453.
К тому же дело было передано на рассмотрение сенатского Комитета по делам вооружённых сил, который снял все обвинения. Против решения парламентской институции директор ЦРУ в демократической Америке не имел возможности возражать. Пауэрс устроился на работу в фирму «Локхид» лётчиком-испытателем. Он написал воспоминания о своём полёте, катастрофе, пленении, суде, пребывании во Владимирской тюрьме454. На издание книги Пауэрс получил разрешение руководства ЦРУ, что отмечалось в рецензиях455. Книга была издана и в СССР крохотным тиражом для высокого начальства с грифом «Распространяется по специальному списку»456.
Аллен Даллес неоднократно возвращался к полётам У-2. Он представил Эйзенхауэру подробный отчёт о всех разведывательных операциях, проведённых при помощи этой программы, который свидетельствовал о том, что в распоряжении ЦРУ и соответствующих других государственных служб оказались важнейшие данные о советских ракетных, авиационных и других базах, промышленных предприятиях, связанных с производством военной техники, и другие материалы, которые могли быть использованы в дипломатических играх, разного рода торге и, разумеется, в случае войны против СССР, которая тогда отнюдь не исключалась. Даллес явно гордился своей ролью в организации этих полётов457.
Значительно скромнее, не отмечая своей личной роли, он рассказал о программе У-2 после отставки в книге об американской разведке. Здесь основное внимание сосредоточивалось именно на идее о вечности и необходимости разведки для всех стран. Характерен следующий пассаж этой книги: «Задолго до 1 мая 1960 г. по этому вопросу имел место обмен дипломатическими нотами, которые публиковались. Не имея возможности что-либо предпринять против этих полётов и не желая показывать собственному народу своё бессилие, Хрущёв перестал посылать протесты. Гнев Хрущёва на Парижском совещании был неискренним и преследовал определённую цель. В то время он не видел возможности добиться успеха на конференции по берлинскому вопросу. Это было время серьёзных осложнений с китайскими коммунистами... Кроме того, его беспокоило, что советский народ слишком положительно реагирует на планирующийся визит Эйзенхауэра летом 1960 года в СССР. Под влиянием всех этих соображений он решил использовать случай с У-2 для того, чтобы отвлечь внимание общественности от тех промахов, которые были совершены Кремлем во внутренней и внешней политике»458.
Как видно из предыдущего нашего рассказа, это были субъективные оценки, лишь отчасти отражавшие то сложное переплетение объективных и субъективных факторов, которые были связаны с полётами У-2, срывом совещания на высшем уровне и визита американского президента в СССР. Они были бы более уместны в мемуарах, а не в исследовательско-публицистической работе, к каковому жанру Даллес причислял свою книгу.
Американские шпионы в СССР
Инцидент с самолётом У-2, а за ним и вся программа использования самолётов этого типа для разведывательных целей вышли на поверхность, что дало нам возможность более или менее подробно рассказать об этом.
В то же время по вполне понятным причинам почти неизвестна другая разведывательная деятельность ЦРУ против СССР и его сателлитов, которую проводила руководимая А. Даллесом служба. Действительно, шпионские акции становятся достоянием общества почти исключительно только тогда, когда они проваливаются. Успешная же деятельность шпионов и тем более диверсантов почти всегда остаётся невидимой постороннему взору. О ней, тем более в подробностях, сведения сохраняются в секретнейших архивах. Даже в тех случаях, когда ЦРУ считало возможным рассекретить те или иные материалы, они предварительно тщательно изучались с тем, чтобы в них не были раскрыты, хотя бы намёком, имена агентов, которых не удалось раскрыть спецслужбам противника.
В некоторых случаях в руки Даллеса попадали важные материалы чуть ли не случайно. Разумеется, случайность здесь была весьма относительная, так как о существовании ЦРУ было хорошо известно во всём мире, как и о том, кто возглавлял эту институцию. По различным причинам на связь с управлением стремились выйти многие лица, считавшие, что обладают ценными секретными сведениями. В подавляющем большинстве случаев их материал оказывался лишённым всякого интереса для американской разведки, но иногда улов был весьма значительным.
Так было, в частности, со считавшимся вначале секретным докладом Никиты Хрущёва на XX съезде КПСС 25 февраля 1956 года «О культе личности и его последствиях». Этот доклад не был последовательным, не содержал комплексного разоблачения политики Сталина и в целом тоталитарной системы. В нём обращалось внимание в основном на преследование Сталиным партийных кадров, но не было ни слова о преступлениях режима против крестьянства, интеллигенции, всего народа, особенно в период Большого террора 1936—1938 годов. Американский историк Энн Эпплбом с полным основанием полагает, что Хрущёв «сказал полуправду, поскольку, рассказывая о преступлениях Сталина, умолчал о собственном участии». По мнению Эпплбом, целью доклада было не только освобождение соотечественников, но и запугивание партийных оппонентов, также участвовавших в репрессиях459. В то же время доклад был исключительно важен, так как положил начало разоблачению сталинских преступлений, а в более широком смысле — затяжному кризису тоталитарной системы в СССР.
