— Называй меня, как хочешь. Последние месяцы я хочу быть рядом с тем, кого… Кто меня понимает. Мне легко с тобой и я вижу, что тебе тоже нравится моё общество.
— Мы родственники. Ты забыл? — повернулась она с вымученной улыбкой. — Отсюда и полное взаимопонимание.
— Я хочу, чтобы ты стала моей наследницей.
— Нет! — вскрикнула она, вскакивая и отходя к раздвижной стеклянной двери, ведущей в патио.
Мягкий свет заливал зелёный уголок с искусственными растениями. В мае их заменят настоящими, цветущими, благоухающими. Живыми.
Ольгу пробрал озноб.
Нет! — корчилась в судорогах душа. Ей не нужна ни эта квартира, ни миллионы евро на счёте, ни фабрика. Ничего не нужно! Она обняла себя, вжав голову в плечи. Как несправедлива жизнь! Как бездушны и чудовищны те, кто своей злобой и проклятиями причиняют боль ни в чём не повинным людям!
— Оля, я ведь могу рассчитывать не тебя, — услышала она позади себя. — У меня больше никого нет.
Антон обнял её за плечи, привлекая спиной к своей груди. Уткнулся губами в её макушку и вдохнул запах её волос.
— А как же… — не знала она, вправе ли поминать его гражданскую жену.
— Линда… — облегчил ей задачу мужчина. — Мы последний год плохо ладим. Она много времени проводит со своим бывшим мужем. У них общие интересы. Богема. Я там лишний.
— А Вероника? — прошептала Ольга, продолжая неподвижно стоять в его объятиях, слыша гулкие частые удары его большого сердца.
— У неё лёгкий характер. Уверен, мы останемся друзьями.
— Ты обещал вернуть мне дневник, — напомнила она.
— Он в машине. Я брал его в аэропорт. Не стану торопить тебя с ответом, но знай, я не отступлюсь. Хочешь ты этого или нет, а завещание будет оформлено на тебя и найдёт тебя, куда бы ты ни спряталась.
— Это самое страшное, что ты можешь со мной сделать, — резко обернулась Ольга, разрывая тесные объятия, отступая на шаг, отвоёвывая для себя толику пространства. Впилась взглядом в его мерцающие зеленью глаза. — Оставь деньги… не знаю… какому-нибудь детскому фонду, переведи детям, нуждающимся в операции, ожидающими финансирования… Прости, я не знаю, что ещё сказать. Всё так неожиданно. Неправильно. Прости… А Бриксворт? Мы же поедем туда?
Непринуждённый, лёгкий разговор с Антоном незаметно стал тяжёлым, напряжённым. Безжалостно терзал душу Ольги мрачной жалостью и мучительными сомнениями. Ещё немного и она разрыдается на его глазах.
— Завтра, Оля. Сейчас не об этом речь. Когда я впервые прочёл твой дневник, помню — подумал, что такую женщину я бы от себя не отпустил. Никогда и ни за что, — слова давались с трудом. — Всё время до нашей встречи думал… о тебе, представлял, какая ты. Когда увидел, то понял…
Ольга не дослушала и сорвалась с места. Забежала в комнату Вероники и захлопнула дверь. Прислонилась к ней спиной, не в силах сдвинуться с места. Испугалась? Чего? Того, что могла услышать.
Сидела в ванне под душем с системой тропического дождя и, зажав ладонями рот, давилась слезами, смешанными с водой.
Антон не уехал в загородный дом. Он убрал посуду в посудомоечную машину, выбрал программу, запустил цикл.
Прошёл в свою спальню.
Упершись ладонями в стену душевой кабины, опустив голову, долго стоял под хлёсткими струями прохладной воды.
Положив руки под голову, лежал в постели, уставившись в тёмный потолок. Слушал напряжённую тишину в огромной квартире. Слушал тишину в себе — изболевшейся душой, кровоточащим сердцем.
Завтрашняя поездка в Бриксворт виделась русской рулеткой с одним недостающим патроном в каморе барабана револьвера. Ствол оружия упирается в висок, палец застыл на спусковом крючке. Надежда на то, что судьба подарит холостой выстрел, ничтожна.
Антон повернулся на бок и закрыл глаза. С горечью подумалось, что терять ему нечего. Дыхание перехватило — он лжёт себе. Теперь ему есть что терять.
Глава 17 ◙
На кухне Ольга нашла всё для полноценного английского завтрака, но остановила выбор на порции белой фасоли в томатном соусе, свиной сосиске, свежей булочке и большой чашке кофе с молоком.
Заметив на барной стойке ноутбук, включила его.
Интерес ограничился изучением названий близлежащих улочек, по которым она планировала прогуляться после завтрака.
Дом Антона оказался удобно расположен по отношению к местным магазинам на Белгрейв-Стрит.
Белгравия, будучи небольшим центральным районом мегаполиса, включала в себя не только знаменитые на весь мир исторические памятники на Элизабет-Стрит, ухоженные скверы, парки и сады, но и роскошные бутики, многочисленные модные рестораны, кафе, отели, закрытые ночные клубы, два спортивных комплекса, несколько продуктовых магазинов, сырную лавку и супермаркет крупной торговой сети.
