– Злой волшебник – это условность, сегодня злой, а завтра добрый. Но вот мы с вами два джентльмена возле одной дамы. Соперники. И спор надо разрешить.
– Что вы, что вы, леди и джентльмены, я не претендую. Прекрасная дама ваша, а мне вообще в Аргентину пора, меня там прекрасная дама ждет. Всем пока.
Пытаюсь подняться со стула, как-то не получается, тяжело в желудке и к стулу будто прилип.
– Леонид, – капризно позвала Стелла, – ну что это такое, ты же знаешь, какое я сокровище! Давайте, подеритесь из-за меня, – весело добавила она и тихонько рассмеялась.
– Забавляешься? – спрашиваю и встаю из-за стола, легко встал. Наверное, потому что надоел этот весь балаган.
– Не торопись, жди, – командует Леонид. – Я еще оружие не выбрал.
Он резко повернулся и вдруг исчез, как будто и не было его вовсе.
– Сережа, съешь мороженого, – говорит Стелла, и взгляд у нее опять ласковый, будто и не хочет мне ничего плохого желать.
– Холодно мороженое есть, – отвечаю, – заморозил меня ваш Леонид, очень уж взгляд у него холодный.
– Что есть, то есть.
Стелла с задумчивым видом соломинкой перемешивает кусочки льда в стакане с колой.
– Он очень холоден, особенно рассудком. У него и прозвище есть – господин Ледяной Ветер. Но он верный слуга и совершенно мне предан.
– Стелла, ну тогда успокойте его со всеми этими дуэлями, – прошу я. – Мне пора, я ухожу, а тебе свой телефон оставлю. Позвонишь, если что? – добавил я тоном змея-искусителя.
– Иди, пожалуйста, – спокойно мне Стелла отвечает, – ни о чем не беспокойся.
– А телефончик?
– Иди, иди.
И я ушел, голову ломая. Ради чего был затеян этот спектакль?
Недалеко я ушел.
Ждет меня у выхода этот господин Ледяной Ветер, правда, без оружия стоит: ни шпаг, ни дуэльных пистолетов нет. Дождь с его плаща стекает, напоминает, что капюшон куртки неплохо было бы накинуть, а то голова у меня мокрая станет, замерзнет, совсем плохо соображать буду.
Не успел. Двое полицейских откуда-то нарисовались. Подходят ко мне. На их широких физиономиях такая радость нарисована, будто я их счастливый лотерейный билет. Один большой, под два метра, очень на Андрюху похож, только походка у него как у гориллы, может, потому, что рукава плаща длинные и кажется, что он как горилла при ходьбе себе передними лапами помогает. Сейчас обхватит меня этими лапами и заорет: «Это моя добыча!»
Второй – умный. Улыбка располагает к общению, но взгляд внимательный, видно, идет работа мысли, копается он в памяти, сличает мой образ с ориентировками, и весь он из себя такой Мегрэ, только трубки во рту не хватает.
Приехали, думаю, они тут неспроста. И Леонид гаденько ухмыляется. Его проделки. И это называется дуэль?
– Ага, господа, прибыли по мою душу? Представляться будем? – перехожу я в наступление.
– Сержант Фоменко, – пробурчала едва внятно горилла.
– Старший лейтенант Капралов, 77-й отдел полиции, – четко выговаривая каждое слово, представился умник.
Мне же некогда, вспоминаю. Тот, который во мне сидит, толкает в сторону Выборга. Но надо что-то быстро решать, сейчас задержат, это будет надолго.
– А вы при оружии? – спрашиваю, продолжая чудить. – А то у нас дуэль с этим господином. Одолжите пистолеты, мы быстро стреляемся, и того, кто останется жив, заберете. Будет что ему предъявить.
Горилла безучастен. Умник глаза на меня вытаращил.
– Документы у него проверьте, – послышался спокойный голос Леонида.
– Да, – хлопнул себя по лбу умник, – документики попрошу.
– Ну вот, началось, – с неудовольствием отвечаю, – а давайте поспорим, что я сейчас уйду в дождь, в снег, в ветер. А вы за это благодарность от начальства получите. Ну все, иду я. Мы еще встретимся, да?
Я сделал шаг в сторону Выборга. Непрошибаемый горилла молча встал на пути и нечленораздельно прорычал:
– Пысспаррт.
Некуда бежать, думаю.
– На, смотри мой паспорт.
Протягиваю умнику.
– Вы меня еще пугать будете? Фокина не знаешь?.. А зря. Зато Фокин все знает. Было уже все это. И не один раз. И даже не десять раз. Зачем тебе мой паспорт? Чего ты с ним делать будешь?
Умник делает вид, что документ ему интересен. А я обратно знаю, что дальше будет. Выйду из их участка через часик, а они, лебезя и прогибаясь, будут клясться в вечной дружбе. И повторять неустанно: «Ну, вы, господин Фокин, прямо сразу, прямо к нам, если что, звоните в любое время, по любому вопросу, мы все ваши проблемы по-любому решим».
– Короче, – решаю, – один черт мы с тобой не договоримся. Ехать будем?
– Наглый, да? – участливо умник спрашивает.
Горилла наморщил лобик, мечтательно прикрыл глаза, мысль думает. Надумал. Наручники от пояса отстегивает.
– Что?! – ору я с вызовом. – Фокина в кандалы заковать хочешь?
Умник вдруг разулыбался, правую ладонь к груди приложил, поклонился по-восточному.
– Прошу ваше превосходительство проследовать в наш роскошный лимузин, – и руку в сторону тянет, на «Ниву» в полицейской раскраске указывает.
Я проследовал.
