Некто усаживается на диван рядом с доверчивой малышкой, обезоруживает её лживыми любезностями и коварной улыбкой (кроме улыбки, как ни старалась, мой мысленный взор ничего не различал на лице злодея). И начинает её щекотать — сначала игриво (лучше сказать, садистски), проводит метёлкой по руке девочки. по ноге, а затем легонько машет перед её носом, оттесняя бедняжку в угол дивана. Отчётливо — и с подступающей к горлу тошнотой — я представила, как Кэтрин съёживается в углу, как её хрупкое маленькое тельце сотрясается от ужасного, непроизвольного смеха. Вижу, как, пытаясь увернуться от смертоносной метёлки, она крутит головой, разметав во все стороны длинные белокурые волосы. Слышу, как она отчаянно ловит ртом воздух.
А затем Кэтрин, собрав последние силы, вырывается из лап злодея, вскакивает с дивана и, спотыкаясь, бросается к вишнёвому столу, в попытке дотянуться до переговорного устройства. И падает всего в нескольких сантиметрах от него.
Теперь убийца, — вероятно, наскоро убедившись, что жертва мертва, — соображает, что пора уносить ноги. И, бросив необычное орудие убийства на стол, с победной ухмылкой до ушей покидает место преступления.
Глава 27
Не знаю, сколько раз я мысленно проигрывала этот жуткий спектакль, с каждым разом добавляя всё новые детали, придавая сцене больше правдоподобия, — стон жертвы, злобный смешок убийцы. Но эти дополнения ни в коей мере не изменяли сути.
Наконец-то я была на верном пути — в этом я не сомневалась.
Оставалась единственная проблема — прямо скажем, немаловажная — найти убийцу.
Утром во вторник, не успела я добраться до службы, позвонила племянница и без долгих предисловий выпалила:
— У меня сегодня выходной, так что приглашаю на ужин. Сто лет тебя не видела. Ну как?
— С удовольствием, — откликнулась я, изо всех сил стараясь не выдать своего волнения, вызванного недавним открытием.
Видимо, мне это удалось.
— Отлично. До вечера! — заключила Эллен.
Остаток дня я ни черта толком не делала. Все мысли вертелись вокруг поимки убийцы. И как, интересно, его отловить?
Хороший вопрос — вот к какому выводу я пришла.
В начале седьмого я уже стояла перед многоквартирным домом Эллен, обветшалым сооружением, которое она выбрала на роль своего жилища исключительно ради действующего камина. В кулаке я зажала бумажный пакет с двумя упаковками дивного мороженого.
В допотопный лифт я зашла, как всегда, с внутренней дрожью, вознеся к небесам короткую молитву, дабы дряхлый агрегат не вздумал сломаться, прежде чем доставит меня в целости и сохранности на четырнадцатый этаж. Поездка была долгой, кабина лязгала и скрипела пуще обычного, предоставив мне уйму времени на раздумья. Я повторила обещание, которое дала себе сразу после звонка Эллен, — держать язык за зубами и сохранить в тайне свою новорожденную версию. В кои-то веки не стану использовать племянницу в качестве благодарного слушателя. И про Стюарта ни словечком не намекну. У неё и без того забот хватает.
Эллен ждала на пороге своей квартиры, что рядом с лифтом. Стиснув меня в приветственном объятии, затащила к себе и освободила от мороженого.
— Спасибо не скажу, пока не удостоверюсь, что одно из них — настоящее бельгийское шоколадное! — отрезала она, заглянув в пакет. Подцепила крышку верхней пластиковой коробки, скривилась при виде моего орехового, затем проверила нижнюю коробку. — Оно самое. Спасибо! — И расцвела в озорной улыбке. А затем, вешая моё пальто, спросила: — Как бы ты среагировала, если б я сказала, что на ужин у нас не будет китайских деликатесов?
— Наверное, упала бы в обморок.
— Чего я и боялась. Поэтому звоню в «Мандарин Джой»!
А Эллен сегодня на редкость весела. Я чуть не разрыдалась от радости.
— Что закажешь? — поинтересовалась она.
— Ой, не знаю. А ты?
Она пожала плечами:
— Мне всё равно. Выбирай ты.
— Но ведь наверняка у тебя есть какие-то предпочтения, — не унималась я.
Каким-то образом нам таки удалось выбрать себе еду. Заказав по телефону кучу всевозможных закусок, цыплят в сладком и пикантном соусах, омаров в соусе из чёрной фасоли, Эллен достала из бара в гостиной бутылочку анисовой настойки.
— Майк купил, — сообщила она.
Мне не хотелось говорить, что я думаю об этом подонке, посему я молчала, пока она разливала ликёр, а получив рюмку, буркнула:
— Ну, будем здоровы.
— Угу, — весело улыбаясь, отозвалась Эллен, поднимая свою рюмку.
Племянница и сама приготовила кое-какие немудрящие закуски. Так мы и сидели — болтали о её воскресной встрече с подругой из Таксона, потягивали итальянский ликёр, покусывали французский сыр, шведские крекеры и чисто американский маринованный чеснок. И поджидали китайские вкусности.
Обведя взглядом комнату, я отметила (как всегда, оказываясь здесь), до чего обшарпанная у Эллен мебель — щедрый дар тётки по отцовской линии, которая собралась в очередной раз замуж. Вообще-то тётушка Гертруда, кажется, планировала пожертвовать всю свою обстановку Армии спасения, но это благородное намерение было задушено на корню человеком, явившимся за барахлом. «Мы не берём вещи в таком состоянии», — изрёк он негодующе, будто тётушка Гертруда пыталась смошенничать.
