– Это… это чего такое? – спрашиваю в полной растерянности. – На кой черт мне Ильича похищать?
– Не знаю. Мотив выясняем. Очную ставку скоро организуем. Ильича найдем – все узнаем. Решайте: свидетелем пойдете, если дадите показания на Серебровского, или вы, Фокин, за все ответите.
– За что это мне отвечать? Я Андрюху в Питере еще не видел. Ильич ушел сам. А если я похитил Ильича, отчего вы не спрашиваете, где я его держу?
А сам думаю, чего это я начал оправдываться. Чего я ввязываюсь в эту игру? Чего-то ему от меня надо, не понимаю. Ну, может, скажет потом, если захочет. И нужно дождаться возможности сообщить Одинокову, что кое-что проясняется. Не зря же подозрительные личности мешают нашему расследованию.
– Мне не нужно знать, где вы держите Свиридова. Мне нужно знать, Фокин, на себя возьмете вину за похищение или мы с вами покажем, что во всем виноват Серебровский? С кем мне очную ставку устраивать, с тобой или с ним?
Металлические нотки в голосе у него звучат. Запугивает?
– Это получается, я должен Андрюху тебе сдать?
– Нет. Получается, что мы с тобой должны договориться. Кто в СИЗО пойдет, а кто домой поедет.
Леонид пристально смотрит. Изрекает:
– Обещаю, температура скоро совсем опустится, мороз ударит, Нева замерзнет… Договоримся, и езжай в свой Выборг или Стокгольм.
– Ха-ха, да начхать мне на твои угрозы! – Меня вдруг как будто кто-то по голове стукнул. Озарение пришло. Я точно знал: уже не побегу в Выборг. – Я уеду жить в Лондон.
И опять дежавю проснулось. Было уже это. Ворвутся скоро в этот кабинет люди с разноцветными погонами и Андрюху притащат. И пойдем мы по пустой широкой заснеженной дороге дальше, домой, в глушь, в Москву, в столицу нашей родины. И уже неважно будет, кто такой Леонид и в какую сторону ветер дует.
– Все, вы проиграли, господин Ледяной Ветер.
Леонид смотрит удивленно, мои заявления его не трогают. У него своя игра.
– Карты еще не открыты, – отвечает, – сейчас очную ставку устроим. Первое: Стелла видела, как вы с Серебровским запихивали в большую черную машину Свиридова. Второе: вы увезли его в неизвестном направлении.
– Да, – отвечаю, – умеете вы поднимать ставки. Увидеть Стеллу и отправиться в СИЗО! А мороз действительно ударил? Как она говорила? «Погода радует»?
– Ударил, – радостно Леонид отвечает, – никакого наводнения Питеру не грозит.
– Ах, еще и наводнение было запланировано? – снова удивляюсь.
– Фокин, – как ему кажется, ласково говорит Леонид, но тон приказной, – давай сотрудничать. Сдашь Серебровского и отправляйся в свой Лондон.
Чувствую в его тоне неуверенность.
– Милостивый государь, – с небрежной усталостью в голосе отвечаю, – вы мне какую-то подлость предлагаете совершить? – Потом громко заявляю: – Хочешь меня заставить дать ложные показания, друга в тюрьму посадить?
Он молча кивает. Типа деваться некуда.
– Да ни в жисть. И нету у тебя ни на меня, ни на Андрюху никаких улик. Блефуешь?
– Первое, – твердо Леонид заявляет, – это не блеф: улик море, после предъявлю. Есть свидетели вашего преступления. И последнее: не нужен мне Серебровский. Мне ты нужен, Фокин. Поэтому очной ставки не будет. Нет. Я тебе просто свидание организую. Я сегодня добрый, – с удовольствием добавил он.
– Глазки прикрой, они у тебя злые, или хотя бы отвернись, – отвечаю, – а то хочется кулаком в челюсть заехать. А ты тогда обидишься.
– Обижаться не буду. Просто пристрелю, – говорит он добродушно. – Садись, Фокин, в кресло. Сержант, пригласите девушку, она уже должна быть в приемной.
Горилла резко поднялся с диванчика. Пружины железно застонали. Я соображаю. Стеллу, что ли, пригласили?
Горилла выходит, а через мгновение дверь широко распахивается. На пороге Даша! Ее любимые синие джинсы от шведской Nudie Jeans, любимые полусапожки El Dantes, распахнутая, несмотря на холод, легкая черная курточка, футболка с рисунком – белый медведь, спящий на льдине. Почему не скат в морской пучине? Фигурка! Закачаешься. Прическа – привычное блондинистое каре. Овал любимого лица, глаза, губы, брови. Я бросаюсь к ней в объятия, и никакой Леонид мне помешать не успевает. Но! Холодно. Даша не теплая и не ласковая. Глаза недобрые. Даша взглядом будто отталкивает. Недотрожная. Если прикоснусь – чувствую, током ударит. Не обнимая, тянусь к ней губами и вижу Стеллу! Даже ноги подкосились. Выпрямляюсь. Наваждение! Стою как дурак с протянутыми к девушке руками. Так и не обнял.
– Что ж как не родной, Сережа? Не узнал свою Снежную королеву?
– А хоть и Снегурочку. Только не растай до зимы, а то Дед Мороз без подарков нас оставит.
Сам думаю: как она меня провела?! Или у меня затмение в глазах случилось?
Значит, очень хотел Дашу увидеть. И увижу. Я уеду жить в Лондон.
А Стелла продолжает насмехаться:
– И чего такой взбудораженный, привиделся кто-то?
