Он долго вытирал лоб и лицо салфеткой. Потом очень осторожно тронулся.
Тут до меня дошло. Уйгур вспотел от страха. А чего тут было пугаться?
– Эй, друг, что с тобой? – решил я подбодрить своего проводника. – Поехали быстрее, я тебе премиальных юаней дам. Еще ничего же не случилось.
Уйгур опять нажал на тормоз.
– Нет, я не путать, – рассудительно продолжил он, – тама педагогический университет, а дальше зоопарк. Это точно Хэсинлу. Харбин перевернулся, и господин в этом виноват, – утвердительно произнес он, плотно сжал губы, сощурил глаза и нажал на газ.
«Хафей» понесся к «Острову Солнца».
– Слушай, поторопись, да, – очень вежливо прошу. – Босс, однако, очень злой будет, если я опоздаю.
– Слушаю, господин, слушаю. Сейчас повернем на улицу Сидачжицзе, доедем до площадь Хунбэ, потома парк Сталина, и будет совсем недалеко.
Я согласно киваю.
– Одно радует, джипы эти черные исчезли. Очень они меня раздражали.
– Джипы? – вдруг оживился уйгур. – Были джипы? – И начал снижать скорость.
– Ага, два черных «Гелендвагена», прилипли к нам, как масло к бутерброду. Да не тормози ты, езжай быстрей.
Уйгур послушался.
Ехали молча, только на повороте Гайрат недовольно пробурчал:
– Улица Сидачжицзе, – и удовлетворенно кивнул сам себе, видно, действительно на нужной улице оказался.
Зато для меня спокойствие кончилось. Опять черный «Гелендваген» появился, правда, один, зато навстречу. А еще Гайрат радостно нажал на газ и помчался к нему на свидание.
Очень хотелось попросить уйгура свернуть куда-нибудь в переулочек, потеряться в большом неуютном Харбине. Но Босс ждет на «Острове Солнца».
Гайрат спокойненько проехал мимо «Мерседеса», очень аккуратно разминулись, и я уже вздохнул с облегчением, но «мерс» притормозил, махнул через сплошную и ринулся за нами. Я даже на кресле подпрыгнул, повернулся всем корпусом и не отрываясь наблюдал за ним. Уйгур невозмутимо, выдерживая скорость строго 60, ехал, словно и не замечал преследователя.
Я рассмотрел номер, светло-голубой, иероглиф сверху, цифры 32, иероглиф сбоку, и сам номер 0032, хищный зубастый бампер, фары – два желтых глаза, черное лобовое стекло. Стопроцентная тонировка.
Гайрат свернул налево, метров через двести резко остановился и сидел теперь погашенный, как в нирване.
А «Гелендваген» за нами не поехал. Потерялся где-то.
Ошарашенный уйгур слова не мог выговорить, мычал что-то невнятное и рукой наваждение отгонял.
– Ну? Что еще случилось плохого? – спрашиваю.
Еще через минуту пустого махания руками Гайрат наконец из себя выдавил:
– Это Политехнический университет Харбина!
– Большая радость, и что?
– Это улица Сюефулу, – с тихим ужасом произнес Гайрат.
– А ее, как я понимаю, здесь быть не должно?
Уйгур бессильно кивнул, обхватил голову руками, долго ее раскачивал и тихонько пел какую-то молитву на своем языке.
Я, конечно, торопился, но, глядя на потерянного спутника, решил подождать, пока он придет в себя.
А черных «Мерседесов» поблизости не было.
– Я должен, господин, потрогать эту улица, – вдруг с непреклонной решимостью заявил Гайрат.
Я не возражал. Хочешь – трогай.
Вышли из машины. Уйгур присел на асфальт, пощупал бордюр, начертил несколько иероглифов пальцем в пыли на тротуаре. Потом долго и внимательно рассматривал высокое здание Политехнического университета, словно видел его в последний раз и хотел навсегда сохранить в памяти.
