– Легат объявился, – зло Баха отвечает, – захватил Эльвиру, говорит, в заложницы. Держит ее там во Мгле, на стадионе, говорит, чтобы Босс пришел сам лично на переговоры.
– Я не пойду, – гордо Босс отвечает.
Вот, думаю, опять Эльвира влипла. Ну, ей не привыкать, выпутается.
– Босс, – спрашиваю, – а может, мы с Бахой, как в прошлый раз, поднимемся на гору да выручим Эльвиру?
– Ждите, – отдал Босс распоряжение, – я уже Андрея послал.
О! Андрюха здесь! Скоро я его, пожалуй, увижу.
– Босс, и чего же он хочет? Да и не сделает он ничего Эльвире. Они ж вроде подружки.
– Сделает, – коротко Босс отвечает, – знаю, чего он хочет.
– Да, вы ж всем желания исполняете, ну и исполните желание Легата. Ему одного хватит?
– Исполнил бы, да ты мешаешь, – раздраженно, как сквозь зубы, процедил Босс.
– Чем это я мешаю? – начинаю удивляться, хотя догадываюсь, что в последнее время я его раздражаю. Вечно он меня куда-нибудь услать хочет.
– Да ты не виноват, к сожалению. Ты ж тоже тут местный. Фантик, – добавил он презрительно.
– Да вы, Босс, тоже местный.
– Я-то местный, но твоих талантов у меня нет.
– И какие у меня таланты? – удивляюсь.
– У тебя главный талант – портить мои чудеса. Все сбывается не так, как надо. Или вовсе не сбывается. Вот хочу я построить на Земле просвещенный новый феодализм. Нет, должность царя будет выборной. Но пожизненной. Разве плохо? А не получается. А все твои пьяные кактусы! Ну какой из меня царь с поломанной судьбой?
Чувствую, разговор становится забавным. Феодализм в наше время? Царь и его сеньоры. Простой парень наш Босс. Не может быть, чтобы это всерьез. Шутит, наверное, колдун-недоучка. Лучше бы шутил, а то хлопот с ним не оберешься.
– И поэтому решил исполнить по одному желанию для всех людей? Добрый вы парень, Босс. Представьте… Восемь миллиардов лысых передрались между собой своими желаниями. Каждый с кучей своих вожделений. И они ведь могут сбыться. Да они со своими безумными желаниями не то что Землю, всю Вселенную разнесут. Голое реликтовое излучение останется. Хорошо, что не сбывается! Да! Но Дубов же может заказать твое, Босс, или Легата устранение. Или меня, чего доброго, сотрет из жизни.
– Да ты успокойся. Ничего не будет. Там, где ты, Фокин, там чудеса безвредные. Да и всему населению я передумал желания исполнять. Больно жирно. Вот только квантиков отсыпал по горло. Правда, эти квантики быстро-быстро тают. Только положил в кошелек, мигнул, и осталась половина. Не успел потратить, ходишь с пустым кошельком.
– Опять Фокин виноват?
– Ну конечно, Легату ты тоже не даешь нормально чудеса творить. У него вообще ничего не получается. А у него планы по завоеванию мира покруче моих будут.
– И почему вы с бароном спокойно жить не можете? Зачем творить чудеса?
– Да, я хочу сравниться с богом.
Начинаю понимать. Ну не дурак же Босс. До бога он никогда не дотянется, но быть вторым после бога все же льстит его самолюбию.
– Да какой из тебя бог? Ты даже месседжи свои с ошибками пишешь.
– И бог может ошибаться. Только его ошибки – божественные. Вот в тебе я ошибся.
– Нет-нет, увольте. Я не претендую на божественное происхождение. Поскольку ты не бог, у тебя ошибки обычные, человеческие. И я человек.
Босс вроде не слышит.
– В Легате я наошибался…
– И барон – промысел божий?
– Положим, эти ошибки я исправлю. Легат еще пожалеет. Зато ты, блин, Фокин, совесть человеческая. Не даешь несправедливости свершиться.
– Какая из меня совесть человеческая? Я обычный, и грехов за мной полно. Только я не рассыпаю «стразы зла» направо и налево. Аллергия у меня на ваши с Легатом чудеса. И я в этом не виноват. И давай оставаться человеками. Вот чего мы болтаем? Эльвиру-то надо забирать из лап барона.
– Подождем. Вон кто-то спускается по тропинке от стадиона.
Действительно, человек спускается, худой, нескладный. И одежда ему великовата. Пальтишко кашемировое, размера на два больше, болтается на нем, как на шесте, из которого пугало огородное делают. Штаны ему приходится одной рукой придерживать, чтобы не свалились. Правда, рукава пальто вроде по росту. Физиономия незнакомая, взгляд растерянный, глаза полны недоумения, длинный нос хлюпает от обиды. Вот-вот мужик расплачется.
– Откуда ты, незнакомец? – грозно спрашивает Босс.
– Незнакомец?! – отчаянно кричит мужик. – Босс, вы меня не узнаете? И ты, Фокин, не признал?
Слышу, голос знакомый, но чей?
– Пока не признал, но можем и познакомиться.
– Эх, ты, Серебровского не узнаешь. Впрочем, я и сам себя не узнаю, до сих пор не верю, что я – это я. Уж думал, что картинка в телефоне врет. Но я на самом деле потерял килограмм пятьдесят. Ощупываю себя и не нахожу. Физиономия совсем худая стала и совсем не моя. Один нос буратинный чего стоит.
– Знаешь, Андрюха, если ты – это ты, то стал совсем другим человеком.
– Знаю, – с бешеным отчаянием говорит он, потом продолжает сквозь слезы: – Алена же меня не признает!
– Так, – опять грозно произнес Босс, – примем за рабочую гипотезу, что ты Серебровский. Рассказывай, что там на стадионе произошло.