Горилла вплыл в кабинет как пароход в акваторию, закрыл за собой дверь и перегородил выход. Леонид заискивающе улыбался, встал, оттолкнув стул пятой точкой, и замер в позе «чего изволите?». Стелла устроилась на диванчике, ножки вместе, спинка выпрямлена, прямо школьница.
– Садись, Сережа, рядом, – говорит, – буду тебе предложение делать. Выбирай. Ты или Андрей украли нашего Ильича?
– Ильича украли?! – спрашиваю я, изображая неподдельное удивление.
– Да не хотим мы тебя сажать, Фокин, – вдруг крикнул Леонид, который все еще стоял в позе официанта. – Это первое. Второе: хотим сделать тебе сказочное предложение, от которого ты не сможешь отказаться. И третье: бросай своего Босса, пошли к нам работать.
Стелла берет меня за руку.
– Сережа, давай я тебя заколдую. Будешь моим любимым мальчиком. И мы вместе проживем не одну вечность.
– В Гренландии, что ли? – уточняю. – Страшно, да и жутко холодно.
Это я веселиться начинаю.
– В Гренландии не страшно. Но есть еще Норвегия, Швеция, Финляндия. Там тоже очень хорошо, особенно зимой. Новый год будем встречать каждую неделю, – мечтательно произносит Стелла, – подарки будут на любой вкус. И все желания наши с тобой будут исполняться.
– Что, правда все? – Что-то, думаю, ситуация в анекдотическую переходит. – Госпожа волшебница, а можно прямо сейчас начать?
– Так ты согласен?
Стелла часто заморгала, на лице неподдельное удивление нарисовалось.
– Милая барышня, – отвечаю, – если ты ко мне так неравнодушна, так вот мое первое желание. Я сейчас выйду, отправлюсь в Лондон, а уж потом мой путь будет лежать в Осло, если захочешь.
А сам с удивлением обнаруживаю: тянуло меня к этой женщине, особенно когда она в образе Даши явилась, но вот холодом обдала – и чувства отмерзли.
– Сережа, – раздраженно она отвечает, – я же сказала. Наши желания.
– Вот так всегда, – отвечаю, – только размечтался… А что вам все-таки от меня нужно? К чему вся эта дурацкая история с похищением Ильича? Похищения-то, я так понимаю, не было?
Леонид вышел из-за стола. Подошел вплотную. Смотрит колючим взглядом сверху вниз.
– Фокин, можешь выйти отсюда прямо сейчас. Без всяких процессуальных процедур. Если расскажешь, как работает «Криптозавр». Отдай ключ.
Вот, думаю, снеговик наглый, морковку задирает! Дался им этот «Криптозавр». Они ж им никогда воспользоваться не сумеют. Ключа нет, секрета нет.
Я за голову схватился. Держусь за виски обеими руками и смеюсь негромко.
– Весь сыр бор из-за «Криптозавра»? – удивляюсь. – Да я сейчас все покажу. Где мой смартфон?
– Не положено, – строго Леонид отвечает.
– Тогда дай свой планшет!
Леонид сделал шаг к столу, вдруг замер.
– Нет, – говорит, – там Wi-Fi и сетевая карта.
– И что? – алчно сверкнула глазками Стелла – видимо, решила, что уже меня завербовала. – Отключи все линии связи. Неси сюда этот планшет.
– Нет, рисковать нельзя, про этого Фокина легенды ходят. Шибко талантливый, говорят.
Леонид выудил из кармана смартфон, набрал номер.
– Капралов, у нас есть что-нибудь компьютерное, без вай-фая, без сетевой платы, без всяких модемов, но рабочий? Что? Сейчас найдешь? Жду.
Леонид вытащил сигарету из пачки, повернулся к Стелле, внимательно посмотрел на нее, спрятал сигарету обратно. Стелла удовлетворенно улыбнулась. Вошел умник. Торжественно внес старый-престарый ноутбук.
– О, – говорю весело, – вот и время повернулось вспять, допотопная игрушка.
– Он даже не царапаный, – обидчиво умник отвечает.
– Включай. Там мессенджер какой-нибудь есть?
– Там все есть.
– Как все есть? – тянет руки к ноуту Леонид. – И вай-фай?
– Нет, ну что вы, начальник, – удивляется умник, – какой такой вай-фай? Двадцать лет машинке. У него и сетевая карта давно сдохла. Там и памяти – одно название, – добавил он с сомнением, вроде сообразил, что железо может не подойти для моей проги.
– О времена, о нравы, – отвечаю. – Больше ничего не сдохло?
– Обижаете, вот, включаю.
Сажусь на стул за стол Леонида. А Леня вдруг подпрыгивает, тянет руки к ноуту. Потом опомнился, отступил, плюхнулся на диванчик рядом со Стеллой.
– Ах, да, – говорит, – там же его нет.
– Чего нет, – спрашиваю, – пистолета в ящике стола?
Леонид искренне кивает.
Я колдую над ноутом. Запускаю мессенджер. Стелла смотрит на меня влюбленными глазами или, скорее, как бы влюбленными глазами. Решил поболтать с ней.
– Нет, дорогая, тебе потребуется целая жизнь, чтобы завербовать меня. Или даже другая жизнь, новая. Может быть, даже не одна. То есть вообще другая инкарнация.
– Не волнуйся, Сережа. Я же дикая кошка, снежный барс. У меня десять жизней. На тебя хватит. Показывай свои секреты, как обещал. А я тебя за это поцелую, если захочешь.
– Секретов нет. Вот так. Открываем мессенджер, пишем в адресной строке: «Одиноков». Теперь сообщение: «Одиноков, привет. Куда пропал, когда ты так нужен? Загребли меня. Загораю в 77-м отделении Санкт-Петербурга. Личности здесь все подозрительные. Ведут себя так, как будто че-та собой представляют.