Именно эти переговоры дали основание британской разведке, а вслед за ней ЦРУ объявить Мосаддыка то ли коммунистом, то ли сочувствовавшим коммунизму, хотя сами Даллес и его руководитель Беделл Смит отлично понимали, что никакого отношения иранский премьер к коммунизму не имеет, переговоры с СССР носили преимущественно коммерческий характер. Конечно, политическая сторона в переговорах безусловно имела место, но она была связана со стремлением властей Ирана защитить национальные интересы, и прежде всего интересы местных элит, недовольных полуколониальной политикой англичан.
Являвшийся в это время премьер-министром Великобритании лидер Консервативной партии Уинстон Черчилль публично выразил негодование действиями иранского правительства, а втайне начал убеждать секретные службы своей страны организовать в Иране государственный переворот. Премьеру, однако, порекомендовали обратиться за помощью к Соединённым Штатам — МИ-6 располагала сведениями, что у ЦРУ имеется в Иране надёжная агентура. Информация вполне соответствовала действительности, но сами сотрудники британских секретных служб понимали, что президент Трумэн, срок пребывания у власти которого истекал, и особенно госсекретарь Ачесон, по всей видимости, не пойдут на организацию тайных, тем более насильственных, действий в Иране. Действительно, когда Черчилль поставил перед Трумэном вопрос о возможности совместных действий в этой стране, президент запросил одновременно мнение ЦРУ и Госдепартамента, и последний выступил с решительным возражением против каких-либо тайных операций, хотя ЦРУ сообщило, что оно готово использовать свою агентуру.
По существу Даллес, который теперь оказывал почти решающее влияние на действия Беделла Смита, своим чутьём улавливал, куда дуют ветры. Он понимал, что скорее всего президентом будет избран Дуайт Эйзенхауэр, баллотировавшийся от Республиканской партии, что Ачесона заменит другое лицо (скорее всего его старший брат) и что ЦРУ получит возможность действовать при новых властях значительно легче, пользуясь покровительством нового президента. При этом учитывалось и то, что Беделл Смит был начальником штаба у Эйзенхауэра на Европейском театре военных действий в 1944—1945 годах.
На готовность ЦРУ приступить к действиям в Иране Трумэн, как и ожидалось, не прореагировал. Кермит Рузвельт, который, как мы уже знаем, руководил операциями ЦРУ в районах Ближнего и Среднего Востока, позже писал по поводу своих (и своего руководителя) отношений с Ачесоном, в частности в связи с иранской проблемой: «Я не чувствовал, что мне хотелось иметь с ним дело. Это же относится к Аллену Даллесу. У нас не было точек соприкосновения с администрацией в отношении того, что мы могли бы осуществить, а они [государственная администрация] относились к этому без такого энтузиазма, как республиканцы»354. При всей уклончивости такого рода заявления было ясно, что Даллес и его сотрудники явно ожидали прихода к власти республиканского президента, полагая, что в этом случае они смогут действовать значительно свободнее.
Так операции в Гватемале и Ираке, которые вынашивались в ЦРУ в последний год президентства Трумэна, оставались только в зародыше с тем, чтобы быть реализованными при новом президенте. Как писал Стефен Кинзер, «единственное, чего не хватало, был друг в Овальном кабинете»355.
Глава 6ЦРУ ПРИ ПРЕЗИДЕНТЕ ЭЙЗЕНХАУЭРЕ
Назначение директором центральной разведки
Даллес ждал президентские выборы 1952 года с нетерпением. Сравнительно незадолго до этого события Беделл Смит дал понять, что даже в том случае, если победит Эйзенхауэр, он уйдёт в отставку — не по причине недовольства своим бывшим начальником, а по сугубо личным мотивам. Генерал не раз признавался, что разведывательная работа ему не очень по душе, что он намерен уйти на другую государственную службу, а ещё лучше — в частную жизнь. Было почти очевидно (малая доля сомнения всё же оставалась), что при любом исходе выборов (даже если победит представитель Демократической партии) он будет рекомендовать на должность директора центральной разведки (так, напомним, в наиболее официальных документах именовалась должность директора ЦРУ) Аллена Даллеса.
В то же время Фостер Даллес, будучи убеждённым республиканцем, надеялся в случае победы Эйзенхауэра получить достойное место в правительстве. К началу 50-х годов он считался одним из авторитетнейших экспертов в области международных отношений, был хорошо знаком или даже поддерживал дружеские связи с рядом европейских политиков, в том числе главами правительств, и магнатами бизнеса. Фостер встречался с Эйзенхауэром и публиковал весьма лестные статьи о нём. Наблюдатели обратили особое внимание на его статью «Политика твёрдости», опубликованную в журнале «Лайф»356. На статью отреагировали обозреватели многих изданий, так как она звучала своеобразным манифестом будущей внешней политики Эйзенхауэра в случае его избрания. Ф. Даллес провозглашал, что Соединённые Штаты откажутся от трусливой политики сдерживания, проводимой правительством Трумэна, и перейдут в решительное наступление с целью «освобождения» порабощённых коммунистами наций, свержения «коммунистических марионеток» в различных концах земного шара. Формулировки Фостера были недвусмысленными. Он писал: «Существуют помимо человеческой воли моральные или естественные законы, потоптанные советскими правителями. За такое насилие они могут и должны быть призваны к ответу».
