Группа Кайзвалтера (в неё входили также его помощник Ричард Ковач и технические сотрудники) работала с Поповым в течение пяти лет. Попов, по происхождению из крестьян, объяснял своё предложение работать на американскую разведку глубокой ненавистью к коммунистическому режиму, который поработил русских крестьян, включая его собственных родителей и родственников, превратив их в государственных крепостных483. Как докладывал Кайзвалтер руководству, у Попова клокотала ненависть к сталинской политике коллективизации сельского хозяйства. Попову был передан ряд изданий США для ознакомления с американским образом жизни, но, как сообщал тот же Кайзвалтер, его заинтересовал только журнал «Американ фарм» (American Farm — «Американская ферма»). Попов охотно делился с Кайзвалтером своими делами, в том числе рассказывал об интимной связи с австрийской женщиной. По докладам Кайзвалтера Даллесу, Попов считал его своим другом. В руководстве ЦРУ передавали шутку, что в одном из советских колхозов у управления есть собственная корова, так как на деньги, переданные Попову, он купил это животное своему брату-колхознику. Эту примитивную шуточку доложили Даллесу, который позволил себе рассмеяться484.
По данным ЦРУ, Попов, имевший широкие связи в советской военной разведке, передал Кайзвалтеру ценные сведения, в частности о ракетных установках и работах по созданию атомных подводных лодок, а также о проведении в 1954 году на Тоцком полигоне первых полевых учений с применением атомного оружия. Передан был также раздобытый Поповым текст весьма откровенной речи тогдашнего министра обороны Маршала Советского Союза Георгия Жукова о возможности применения СССР атомного оружия в случае возникновения войны485.
На тот случай, если с Поповым придётся устанавливать связь другому представителю ЦРУ, технические службы управления изготовили в качестве своего рода пароля два комплекта совершенно одинаковых запонок. Один комплект был передан агенту, второй хранился в управлении, но так и не был использован. Через много лет, когда Кайзвалтер уходил на пенсию, ему в качестве сувенира был передан ненужный теперь комплект486.
В 1955 году Попов был переведён в Восточную Германию, в город Шверин, а затем в пригород Берлина Карлсхорст, где получил задание вести подготовку группы сотрудников, которых предполагалось забросить в Западную Европу и в США для выполнения разведывательных заданий. Подробные данные об этих лицах были переданы куратору Кайзвалтеру, который сообщил о них Даллесу, а тот в свою очередь проинформировал Федеральное бюро расследований, ведавшее контрразведывательными вопросами. Несколько советских разведчиков были арестованы, за другими было установлено наблюдение. Явные ошибки, допущенные агентами ФБР, привели к тому, что одна из них, Маргарита Таирова, заметила слежку, сумела скрыться, а затем при помощи советских дипломатов вернуться в СССР. Её информация привела к разоблачению Попова.
Существуют, правда, и другие версии его провала, но эта представляется наиболее достоверной.
В 1958 году Попов был отозван в СССР и за ним было установлено плотное наблюдение. В феврале 1959 года он был арестован, после чего дал согласие на разведывательную игру с резидентом ЦРУ Расселом Ланжелли, работавшим под прикрытием атташе посольства США в Москве. Подробности этой операции скрыты в архиве ФСБ. Известно лишь, что удалось собрать данные, позволившие объявить Ланжелли нежелательным лицом и выслать его из СССР*487. После этого Попов был более не нужен. В январе 1960 года он был расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР.
О разведывательной деятельности Пеньковского и Попова стало известно лишь потому, что оба они провалились. Можно не сомневаться, что в СССР у Даллеса и его управления были и другие агенты, имена которых так и остались в тайне. Ошибки, допущенные в тайной работе этих сотрудников ГРУ, которые перешли на службу к противнику по холодной войне, использовались для того, чтобы агентура действовала значительно более осторожно.
Были, правда, и особые случаи, когда на сторону противника переходили советские разведчики, работавшие в США. Таков был случай с подполковником КГБ карелом по происхождению Рейно Хейханеном. Работавший в НКВД ещё с довоенных времён, он после войны заслужил доверие начальства выявлением подлинных или фиктивных (в основном вымышленных) финских шпионов в Карело-Финской ССР, в результате чего был переведён на зарубежную работу. Пройдя соответствующую подготовку, он в 1949 году был направлен в Финляндию с документами на имя Юджина Маки — финна, родившегося в США и имевшего американское гражданство. В 1952 году он, получив соответствующее разрешение американских властей, перебрался в США, где стал помощником резидента советской разведки488, которым был Рудольф Абель. Хейханен выполнял его разовые поручения, но главной его работой являлась передача в СССР информации и получение указаний из Центра по особому передатчику-приёмнику на волнах, которые трудно было засечь перехватывающей аппаратурой. Отношения с Абелем не сложились. По другим каналам Абель даже жаловался Центру, что Хейханен выпивает и даже как-то попал в полицию в состоянии опьянения. Можно, однако, полагать, что этим сообщениям в Москве не очень поверили, так как в 1957 году Хейханен был вызван в СССР, награждён орденом и получил новое задание — на этот раз во Франции с использованием того же американского паспорта.