– Господин правду сказал про перемещений, – изрек истину Гайрат.
Я понял, что окончательно опоздал на совещание к Боссу. Надо бы позвонить, сообщить, что мой замечательный проводник заблудился в родном городе. Не успел. Сотка ожила. Бодренько заиграла бетховенскую «Оду к радости». Ну вот. Теперь не до оправданий. Но радость случилась двойная. Звонил пропавший Андрюха:
– Серега, ну ты где?
– Чего?! Это ты где!
– А, ты про вчерашнее? Фигня какая-то случилась, сам удивляюсь. Приедешь – расскажу. Я-то уже здесь. Босс про тебя спрашивает. Бросай все, сюда двигай. Сейчас тут совещание на натуре, то есть на природе, начнется.
– Андрей, представь себе, я застрял.
Смотрю на Гайрата. Тот вроде ожил. Выглядит уже не таким напуганным. Сказать что-то силится, но пока не получается.
– Как застрял? Босс шутить не любит. Сейчас второй раз про тебя спросит, и тогда придется сказать, что тебя похитили и требуют выкуп. Других вариантов нет.
– Да у меня мой шофер в родном Харбине заблудился.
– Чего? Китаец заблудился?!
– Он не китаец, уйгур. Но это неважно. Важно, что я черт-те где, а не на совещании.
– Слышь, Серега, бросай этого кекса. Бери такси и бегом сюда. Не успеешь – Босс очень расстроится, знаешь же его.
– Уже в пути.
– Гайрат, – с огромным удивлением говорю, – мы ехать будем или в пыли валяться, или мне лучше такси поймать?
Уйгур разлепил губы и, запинаясь, смог произнести замечательную фразу:
– Как жить? Надо обязательно посетить храм Конфуция.
Я все еще удивлялся внезапному появлению Андрея в строю, но страх опоздать на встречу к Боссу пересилил. Поэтому весело спросил:
– Конфуций мне тоже друг, но храм его мы посетим попозже. Сейчас на «Остров Солнца», быстро.
Гайрат повертел головой, внимательно рассмотрел поток автомобилей. Еще раз изучил здание Политехнического университета, распахнул мне дверь, занял свое место, испуганно глянул, пробормотал свою молитву.
– Будем пробовать ехать, господин.
Поехали. Недалеко уехали. Дальше начался дурной сон.
Два черных «Мерседеса» самым наглым и свирепым способом, с ревом моторов и визгом покрышек, зажимают маленький «Хафей» спереди и сзади. Высыпаются из первого три китайца. Нежными голосками они кричат Гайрату непонятные слова. Тот согласно кивает, на меня ручкой машет, вот он, мол, довез я его к вам.
– Я когда-нибудь доеду до «Острова Солнца»? – отчаянно ору, как Джон Сильвер, потерявший сокровища.
– Ни хао, – хором кричат мне китайцы, и начинается дурацкий допрос. Переводит Гайрат.
Сухой, колкий и ужасно серьезный китаец важно кивает и неприятным тенором трещит какую-то фразу по-китайски. Второго плохо видно. Я мог только искоса его наблюдать. Тот усаживается сзади, толстенький, кругленький, глазки маленькие с веселым прищуром. Вид у него отсутствующий. Он словно парит над нами, как большой воздушный шарик.
Утверждают, что я работаю в АВР!
– Вы занимаетеся информационный безопасностью. Недавно вам передавали новый программа по безопасности.
Я чуть не плачу от досады: и здесь шпионские игры какие-то! Мало мне американских обвинений в хакерстве, теперь китайцы чего-то хотят. Вербовать, наверное, будут. Китайцы плюются одним словом «криптосавра». Уйгур переводит. Просят какой-то ключ отдать. Соображаю, что бесполезно им говорить, что ключа не существует. Придется изворачиваться.
– У вас есть этот программа, – утвердительно произносит уйгур и смотрит на меня взглядом, полным извинений.