И поехали мы сквозь тугие струи дождя, подальше от Хельсинки, в участок. На Обводный канал. За рулем – умник. На дорогу не смотрит, впился в зеркало заднего вида, нас с гориллой контролирует. А горилла, блин, толстяк натуральный. Занял больше половины сиденья. Так притиснул меня к дверце своей филейной частью, вздохнуть тяжко.
Громко фырча и, кажется, припадая на правое переднее колесо, «Нива» неторопливо брела по залитому водой проспекту. Холодало. Долго ли ехали, коротко ли, ковыляя на кривой машине, не помню, заснул по дороге. Наконец остановились. Выходим по одному. Горилла меня приобнял, это чтобы не сбежал. А на улице – зима! Снежок посыпал, холодный ветер все лицо облизал, нос заныл замороженный. Если долго стоять у машины будем, уши отвалятся, думаю, без шапки же я.
– Проходим, – грозным голосом рыкает умник, – не задерживаемся.
Это он горилле командует, тот меня тащит через вертушку проходной.
– Это, – говорю, – как вас там? Сержант Фоменко, извольте оставить меня в покое, а то придется вас на дуэль вызвать, мы же не так близки, чтобы обниматься. Лапы убери, – ору громче, – сам пойду.
Дежурный старшина смотрит удивленно на нашу перепалку, думает, помогать меня тащить или нет. Но соображает, что у гориллы сил с избытком, и только дверь распахнул пошире.
Горилла криво ухмыляется, отпустил меня.
– Шагай, – говорит и легонько в спину толкает, – попутный ветер тебе в допросную, – пытается он шутить.
– Тогда и тебе паровоз навстречу, – отвечаю.
– Какой паровоз? – не понял горилла.
– Да, какой паровоз? – с интересом спрашивает умник. – Может, электровоз?
– Да хоть «Сапсан», – отвечаю, – лишь бы человек ему навстречу попался хороший. Например, вы.
– Нарываетесь, – спокойно отметил умник.
– Проходим, не задерживаемся, – прервал наш обмен любезностями Леонид.
Я задумался. Он что, тут главный?
Он меня и допрашивал. Причем принимал в чужом кабинете. Потому как, когда меня туда впихнули, сначала сам внимательно осмотрелся. Веселенькие зелененькие шторы на зарешеченном окне. Стол солидный, письменный, дубовый, естественно, без стеклянной крышки. Стул мягкий, к полу шурупами привинченный, специально такие лапы к ножкам сделаны. Ну и диванчик для клиентов к стенке притиснут. Да еще шкафчик в углу с бумажными папками.
Горилла бухнулся на диванчик. Тот крякнул, но до пола не прогнулся. И этот Фоменко, не мигая, на меня уставился, взглядом караулит. Леонид от плаща по дороге избавился, установил планшет треугольником на столе, клаву разложил пленочную. Пальцами куда-то тычет, на меня ноль внимания.
– Ну что ж! – вдруг радостно ко мне оборачивается. – Первое: ордер на твой арест, Фокин, я запросил. Второе: свидетельские показания сейчас приобщим. Третье: мотив мы с тобой выясним. Да, четвертое! Очную ставку тебе организуем. И пятое – признавайся.
– Вы, милостивый государь, представьтесь для начала. Кто вы, что вы и зачем вы? Неужели Следственный комитет? – спрашиваю с веселой наглостью. – А уж после мы решим наши споры по-мужски. Вы же насчет девушки?
– Да нет, – сидит он, светится весь от злорадства, – шестое, я насчет мальчика.
– Не хочу я этот бред слушать, – отвечаю. – Поспорим, что я еще до ночи отсюда выйду?
– Выйдешь? – Леонид не удивляется. Демонстрирует холодную усмешку. – Я бы с тобой поспорил, но бессмысленно выигрывать уже выигранный спор.
– А все равно поспорим, – говорю. И гляжу на него с веселой злостью.
– Все бесспорно, ясно, однозначно. Наши споры – ненужные глупости. Свиридов Владимир Ильич. Знакомы с ним?
– А как вы думаете? А чего так грозно спрашиваем?
Господин Ледяной Ветер прикрыл глаза, будто от усталости. Погасил свой холодный взгляд и с деланым равнодушием говорит:
– Фокин, со мной шутить не надо. Надо четко отвечать на вопросы. Я должен решить, кто будет отвечать за похищение человека. Вы или ваш сообщник Серебровский. Кто из вас останется гнить в СИЗО.
– Андрюха у вас? Его тоже пытаетесь запугивать? А украли именно Ильича, я так думаю?
Я весь возмутился. Расчихался безостановочно. Минуту не мог остановиться.
– Леня, – говорю, – дай салфетку.
Он молча, с укоризной во взгляде, протянул мне пачку бумажных салфеток. А я, пока вытирал нос и внутри возмущался, чувствую, отпустило меня. Не хочу больше никуда бежать. Тот, который меня изнутри пинал, сам сбежал в свой Выборг или куда подальше. Ушло беспокойство.
– Милостивый государь, – спрашиваю в упор, – вы кто такой? Кто дал вам право меня допрашивать? Или вы служите оценщиком в городском ломбарде?..
– Так, – грозно проревел Леня, – удостоверение показывать не буду, не обязан. Я не людоед. У меня другая работа. Вот ордер на арест покажу. И очную ставку со свидетелями проведу. Не отвертишься.
Он выуживает из ящика стола ордер на арест. Печать, подпись прокурора города, мои паспортные данные, московская прописка. Можно обалдеть от их осведомленности. Причина ареста. Обвиняется в насильственном похищении Свиридова Владимира Ильича. Сегодня я его похитил, через два часа после прилета. У меня все слова сразу кончились.