Вальтер Шелленберг)216.
Прибывшие к Геверницу вроде бы второстепенные лица сообщили, что установить контакт с представителями союзников желает Шелленберг, а через него и Кальтенбруннер. Они сообщили, что контакта ищут представители промышленности, церкви, но прежде всего члены НСДАП и СС, разочаровавшиеся в Гитлере и стремившиеся к скорейшему окончанию войны. Предположив, что эмиссары Шелленберга ведут себя неискренне, не раскрывают главной своей цели — обеспечения личной безопасности, Даллес, не отказываясь полностью от дальнейших контактов с этими эмиссарами, предпочитал продолжать их прощупывание, не идя на серьёзные переговоры. Ему было ясно, что эти представители не располагают достаточными полномочиями и что их цели состоят не в частичных капитуляциях германских группировок, а во всё той же договорённости об отказе от безоговорочной капитуляции Германии. Как сам Даллес писал, он не принял всерьёз предложения, поступавшие из РСХА217.
От Донована тем временем пришло сообщение, что Гиммлер в феврале 1945 года несколько раз встретился с вице-председателем шведского отделения Красного Креста графом Фольке Бернадоттом218. Стремясь использовать его для переговоров с англо-американцами, Гиммлер сообщил, что он готов содействовать капитуляции германских армий перед Западными союзниками, и в качестве доказательства «искренности» своих намерений предложил передать концентрационные лагеря под руководство Международного Красного Креста и даже освободить женщин — заключённых в концлагере Равенсбрюк. Через Бернадотта Гиммлеру было передано ответное сообщение — никакие переговоры не будут вестись без участия союзника западных держав — СССР219.
Даллес, таким образом, продолжал убеждаться, что его президент твёрдо намерен придерживаться принципа безоговорочной капитуляции противника перед всеми тремя союзниками. Это подкрепляло его намерение искать пути возможной частичной капитуляции германских группировок. Он в очередной раз убеждался в правильности своей позиции, когда стало известно, что Гитлеру доложили о ведении Гиммлером переговоров за его спиной. Фюрер обвинил Гиммлера в предательстве, объявил о снятии его со всех постов и даже упомянул об этом «прискорбном факте» в завещании, написанном перед самоубийством[8].
Начало переговоров с руководством СС в Италии
В результате к концу зимы — началу весны 1945 года перед Даллесом и его помощниками фактически исчезла перспектива организации широкомасштабной капитуляции германских войск на Западном фронте на базе согласованных позиций всех трёх союзников. Ему пришлось сосредоточить своё внимание на значительно более узкой проблеме — добиваться капитуляции немцев в Северной Италии.
Решение этой задачи представлялось Аллену в большей степени возможным в связи с тем, что он в результате бесед со швейцарскими промышленниками, финансистами, государственными чиновниками пришёл к выводу, что получит энергичную поддержку влиятельных кругов этой страны.
Швейцария не участвовала в войне и была крайне заинтересована в том, чтобы военные действия в результате каких-либо непредвиденных обстоятельств не перенеслись на её территорию. Произойти это могло скорее всего со стороны Северной Италии, оккупированной германскими войсками после свержения власти диктатора Муссолини и высадки на юге страны англо-американских войск. Союзникам удалось занять Рим, после чего они медленно продвигались на север, встречая ожесточённое сопротивление вермахта.
Швейцарские хозяйственные и политические круги были заинтересованы в том, чтобы не была разрушена инфраструктура Северной Италии, с которой поддерживались тесные связи. Кроме того, в нейтральной стране опасались, что в ходе наступления британских и американских войск в германской армии в Италии начнётся разложение, и германские офицеры и даже генералы попытаются перейти швейцарскую границу, чтобы укрыться от возмездия. В условиях, когда война близилась к концу, это создавало серьёзные проблемы для властей Берна.
Прямых контактов с американским резидентом власти Швейцарии установить не могли. Они, однако, выделили посредника, который обладал широкими полномочиями в переговорах и договорённостях с Даллесом. Им являлся сотрудник Генерального штаба капитан (с начала 1945 года майор) Макс Вайбель, который, в частности, получил возможность пропускать через границу со стороны Италии любого человека, который произнесёт установленный пароль (они часто менялись).
События развивались почти как в дешёвом детективе. Но ведь сами детективы пишутся на основании того, что обычно происходит и нередко, во имя закрученности сюжета, представляют развитие событий ещё более сложными, чем это бывает на самом деле. Вайбель после войны написал воспоминания, в которых представил свои действия по установлению связи между Даллесом и представителями противоположной стороны как своего рода светские встречи220. Даллес же в своих воспоминаниях, высоко оценивая помощь Вайбеля и через него швейцарских спецслужб, отмечает, что этот майор был связан с полковником Генерального штаба Швейцарии Роже Массоном, а последний в свою очередь контактировал с Шелленбергом. «Я доверял Вайбелю и ни разу об этом не пожалел», — писал Даллес221.