Буквально через несколько дней после этого оскорблённая невеста заявилась на ужин к родителям Эллен. (Разумеется, это было до того, как они переехали во Флориду.)
«Ох, вы случайно не знаете кого-нибудь, кому пригодилась бы моя мебель? — не без смущения поинтересовалась она, когда подали суп. И спешно добавила: — Только, боюсь, она не в самом лучшем состоянии».
«Мне пригодится», — вызвалась Эллен, которая была куда менее привередлива, чем Армия спасения, и только на днях купила свою первую в жизни квартиру.
Вот так вся эта драная, засаленная, исцарапанная и раздолбанная мебель, забракованная Армией спасения, и украсила жилище моей племянницы, составив компанию упомянутому камину, который подвиг её сюда въехать и который она топила всего лишь раз.
И хоть я видела всё это убожество не единожды, сейчас почему-то расстроилась. Обидно за Эллен. Нет, я вовсе не хочу сказать, что мои собственные апартаменты просятся на страницы глянцевых журналов. Но у меня дома мило и уютно. А здесь прямо-таки гнетущая обстановка, так и до депрессии недалеко. Наверное, я вздохнула, поскольку Эллен пристально уставилась на меня:
— Что случилось?
— Ничего. Просто немножко устала.
— Да и проголодалась наверняка. Что-то сегодня наша еда не спешит.
— Проголодалась? Шутишь? Да я, как села, только и делаю, что ем.
— Но что-то тебя всё-таки тревожит, правда? — не отставала она.
— Абсолютно ничего.
Тут она вспомнила и осторожно спросила:
— Позвонила Стюарту?
— Нет. — Я почувствовала, что краснею.
— Почему?
— Он сам позвонил.
— И что?
— Я была права. Он кого-то встретил.
— Ох-х, тётя Дез, — запричитала Эллен. — Я так…
И тут, к счастью, прибыла наша еда.
Обсуждение Стюарта было отложено, дабы не портить аппетит. За столом мы разговаривали о фильмах, которые недавно видела Эллен, о книге, которую я только что дочитала, и о новом телесериале, который мы обе на дух не выносим.
Уже потом, угощаясь китайским чаем, печеньем с предсказаниями и мороженым, я поведала Эллен о своей так называемой личной жизни. И, рассказывая об увлечении Стюарта некой Гретхен, я вдруг, к своему изумлению, обнаружила, что больше не сержусь и даже не особенно огорчаюсь. Просто немножко грустно, что могу лишиться доброй дружбы, — и всё.
Эллен демонстрировала завидный оптимизм:
— Я ничуть не сомневаюсь, что вы останетесь друзьями. Стюарт всегда был без ума от тебя… ну, не в этом смысле, но он всегда испытывал к тебе очень глубокие чувства. Будете чуть реже видеться, ничего страшного, но наверняка сохраните тёплые отношения.
— Конечно, почему бы нет?
— и кто знает? Может у них с этой Гретхен всё быстро закончится. В таких делах никогда не предугадаешь, — радужно продолжала она.
И тем самым ненавязчиво подвела меня к теме, которой я клятвенно обещала себе сторониться как чумы.
— Ну хватит обо мне и Стюарте. А как у тебя дела? — со значением спросила я.
— Не поверишь, но всё хорошо, — резковато бросила Эллен, нахмурившись. Но потом коснулась моего плеча и мягко попросила: — Не надо так переживать. Лучше поговорим о твоём расследовании. Есть новости?
— Да нет, в общем-то. — И тотчас почувствовала, как предательская краска заливает щёки.
— Так значит, новости есть, да? — вскинулась Эллен. — Что происходит? Ты мне больше не доверяешь?
— Неправ…
— Сначала Стюарт, а теперь ещё и это.
— Пойми, Эллен, просто я не хотела тебя волновать. У тебя и без того забот хватает.
— Прекрати! — скомандовала она, метнув на меня огненный взгляд. — Ведёшь себя так, будто я в трауре или при смерти.
Ну и в итоге я поделилась с ней своими невероятными идеями. Не носить же в себе, ей-богу!
Глава 28
Когда я закончила, Эллен с сомнением посмотрела на меня:
— По-твоему, убийца зашёл поговорить с Кэтрин, увидел лежащую у двери метёлку и вдруг решил с её помощью убить девочку?
— Может быть. А может, и нет. Не исключено, что в тот момент он (или она) вообще не собирался убивать. Поначалу просто забавлялся, щекоча девочку, а увидев реакцию Кэтрин, смекнул, что таким образом от неё легко избавиться. Не знаю. И может быть, никогда не узнаю. Но одно могу тебе сказать точно: убийство не было заранее спланировано. Преступник просто увидел свой шанс и воспользовался им.
— Погоди. а если бы Кэтрин стало плохо, но она бы не умерла? Неужели преступник не боялся, что в таком случае она расскажет всем, как он с ней поступил?
— Сомневаюсь, что он успел подумать обо всяких «если». На мой взгляд, всё случилось спонтанно. Но пусть даже… очевидно, решил, что стоит рискнуть. В конце концов, всегда мог потом заявить, что не представлял, к чему может привести невинная игра, и он, дескать, никогда себе не простит, что по его вине она так заболела, и т. д. и т. п.