Фостер становился основным экспертом Эйзенхауэра по внешней политике. Именно он писал соответствующий раздел платформы Республиканской партии, которая была утверждена её предвыборным съездом в июле 1952 года в Чикаго357. В выработке оценок и формулировок Фостер советовался с Алленом, который также принимал участие в съезде. Аллен явно чувствовал себя ущемлённым осторожной политикой Трумэна, хотя именно при нём он оказался почти на вершине разведывательной службы. В предвыборной платформе республиканцев с подачи братьев говорилось: «Мы обвиняем руководителей администрации, стоящей у власти, в том, что они утратили мир, за который столь дорого было уплачено во Второй мировой войне. Коммунистическая Россия обеспечила себе военную и политическую инициативу, которая, если ей не противостоять, нас уничтожит». В этом было немалое преувеличение — СССР отнюдь не превзошёл своей мощью в начале 50-х годов Соединённые Штаты. Однако в предвыборной кампании преувеличение было ещё не самым мощным инструментом борьбы за голоса избирателей. Тем не менее оно срабатывало. Панические речи Фостера Даллеса, кандидата в вице-президенты Ричарда Никсона и некоторых других республиканских деятелей создавали в стране обстановку крайней тревоги.
Такая позиция, с которой фактически был солидарен и Эйзенхауэр, свидетельствовала, что существуют перспективы и для укрепления ЦРУ, фактическим руководителем которого всё чаще называли Аллена Даллеса. Правда, позиция эта предусматривала и некоторые оговорки, основная из них состояла в том, что кандидат в президенты обещал в случае избрания отправиться в Корею, чтобы внести свой вклад в прекращение всё ещё продолжавшейся там войны.
Иначе говоря, победа Эйзенхауэра на выборах должна была закрепить позиции обоих Даллесов, а далее они могли двигаться вперёд, поддерживая друг друга.
Дуайт Эйзенхауэр действительно добился победы на выборах 4 ноября 1952 года. После некоторых колебаний, связанных с тем, что на должность государственного секретаря претендовали несколько лиц, пользовавшихся поддержкой тех или иных влиятельных кругов, Эйзенхауэр назначил руководителем внешнеполитического ведомства именно Джона Фостера Даллеса, который получил поддержку Сената.
Через полтора месяца после инаугурации нового президента, 5 марта 1953 года, умер около четверти века правивший Советским Союзом железной рукой Иосиф Сталин. Уже через несколько недель из Москвы стали поступать сигналы, свидетельствовавшие, что новое советское руководство, главным в котором в то время казался Георгий Маленков, ставший председателем Совета министров СССР, стремится к некоторому ослаблению напряжённости. Стали проявляться первые успехи в продолжавшихся длительное время переговорах о перемирии в Корее. Американское руководство относилось, однако, к этим сигналам с крайним недоверием.
Аллен Даллес при поддержке брата стремился в новых условиях закрепить своё руководящее положение в ЦРУ в связи с уходом с поста директора Беделла Смита. Последний после избрания Эйзенхауэра неоднократно повторял, что собирается уходить со своего поста, но колебался, и только тогда, когда ему твёрдо был обещан пост заместителя госсекретаря, подал, наконец, в отставку. Произошло это 9 февраля 1953 года. Правда, в Госдепе генерал долго не удержался, в следующем году ушёл в частный бизнес и стал, между прочим, членом управляющего советом «Юнайтед фрут компани»358.
К своему крайнему разочарованию, граничившему с негодованием, Аллен Даллес узнал, что генерал, наследником которого в вашингтонских кругах открыто его называли, не рекомендовал Эйзенхауэру утверждать своего 1-го заместителя директором разведывательного ведомства. Беделл Смит выразил президенту озабоченность по поводу «энтузиазма Аллена, склонного к экстравагантным тайным акциям». Он высказал удовлетворение общим характером деятельности Даллеса, подчеркнув, что он добился ряда успехов в качестве заместителя директора, но что он нуждается в «хладнокровном руководстве». Без оного, имея возможность совершенно самостоятельно решать ответственные вопросы, он может если не поставить под угрозу, то во всяком случае осложнить выполнение задач, которые стоят перед правительством. Рапортуя президенту, который был его непосредственным военным начальником во время войны и с которым у него были непринуждённые личные отношения, генерал явно распалялся. Он говорил о старшем брате Аллена: «Оказалось счастьем для нашей страны, для Западной Европы и Китая, что он не стоял во главе внешней политики перед войной. Оказалось бы несчастьем, если бы он стал таковым теперь». Высказывания по поводу Фостера являлись косвенными высказываниями против Аллена