– Все у нас есть, – отвечаю, смотрю с веселой злостью на худого, потом придумываю: – Ключ в Москве, из Харбина мне его не достать. Ко мне в Москву подъезжайте, там я вас осчастливлю.
Гайрат застрял надолго, вероятно, думает, как словечко «осчастливлю» перевести. Даже головой потряс, мысль на место возвращает. Что-то перевел. Радости у китайцев на лицах не читается. А я мечтаю хотя бы о плохоньком дамском пистолетике. Может, и ушел бы от них. Но их трое. С собачьей внимательностью меня сторожат. Да и во втором «мерсе» кто-то затаился.
Худой китаец многозначительно кашляет, стучит указательным пальцем по лбу.
Гайрат часто моргает, улыбается, переводит.
– У нас есть ваши фан-ти-ка. Но нет пониманий, как их работать. Нама нужна все ваши секреты, нужно ключ криптосавра или ваша голова, в нее помещается много знаний о криптосавра.
– Мне моя голова тоже нужна, – резко отвечаю.
Дело принимает скверный оборот. Наши диковинки со страшной скоростью по всему миру расползаются. Уже и до Китая добрались. Как сработают все хором – мало человечеству не покажется. Пора захлопнуть этот ящик Пандоры. Да, но как от этих «друзей» отвязаться? Чувствую затылком неприязненные взгляды китайцев. Куда бежать, куда тут русскому податься?
Даже ладони вспотели от нервов. Запросто же можно пропасть в этом Харбине бесследно. А кто мне Босс, мама родная, что ли? Мне это надо – ценой своей жизни и здоровья хранить секреты частной лавочки? Только вот что рассказывать – не знаю.
– Сильно волноваться не надо, – примирительно переводит Гайрат. – Вы идете нам навстречу, и вас ждет долгий счастливый жизнь. Пока нам нужна только ваша голова.
– Надеюсь, в комплекте с туловищем, руками и ногами?
Уйгур опять зависает, кажется, он так и не смог до конца понять смысл фразы.
Пауза затягивается.
Нет, думаю, про шпионов лучше все-таки кино смотреть, а не попадать живьем в лапы этого китайского КГБ.
Китайцы что-то решили. Худой мягко, с грустинкой в голосе, отдал распоряжение. Уйгур еще кое-что уточнил, потом перешел на русский.
– Выходите, – коротко распорядился Гайрат.
– Не понял? – отвечаю.
– Выходите, выходите, перейдем в наша машина! – теряя терпение, выкрикнул уйгур.
Тут я расчихался. Что-то будет, думаю. Чихалось так, что казалось, «Хафей» подпрыгивает. Слезы льются ручьем. Моргаю, моргаю, а все равно ни черта не видно. Оба китайца, что меня из машины выводят, крепче и крепче объятия сжимают, видно, боятся, что вырвусь.
– Больно, – говорю сквозь сопли и слезы, – отпусти, сам пойду. Не видишь, плохо мне, даже улица ваша вместе со мной прыгает.
А она подпрыгивает! И не только улица, весь Харбин. Землетрясение, что ли? Точно, трясет. Китайцы стоят, рты раскрыли. Только худой не растерялся, рявкнул на своих грозно. Гайрат голову в плечи втянул. А худой ручкой машет, джип свой подзывает. Между тем гул слышится, буря подземная наружу рвется. Не ожидали такого? А что, по моим ощущениям, баллов шесть, а то и больше. Даже на дороге серьезно толчки чувствуются. Качает сильно, слышно, как огромное здание университета скрипит. Страшненько так скрипит, вот-вот развалится. И небо потемнело, как перед грозой. Толпа китайских студентов высыпала на улицу. Людское море нас захлестнуло. Симпатичная девушка-китаянка к моему плечу прикасается. Ласково в глаза заглядывает, в одеяло предлагает завернуться. Агентам два студента воду и какие-то таблетки предлагают, то ли от кашля, то ли от страха. Заваруха та еще.