Приехав в Париж, он, однако, явился в посольство США и попросил о встрече с представителем американской разведки. На встрече с человеком, представившимся сотрудником ЦРУ, Хейханен сообщил, что является советским разведчиком и готов перейти на сторону США. Даллес вспоминал, что, получив информацию об этом случае, он счёл сведения Хейханена фантастическими. В них говорилось о тайниках с деньгами, способах связи между членами советской разведывательной группы в Нью-Йорке и Вашингтоне, о личности Абеля. Вся эта информация была передана ФБР для проверки. Даллес был крайне удивлён, узнав, что всё рассказанное полностью подтвердилось489.
Показания Хейханена, которого переправили в США, позволили раскрыть не только Абеля, но и ряд других советских разведчиков. Сотрудничество ЦРУ и лично Даллеса с ФБР и его руководителем Эдгаром Гувером оказалось плодотворным. Хейханен стал главным свидетелем на процессе Абеля.
Несмотря на усилия некоторых юристов (явных противников ЦРУ и его тайных операций), Хейханен не был предан суду за шпионаж. Так как он легализовался на процессе Абеля, в тайных операциях он более участвовать не мог, но Даллес распорядился взять его под покровительство. Он поселился в штате Нью-Гемпшир на средства, предоставленные ведомством Даллеса. В начале 1964 года в прессе появился некролог, в котором сообщалось о смерти Хейханена в результате автомобильной катастрофы490. Однако журналисты, интересовавшиеся судьбой этого человека, установили, что никаких следов автокатастрофы в предполагаемом месте происшествия не было зафиксировано. В связи с этим возникли предположения, что Хейханен был устранён то ли советскими разведчиками-террористами, то ли кем-то, пострадавшим в результате его свидетельств491. ГРУ никогда не прощало тех, кого считало предателями.
Показательно, что методы работы совершенствовало не только ЦРУ, но и советская контрразведка. После ухода Даллеса из руководства управления случаи раскрытия американских шпионов в СССР стали более частыми. Известны имена работавших на американскую разведку генерал-майора Дмитрия Полякова, полковника Алексея Кулака, ответственного сотрудника КГБ полковника Владимира Пигузова, инженера Адольфа Толкачева, которые были разоблачены и расстреляны, дипломата и сотрудника КГБ Олега Гордиевского, которому удалось бежать на Запад.
В то же время при Даллесе, когда он стоял во главе ЦРУ, были только два случая провала агентов, служивших в органах советской военной разведки, о чём мы рассказали выше.
Авантюристы, мошенники, сенсации
Рискованная разведывательная работа не раз становилась источником разного рода неприятностей для тех, кто её возглавлял. У Даллеса были крепкое здоровье и железные нервы, что прежде всего, наряду с его умением при необходимости идти на компромиссы с руководителями других государственных органов, опытностью и в некоторых случаях безжалостностью, большими аналитическими способностями, привело к тому, что он руководил ЦРУ намного дольше, чем его предшественники и преемники.
Подчас источниками затруднений и повышенных забот для Аллена являлись фальшивые информаторы. На то, чтобы отличить человека, готового по тем или иным причинам действительно изменить своей стране и стать агентом другого государства, от лица, пытающегося стать «кротом», то есть инкорпорироваться в структуры другого государства по заданию противоположной стороны, необходимо было тратить огромные силы и средства.
Но было и немало просто мошенников, пытавшихся продать за крупные суммы секреты, которыми они на самом деле не обладали. Даллесу не раз поступали донесения сотрудников ЦРУ о том, что на них вышли лица, связанные с атомными делами, предлагавшие продать уран-235 или уран-238. Подчас таких мошенников можно было разоблачить почти с первого взгляда — они приносили «драгоценное вещество» в бутылочке из-под лекарства или завёрнутым в тряпочку, причём требовали немедленной оплаты. В большинстве случаев авантюристы действовали значительно более изощрённо. Но и при первом варианте каждый такой случай докладывался руководству, и нередко разбираться приходилось самому Даллесу.
Позже пошла мода на фальшивую информацию о ракетах. Даллес писал: «Зачастую их информация выглядит правдоподобной, хорошо аргументированной и прекрасно оформленной. Ей присущ только один недостаток: она не имеет первоисточника»492. Установить это, однако, во многих случаях было очень трудно, и ЦРУ неоднократно «прокалывалось», приняв мошенника за солидную фигуру. Бывали и случаи (о некоторых из них Даллес упоминал в своей книге), когда свои услуги предлагали люди, которые на самом деле страдали душевными заболеваниями. Каждый из всех этих случаев необходимо было опытным разведчикам тщательно изучить, чтобы извлечь иголку, которая, может быть, затерялась в стоге сена.