– Дошел я до верха, а там перед стадионом, еще до этой черной тучи, ангар пустой от автобазы остался. А там и Легат с Одиноковым расположились, «Тойота» легатовская стоит. Рядом пластиковый стол, стулья тоже пластиковые. Жрут они блины с черной и красной икрой, куча салатиков у них, вино какое-то, я не рассматривал. Кричу на них, где Эльвира? Быстро ее отпускайте, а то я вас тут всех поломаю. А Легат спокоен совершенно. Иди, мол, говорит, забирай ее. Она в «Паучке» ждет тебя не дождется. А кафешка уже во мгле! Ну смотрите, говорю, обманули, так вам не поздоровится.
Я медленно соображаю, Одиноков и барон – одна команда?! Да, неспроста он Дашу хотел у меня увести. Что-то здесь нечисто. Спрашиваю:
– Так что, Андрюха, Одиноков и Легат – одна команда?
– Ну да, – потерянным голосом он отвечает. – Так я пошел во Тьму. Добрался до «Паучка». Чувствую, как утонул в этой черноте, как озноб на меня накинулся, хотя потеплело резко, но мне шагать все легче и легче. Только дрожу весь, скорей бы уж в кафешку зайти. Фонариком свечу, вот и ворота, только закрыты они. Огромный амбарный замок висит. И сломать мне его нечем. Хотел через забор перелезть, сил не хватило. И штаны с меня сваливаться начали. Пришлось ремень на последнюю дырочку застегнуть. Вернулся я к этим двум. Что за шутки, спрашиваю. А они смеются. Что, уже не можешь нас заломать? Давай возвращайся к Боссу, скажи ему, что только он сможет Эльвиру выручить. Вина, говорит барон, хочешь на дорожку? Не буду я с вами пить, отвечаю, а сам свою наружность изучаю, то в камеру телефона смотрюсь, то ощупываю себя. И в отчаяние прихожу. Это не я. Куда килограммы мои делись? Я ж весом всегда брал. А теперь задохлик. Да и лицо чужое. Вот зачем я такой Алене, а? Что мне делать? Опять в эту мглу идти. А вдруг совсем вес потеряю? Или в китайца превращусь. Что мне делать, Босс?
– Молчи, стой, отдыхай, – резко отвечает Босс.
Худой Андрюха стоять не может, на скамеечку рядом с Дашей опускается. И даже внимания не обращает на мою красавицу. Впору мне обидеться, но понимаю, он не виноват.
– Идти надо, – тяжко вздыхает Босс, – только во мглу мы не пойдем, на свету разберемся.
Баха голову гордо поднимает, грудь вперед выпячивает.
– Я спасу Эльвиру, – говорит, – я готов, Босс.
Босс смотрит с большим сомнением на него.
– Идем я и Фокин. Ты нужен здесь. Вдруг джигиты бароновские наскачут? Ты с ними справишься, Ильич поможет.
– Ильич, так ты не предатель? – спрашиваю.
– Среди Ильичей предателей не бывает. И Владимир Ильич искренний человек, и Леонид Ильич честный малый были.
– А про Владимира Ильича – ты которого имел в виду, себя?
– И себя, и Ленина.
– Да, – заявляет Босс, – Ильич не предатель.
– Конечно, – возражаю, – именно поэтому ты его в Питере хотел запереть. Чтобы никуда не сбежал.
– Да это я тебя, Фокин, хотел в Питере запереть. Очень ты мне подальше от меня нужен был. И устроил я так, что Пулково закрыт был надолго. А потом мороз ударил, и я передумал. Решил, что в Лондоне ты от меня еще дальше будешь.
Я потихоньку перевариваю эту информацию.
Босс задумчиво произносит:
– На Серебровского надежды нет.
Ильич поддакнул:
– Сами справимся!
– В Фокина я верю, – с сожалением ответил Баха.
Даша встала, пончо поправила.
– Куда это вы без меня? Искать на одно место приключений? С Эльвиркой мы подружки.
– Даша, прелесть моя, ты уже устала. Дождись меня дома. Дороги на стадион с весны нет. Селем снесло. По крутым склонам карабкаться надо, ручками за камешки хвататься. Я тебе этого не позволю.
– Ну ладно… Но если долго будешь по горам лазать, уеду в Аргентину.
– Нет, ну что ты, родная! – Я действительно испугался. Даша может и в Аргентину махнуть. – Дождись меня, пожалуйста, как же я без тебя!
– Иди, иди, выручай свою бывшую. Я пока здесь подожду. Честно тебе скажу, сидит у меня на плече бесенок. Шепчет в ухо: на что тебе этот несерьезный авантюрист? Подбери себе кого-то достойного, посолидней. Брось этого Фокина, не пара он тебе. Ну, может, и не пара, но я его люблю. Ни за что его не брошу, потому что он хороший. Не нужен мне кто-то другой, я этого проходимца люблю. Так, – вдруг грозно сказала она, – только во мрак не лезь. Меня твоя наружность пока устраивает. Ла эсперо.
– Перфекто, синьора, – отвечаю.
И полезли мы в гору. Приврал я немного, есть тропинка, но не хотел Дашу с собой брать, зачем ей во мглу? Правда, крутовата тропинка и обильно камешками посыпана. Зато воздух свежий, кислорода хватает. Высота-то всего тыщи полторы над уровнем моря. Мне шагать легко. Но Босс сзади тяжело топает, точно ослик перегруженный. Дышит прерывисто.
– Вы бы, Босс, – говорю, – вместо того чтобы всем миллиарды желаний выполнять, себе здоровья прибавили, а то, видишь ли, вместо графского замка тортиком «Графские развалины» отделались, а сами-то без физической формы остались.