Таким образом, резидент американской разведки получил возможность возобновить переговоры с высшими кругами рейха, но счёл целесообразным и наиболее практичным добиваться прекращения военных действий в Северной Италии.
Правда, перед вступлением соответствующих переговоров в практическую стадию произошло событие, которое несколько осложнило его работу. К нему неожиданно приехала жена, о существовании которой он чуть ли не позабыл. Засидевшаяся в Нью-Йорке, хорошо обеспеченная и сохранявшая высокую активность, Кловер получала лишь редкие односложные сообщения, что её супруг находится в безопасности в Швейцарии, являясь сотрудником американского посольства. Она, разумеется, знала, что Аллен — высокопоставленный сотрудник разведки, но считала, что, будучи начальником, он скорее всего живёт в собственное удовольствие, чем занят какими-либо тайными делами. Имея в виду, что война явно шла к концу, Кловер искала возможность отправиться в Европу, чтобы побывать в Париже, который она любила, и особенно в Швейцарии, представлявшейся ей райской страной.
Для поездки необходимы были веские основания. Таковые возникли, когда Кловер узнала, что в Европу отправляется крупная партия военных грузовиков и легковых автомобилей, и необходимы водители, которые доставили бы их из Лиссабона, куда должен был прибыть транспортный корабль, к местам назначения во Франции. Так как она была хорошим автолюбителем, Кловер записалась на краткосрочные курсы и, не предупреждая мужа, отправилась в Португалию на том же судне, на которое были погружены машины. Она благополучно привела свою машину в Париж, после чего отправилась к американским военным властям с просьбой о доставке её в Берн, к супругу. Так в начале марта 1945 года Кловер оказалась в Швейцарии.
Все эти перипетии, как и не очень тёплую встречу её Алленом, Кловер подробно описала в своём дневнике. Хотя она уже давно привыкла к тому, что для Аллена она существует только в качестве удобного прикрытия, лица, сопровождавшего его на приёмы и другие официальные встречи перед войной, и, разумеется, как мать его детей, Кловер надеялась, что в их взаимоотношениях произойдут теперь изменения в лучшую для неё сторону. Аллен же почти не поинтересовался, как она добралась, и в первые же дни, неохотно согласившись на прогулки с ней по Берну, почти не разговаривал с супругой, но всё время отвлекался, встречая каких-то людей и вступая с ними в беседы, отойдя в сторону, чтобы она не слышала разговоров222.
Пребывание Кловер в Берне всё же отвлекало Аллена, вызывало его недовольство. Любопытно, что в воспоминаниях о пребывании в Швейцарии, на которые мы уже не раз ссылались, он ни словом не упоминает о приезде жены, хотя в книге речь идёт далеко не только о разведывательной деятельности и переговорах о капитуляции немцев — в ней затрагиваются и многие бытовые вопросы. Но свою работу по налаживанию контактов с представителями немецкого командования в Северной Италии он неуклонно продолжал. Это, между прочим, в своеобразной форме зафиксировала и Кловер в дневнике. Она писала, что чувствует себя как посторонняя, вторгшаяся в клуб для избранных. В доме появлялись разные люди, иногда они оставались на ночь, не будучи ей представленными и не вступавшие с ней в разговоры. Однажды она услышала, как он произнёс слуге: «Скажи джентльмену на втором этаже, чтобы он не стрелял, если сегодня ночью появится посторонний человек»223.
Свои чувства супруга передала в письме уже взрослым дочерям, написанном через несколько дней после приезда в Берн: «Вы не можете себе представить, насколько глубоко он погружен в свою работу, и он не способен думать, говорить или спрашивать о чём-либо другом. Вне сомнения, он находится в стороне от всего, но я надеюсь, что он делает всё, что он делает, не только потому, что ему это нравится, но и потому, что он испытывает чувства по отношению к нам»224. Как видим, ни в характере своего мужа, ни в характере его работы Кловер Даллес так и не разобралась.
Между тем сам Даллес постепенно, но во всё большей степени ощущал, что между союзниками по антигитлеровской коалиции усиливается напряжение, что руководители западных держав после Ялтинской конференции, состоявшейся в феврале 1945 года, которая прошла в духе согласия, пытаются завершить войну в Европе с максимально выгодными для себя результатами, в частности продвинувшись как можно глубже на территорию Германии, что советский лидер Сталин с крайним подозрением относится к союзникам и весьма опасается, что Рузвельт и особенно Черчилль откажутся от принципа безоговорочной капитуляции и даже пойдут на заключение сепаратного мира. По указанию Сталина советская разведка, действовавшая по двум линиям — через Народный комиссариат государственной безопасности и через Главное разведывательное управление Генерального штаба Красной армии, прилагала все силы для того, чтобы выяснить характер переговоров с немцами, которые проводил Даллес. По различным каналам удавалось узнать о встречах Даллеса.