подвинул листочки к Смирнову.
— Хорошо. Можете прочесть, — разрешил он. — Оно с переводом, на двух языках. Читайте.
В следующие несколько томительных для себя минут Санька Смирнов понял, что… «выиграл международный конкурс…», «приглашается в Стокгольм…», «две персоны…» Шутка, наверное, не поверил ефрейтор, такому верить нельзя, это хохма. Так и лицо отображало.
— Да нет, товарищ Смирнов, это не шутка, что интересно! — с тонкой усмешкой произнёс генерал, когда Смирнов поднял на него недоверчивые глаза. — Мы тоже удивились.
— Призывая спутников в свидетели, признался генерал. Затем спросил. Вопрос звучал строго и сурово. — Ну, и как ты смотришь на это? — словно в Санькином школьном дневнике отец единицу по поведению увидел.
— Я не хотел… — расстроено надув губы, признался Санька. Он действительно ничего такого не хотел. Ни письма такого, ни встречи с генералом, включая и остальных его полковников. Он бы лучше сейчас спал… Это бы хорошо бы…
Услышав ответ Смирнова, генерал неожиданно возмутился.
— Чего ты не хотел? Детсад! Чего? — рассердился вдруг он. Действительно мальчишку перед собой видел, пацана. Правда в военной форме. Но и та, извините, мешком сидит, и шея тонкая… — Ты гордиться должен этим, понимаешь, солдат, а не оправдываться. Не хотел он, понимаешь, а кто хотел? Кто эту кашу заварил? Я что ли или командир полка твой, или кто? Нет! Ты! Вот нам с тобой и… радоваться теперь. Мы же не ругать тебя сюда пришли, понимаешь, а похвалить. Видишь разницу, нет?
— Да… Так точно! — признался Смирнов. Хотя вопросов у него меньше не стало, скорее больше.
— В кои-то веки, понимаешь, выиграют международный… эээ… так сказать, конкурс, — не понятно кому жаловался, пыхтел генерал. — И отказываются потом… Каково, а?
Присутствующие офицеры с этим были абсолютно и полностью согласны, осуждающе качали головами…
— Я не отказываюсь… если правда.
— Получается, что правда, — развёл руками генерал. — Ладно, не переживай… — махнул рукой. — Садись к столу, солдат, думать будем — что дальше делать.
— А что надо делать? — поинтересовался Смирнов, потому что и вправду не знал.
— Как что надо делать? — удивился генерал. — Думать: ехать или не ехать… Сам-то как думаешь, надо ехать, нет?
— Я?! Думаю… надо.
— Почему надо? Как думаешь? — допытывался генерал.
— Первый приз, потому что… — предположил Смирнов. — Россия… вроде…
— Вот именно… — обрадовался генерал, даже лицом посветлел. — И не вроде, а именно Россия! Впервые, как тут в бумагах сказано, и именно Россия! Понимаешь? Причём из наших прославленных войск, что характерно! Ор-рёл ты, Смирнов, оказывается! Я и не ожидал. И главное молчал! Скромный, значит. Это хорошо. И как тебя, сынок… эээ… угораздило?
Смирнов пожал плечами.
— Не знаю. Само как-то.
Такая легкомысленная формулировка генерала категорически не устроила. Даже возмутила. Но он сдержался, пожурил отечески.
— Само! Как само?! Сам по себе, дорогой, даже, извините, чирей на заднице не сядет, не то что… А тут! Нет, так не пойдёт. Это нам не подходит. Запомни: только труд, Смирнов, и только талант. Талант и труд! Понял? У тебя, судя по возрасту, значит, талант!
— Так точно! — согласился Смирнов.
— Это другое дело, — кивнул генерал. — Так пойдёт. Ну что, товарищи командиры, пусть едет, нет? Как думаете?
Оба старших офицера оживились: «Пусть едет, конечно. Хороший солдат». «И деньги искать не надо, оплачено»…
— «И это главное, сейчас, товарищи!» — неожиданно голосом последнего генсека пошутил генерал, спохватился. — Да, чуть не упустил… Там же на два лица… Товарищ ефрейтор, я думаю, вы не женаты ещё, а? Маму-папу с собой звать не будем?
— Никак нет! Так точно! — отрапортовал Смирнов.
— Вот и хорошо, и правильно, и не торопись, — посоветовал генерал. — Старшим, значит, с вами — по второму билету, поедет, я думаю… — Генерал склонив голову, сощурился, словно в мишень прицеливался, похоже так оно и было, прицелился, и «выстрелил» своё решение — Поедет… заместитель командира полка по воспитательной работе полковник Ульяшов. Правильно, нет? — сам спросил, и сам себе ответил. — Правильно. А кому ж ещё, так сказать за мамку, если не ему? Так, нет, Юрий Михайлович?
Полковник Золотарёв внешне был полностью согласен с решением генерала, более того…
— Так точно. Отличное решение, товарищ-генерал-лейтенант, — отрапортовал он. — В точку. Полковник Ульяшов с честью справится.
Правда сам Ульяшов так не считал, к такому не готовился, такого поворота никак не ожидал, даже дар речи на минуту потерял. Выпучив глаза смотрел на генерала. Понимал, что поступает не так, как положено, выглядит глупо, но и решение генерала, извините, его… ошарашило.
— Есть, старшим. — Вымолвил наконец он. Но в его ответе, на слух генерала, не было необходимой и привычной для подчинённого бодрости, уверенности, желания любой ценой выполнить приказ, не просто выполнить, а красиво выполнить, достойно. Ульяшов вообще, позорно вдруг съехал на просительный тон. — Но, товарищ генерал лейтенант, извините, можно вопрос… я ведь уже ста… вернее, в возрасте для такого важного дела, да и не был я там никогда… Обстановки не знаю… Боюсь, что… Может, кого другого, с соответствующим опытом, тов…