Вполне понятно, что высшие руководители США, в частности президент Эйзенхауэр, жаждали получить полный и аутентичный текст этого документа и рассчитывали на помощь в этом деле со стороны А. Даллеса и его агентуры.
Обстоятельства, связанные с текстом доклада, были для руководителя ЦРУ не вполне ясными. С одной стороны, хотя доклад считался секретным, он сразу же по инициативе самого Хрущёва был представлен для ознакомления в виде «Красной книги» (в этой форме рассылались подлежавшие возвращению в ЦК КПСС закрытые материалы ЦК) не только членам партии, но также комсомольцам и «беспартийному активу». Конечно, в этих условиях в руках Даллеса в конце концов оказался бы полный текст. Но ускорению дела способствовал случай.
Дело в том, что доклад был разослан руководителям компартий как государств советского блока, так и других стран. Технический секретарь 1-го секретаря Польской объединённой рабочей партии Эдварда Охаба Люсия Барановская увидела экземпляр доклада на столе своего шефа и забрала его на ночь. Её любовник журналист Виктор Граевский по своей инициативе сделал фотокопию доклада и отнёс её в посольство Израиля, один из сотрудников которого был связан с ЦРУ. Так доклад попал на стол Даллеса, а торжествующий Аллен тотчас передал его президенту.
Правда, недолгое время существовали сомнения в подлинности текста доклада. Граевский рассказывал: «Они [имелись в виду братья Даллес. — Г. Ч., Л. Д.] тоже не верили, что это настоящий документ — может быть, это дезинформация или какая-то провокация? Они собрали всех советологов, которые у них были — они сидели каких-то две недели над этим и пришли к выводу, что это — настоящая речь Хрущёва. Они пошли затем к Эйзенхауэру, и Эйзенхауэр решил опубликовать»460.
Граевский явно драматизировал и даже примитивизировал события. А. Даллес почти сразу поверил в подлинность текста, который представили ему переводчики ЦРУ, но действительно собрал группу экспертов (конечно же, не всех американских советологов!), чтобы окончательно подтвердить аутентичность документа.
По распоряжению Эйзенхауэра полный текст доклада был передан в прессу, 6 июня 1956 года опубликован в газете «Нью-Йорк таймс», а оттуда перекочевал во всю американскую и зарубежную периодику. В США доклад, по существу дела разоблачавший сталинскую систему, хотя и непоследовательно, был также издан на русском языке, а его текст был передан по «Голосу Америки» и другим западным русскоязычным радиостанциям461.
Предупреждая ожидаемые эмоции по поводу того, что следует немедленно приступить к освобождению Восточной Европы, власть СССР над которой зашаталась в результате доклада, Эйзенхауэр говорил сотрудникам: «Мы выступаем за освобождение всеми мирными средствами, но не демонстрируем никаких признаков, что собираемся развязать войну, чтобы добиться освобождения»462. При всей своей неприязни к СССР Даллес был солидарен с президентом.
Директор ЦРУ явно переоценивал роль своей агентуры в получении аутентичного текста доклада Хрущёва на XX съезде КПСС. «Я всегда рассматривал это дело как одну из наиболее крупных разведывательных операций за время моей службы в разведке», — говорилось в книге Даллеса463. Как мы видели, никакой операции в данном случае не было вообще.
Аллен Даллес прилагал максимум усилий, чтобы создать глобальную сеть информаторов. На встрече со своими высокопоставленными друзьями он как-то похвастал, что в наиболее ответственных случаях сам иногда выезжал секретно за границу (разумеется в страны, связанные с Соединёнными Штатами союзными обязательствами), чтобы побеседовать с тем или иным лицом, которое, занимая высокий пост, соглашалось по каким-то мотивам (среди них была и жажда наживы) информировать американских представителей по тем или иным вопросам. Он считал необходимым в таких случаях лично удостовериться в том, что кандидат в шпионы не окажется двойным агентом. Можно полагать, что у Аллена с его длительным опытом разведывательной деятельности было некое внутреннее чутьё, позволявшее, хотя, разумеется, не во всех случаях, определить обличье «интервьюируемого». Продолжая самовосхваление, он говорил друзьям, что во всех западных и нейтральных странах ЦРУ имело надёжные источники информации на правительственном уровне464. Это утверждение, вероятно, было немалым преувеличением, но скорее всего в основе его лежали некие факты.
В условиях холодной войны, разумеется, особое внимание уделялось разведке против СССР и стран советского блока. В эти страны сам Даллес выезжать не имел возможности. Приходилось направлять в посольства своих опытных сотрудников, получавших дипломатический иммунитет и устанавливавших контакты с лицами, которые по материальным причинам (так было в подавляющем большинстве случаев) или из чувства ненависти к строю и властям (во многих случаях оба основных мотива совмещались) соглашались служить ЦРУ.