Тот поковырял пальцем в носу, сосредоточенно подумал, вылил воды из фляжки на «кактус», посветил фонариком на звезды.
– Не, – говорит, – другого долго не будет, этот берите. А то я возьму. Дай выпить, – попросил.
– Нет у меня спирта, – огрызнулся Баха, – солярку пей, я тебе канистру притащил. Да не вздумай топливом «кактусы» поливать!
– Не, не буду, – всерьез Хегай отвечает, – не взойдет.
Босс уже ждал. А понаехали-то. Машин пять, джиперов. Все во дворе боссовского коттеджа не поместились. Три «Каптивы» на улице стоят, а оба «Мерседеса» во дворе. Перед бассейном, в малиннике, Босс прохаживается в кроссовках, в спортивном костюме с надписью «RUSSIA» на груди и помельче – «Tennis Team». Худенький сегодня Босс, жилистый, будто прыгун в высоту на отдыхе. Глазами зыркает, как богомол на охоте, кого бы, думает, зажевать. Контрастом по сравнению с ним стоят в костюмах, при галстуках, в начищенных туфлях, неуместных среди гор, семь человек местных, внимают. Подобострастно Босса глазами едят. Рядом с Боссом, как в синхронном плавании, бродят параллельными курсами двое наших, тоже в спортивных костюмах, только у Босса черно-синий, а у Гаврилова и Кирсанова красненькие. Вообще-то они у нас инженеры-наладчики наших авээров с университетским физическим образованием, но Гаврилов еще и мастер спорта по боксу, а Кирсанов по уши во всякие единоборства восточные в детстве влез, эти все ушу, кун-фу и так далее. Хорошие ребята. И охрана, и спецы, всегда пригождаются, если нужно физическое действо какое проявить, когда фантик лопнет. Андрюхи только не хватает, слона нашего. Он и кандидат физико-математических наук, и мастер спорта по вольной борьбе.
У входа мы с Бахой на черненького Рому натыкаемся, который с римским носом. Молчит угрюмо, но с таким большим смыслом на физиономии, что мы даже поздороваться не решились.
А местное начальство рукавами пиджаков пот утирает, рот пооткрывало, внимание демонстрирует.
Босс негромко кричит:
– Нет слов… Меня не было-то полгода. И чего вы понаделали? Эти сопредельщики лезут изо всех щелей! А вы тут кто? Власть или никто, пустое место?
Боссу жарко стало, он берет за козырек бейсболку, которую с макушки своей содрал, воздух ею черпает и в лицо себе швыряет, градус своего накала охлаждает.
– Зону им отдай, город им отдай, страну им отдай. Берите, черт с вами, нет, все профукают. Всяких бандитов в Зону пускаете, они же все оттуда вынесут. Придет светлый день сюда, на кой черт вы мне тогда нужны будете?
Босс надвинул бейсболку козырьком на глаза, зыркает оттуда, будто целится в толстеньких, изнывающих от жары слуг народа.
– Чего, – кричит, – не понимаете, что вы по уши в дерьме?
– Ваше превосходительство, – неуверенно выговаривая слова, начал оправдываться самый худенький колобок, килограмм под сто весом, самый младший по должности, наверное, – мы их и танками пытались давить, стрелять же не получается, и ноты протеста каждый день отсылаем, и народ собирали, чтобы их с нашей территории выпихнуть, и газом слезоточивым прыскали.
Босс подобрел, рассмеялся:
– А дихлофосом не пробовали? Вы что, тараканов выводите или от бандитов территорию очищаете? Чая мне принеси, – мимоходом просит Гаврилова. – А женщину у вас похитили прямо отсюда, из города, это как понимать?
Я оглядываюсь на Баху, киваю, мол, пора и нам обнаружить себя, перед глазами Босса объявиться. Баху вперед пропихиваю в калитку, сам им прикрываюсь, вхожу след в след. Есть у меня предчувствие, что Босс и нами будет слегка недоволен.
– Ого, – Босс кричит радостно, чуть не подпрыгивая от восторга, – а вот и мои орлы прилетели!
Вся местная верхушка подошла поочередно, руки каждый пожал, взгляды ласковые изобразили, маленькие глазки их прямо небывалой добротой светились.
– Ну, вы это, как там, всю банду разогнали или бегает кто-то по нашей Зоне?
Босс прекратил нудное хождение по садику, уселся за пластиковый столик на пластиковый стул, минералки глотнуть нам предлагает. Баха посмотрел на пузырьки, брызжущие из боссовского стаканчика.
– А что, – говорит, – а я хочу минералки, наливайте, Босс.
Пока Баха минералку глотает, я думаю, может, у Босса чашка кофе найдется, а тот как будто понимает.
– Фокин, – говорит он будто в раздумье, – кофе у меня есть, только растворимый. Будешь?
– А наливайте, – отвечаю.
Гаврилов метнулся в дом.
Босс бутылку у Бахи отбирает, себе в стакан водички напузырил, смотрит на меня пристально.
– Насчет ваших подвигов мне Рома немножко рассказал. Значит, выручили вы мадам из плена. А чего сопредельщики хотели?
Я глазами на Баху зыркаю, чтобы лишнего не сказал.
– Я ее немножко знаю, – отвечаю, сам принимаю чашку кофе у Гаврилова, сахар сыплю, мешаю, пробую. – Женщина не бедная, кое-какую недвижимость здесь купила. Вот они, вероятно, долю и хотели получить. Но нам некогда выяснять было.
Босс на Баху смотрит, тот кивает, к стакану тянется, воду громко хлебает.
– Да и Боря ваш, из «черненьких», помог нам очень.
Босс удивление на лице демонстрирует. Видно, Рома не упомянул о Бориной верховой езде. Я делаю глоток кофе. Растворимый, фу-у, но ничего, вкус приличный.
– Он какую-то болезнь на главаря наслал, что нам очень все облегчило.
– А что потом?
– А потом, – резко оживляется Баха: военная жилка проснулась, должен же он доблестный доклад командиру сделать, – Серега так сделал, что мадам своему конвоиру руку сломала и с лошади сбросила, остальные бандиты растерялись, ну, мы их в бегство и обратили.
Баха весь сиял, будто ждал звезды героя за подвиг.
– Круто, молодцы. – Босс выглядел очень довольным, свысока глядит на местное начальство – видали, что мои ребята могут, а вы?
Самый толстый и представительный мужик, в самом черном и плотном костюме, принимает от свиты носовой платок, промакивает лысину, с лица пот стирает, делает сладенькую улыбочку.
– Ваше превосходительство, мы хотели вас на торжественный обед пригласить по случаю вашего прибытия. Заодно о делах наших побеседуем.
– Нет, – Босс в ответ рявкает, – никаких обедов!
Мужик бедный бледнеет на глазах, дара речи лишается, только рот беззвучно открывает, сказать ничего не может, напугался, должно быть.
А Босс глядит на произведенный эффект, смягчается. Добрую улыбку из себя выдавливает.
– Вы, это, так не волнуйтесь, – говорит, – обедать не хочу. Ужинать будем. Там и поговорим вечерком, а я пока подумаю, о чем говорить будем. Все свободны. А тебя, Фокин, я попрошу остаться.
Народ как ветром сдуло. Все машины за тридцать секунд разъехались. Гаврилов и Кирсанов скрылись в пасти боссовского домика. Баха за ворота вышел, на улице меня ждет.
– Так, Фокин. – Босс на меня сурово смотрит. – Вижу, весь собой довольный. Все хорошо, что ли?
– Да нормально, даже сопредельщики не жалуются.
– Сопредельщики – это конечно, зато мой «Черный отряд» на тебя жалуется. Перессорил ты их всех между собой, и как только удалось?
– Шерше ля фам, Босс, шерше ля фам.
– А, ну да. Гаврилов! – кричит он в открытую дверь. – Мне тоже кофе и коньяка прихвати с рюмками. А как мое особое поручение?
– Да вон он стоит, ваш «кактус», у ворот, Баха его охраняет.
– Значит, нашли, доставили? – Радость на его лице разлилась, будто ребенок долгожданную игрушку получил, дорогой гаджет ему родители купили. – Та-ак, давай-давай, показывай.
Я Баху зову, долго мы этот «кактус атомный» разворачиваем, аккуратно перед Боссом ставим, наступает минута молчания, только я выдавливаю из себя вздох сожаления. Один из перекрещенных эллипсов надломан. Слишком хрупким этот пьяный «атомный кактус» оказался.
– Вы… вы зачем его притащили? – вырвался вопль из глотки Босса.
– А что? – отвечает спокойный Баха: он, кажется, уже коньяка хряпнул. – Перевяжем изолентой, срастется. Хегай там у себя в Зоне и не такое исполняет.
– Детский сад, младшая группа. – Босс поспокойней стал, весь гнев в крик израсходовал. – С Луны, что ли, свалились, забыли, что такое «атомный кактус»?
Он плеснул себе коньяка, смотрит на меня внимательно, обреченно вздыхает, мне тоже наливает, Баху игнорирует.
Я голову в плечи втянул, вину чувствую.
– Да мы, собственно, и не знали, – говорю, – что это за «кактус».
– Эх вы, спецы! Личный «атомный кактус» – это ваша судьба, которую вы можете контролировать. На кой черт мне поломанная судьба?! – снова заорал он как бешеный. – Себе такой «кактус» оставь!
– Да мне он вроде не нужен, – отвечаю, ошарашенный. – Я своей судьбой обойдусь, какая будет.
– Все, Фокин, не зли меня, убирайся со своим «кактусом» с глаз моих. В последнее время ты мне все планы обламываешь, не понимаю как. Давай домой возвращайся или лучше подальше. О! В Питер ты у меня поедешь, в отпуск. Никаких тебе поручений не будет, отдыхай недели две.
– Это который город на Неве?
– Ага, в лучшую гостиницу за счет фирмы. Чтобы через час тебя здесь не было! А ты, – обращается он к Бахе, – убери немедленно это колючее недоразумение, чтобы я его никогда не видел. Другой «кактус» будем искать. Конкретный, правильный.
Глава 4Вода (Фокин)
Небо нахмурилось. Часто так в Питере. Лермонтовский проспект сер, но не грязен. Сверху пока не капает. Давненько я по городу трех революций не бродил. И люди не особенно бродят, только редкие прохожие по тротуару скользят. Сыро и холодно. И чего я пешком потопал, без такси? Город хотел посмотреть? А на что смотреть? На Балтийский вокзал да на нескольких насупленных пешеходов? Бегут, руки в карманах, капюшоны до носа надвинуты, и оттуда дымок сигарет тянется. И где тут дом номер 50? Да вот же арка. Кот – большой, черный, ленивый – нехотя перебежал дорогу. Ну что, верить в приметы? Ждать, что кто-нибудь вперед меня в арку войдет? И долго мне ждать? А кот, паразит, потянулся, спину выгнул, капельки дождя с шерсти стряхнул, мявкнул и опять мне дорогу медленно перешел.