М-да, — задумчиво отклонилась Ольга на спинку высокого барного стула. Застройка района началась в 1825 году. Трудно поверить, что до начала девятнадцатого века здесь было пастбище для овец.
Как и обещали синоптики — похолодало. Сырой воздух принёс белёсую дымку и низкую облачность. Ослепительно-яркое солнце робко пробивалось сквозь быстро бегущие серые облака, поспешно скользило косыми лучами по высушенному порывистым мартовским ветром асфальту. Выглядывало, пряталось — дразнилось, предлагало подождать, обещало в скором времени красочную цветущую весну.
Погода для пешей прогулки подходящая. Не холодно и не жарко. Ольга поправила высокий ворот водолазки, уложила палантин свободной петлёй и застегнула пальто на две пуговицы. Перебирала старинные пенсы и фартинги в кармане пальто, приятно скользящие между пальцами.
Оставленную Антоном банковскую карту, Ольга проигнорировала. У неё хватит средств, чтобы побаловать себя покупкой сувениров. Всё же нужно иногда радовать себя: покупать цветы, понравившиеся безделушки, позволять себе приятные, хоть и пустые траты.
Она шла по элитному району, рассматривая витрины магазинов. Их фасады гармонично вписались в исторический облик старых зданий, сохранив единый стиль викторианской эпохи. На углах улиц ютились пабы с украшенными искусственными цветами стенами.
Ей нравились чистые, спокойные, тихие улочки, несуетливые жители, живущие в размеренном и неспешном ритме.
Королевским районом Белгравию называют неспроста, — наяву убеждалась Ольга.
Она зашла в очередной антикварный магазинчик. С интересом рассматривала предметы старины, очень похожие на те, которыми не так давно любовалась в Лондоне девятнадцатого века. Внимание привлекли два десятка мундштуков и полсотни курительных трубок различных размеров и форм. Имелись как традиционные недорогие трубки для повседневного курения, так и замысловатые, резные экземпляры для коллекционеров.
Произведение искусства! — восхитилась Ольга. Ими только любоваться и никак не использовать по назначению. Цена таких уже «кусалась».
Присмотрев небольшую изящную курительную трубку с янтарным мундштуком, изготовленную из морской пенки*, уточнила «смешную» цену. Сдержанно улыбнулась, когда продавец пояснил, что перед ней ручная работа современного турецкого мастера, отвечающая музейному качеству.
Немолодой мужчина ненавязчиво рассказывал о трубках, а посетительница разглядывала крылатого дракона, сидящего на чубуке и обнимающего чашу. Твёрдый футляр по форме трубки, голубая шёлковая драпированная подложка, серебряный замочек и… Ольга не смогла отложить трубку в сторону. Возможно, она понравится Антону? Правда, он не курит, но уж больно трубка хороша. Да и хотелось сделать что-то приятное «внучку».
Она вспомнила подарок Веноны Стакей на день рождения Мартину и живо представила себя на её месте. Чтобы она подарила имениннику, будь у неё такая возможность?
Конечно же, курительную трубку из бриара*. Например, ту… формы Горн или Рог — очень сложную в исполнении, требующую идеального владения инструментом. В ней чаша, как и табачная камера, конусные.
Или, вот, обратный калабаш — молодой шэйп, появившийся недавно, о котором в девятнадцатом веке понятия не имели. Скорее всего, и не оценили бы странную форму трубки. А Ольга оценила, поддавшись непреодолимому искушению купить её.
На этом покупки не закончились — покупательница вошла во вкус.
Сондра курила сигареты, — вспомнила она в руке у генеральши удлинённый мундштук из украшенной резьбой морской пенки.
В пристенной витрине в тёмно-красном пенале на белом жёстком ложементе из флокированного полистирола лежал тонкий мундштук* с резьбой в виде виноградной лозы. У Ольги захватило дух.
Бриар, зуб кашалота, эбонит, латунь, — прочитала она материалы изготовления и, мысленно махнув рукой, совершила покупку. Невесомый двадцатисантиметровый футляр легко разместился в её сумке, потеснив футляр, оригинальную коробку с трубкой из бриара и мешочек для табака из тонкой кожи цвета бордо, полученный в качестве подарка.
Не прошла она мимо парфюмерного магазина с богато оформленной внешней витриной. Посетительницу окутало божественным шлейфом, вьющимся за выходившей из двери довольно улыбающейся леди.
Задняя подсветка витрин с духами создавала привлекательный эффект игры света в жидкостях. От разнообразия предлагаемого ассортимента разбежались глаза. С выбором Ольга определилась сразу.
Быть в Англии и купить духи производителя другой страны она не захотела. Поэтому обратила внимание на линейку духов одной из узнаваемой во всём мире марки. И только единственный аромат привлёк её с первого вдоха истинно английским характером, подчеркнувшим аристократическую элегантность и стиль.
Не «компот», ретро-стиль. Без причудливых переливов и яркой многоцветной игры аккордов, — вдыхала она их аромат. Натуральный белый пион, чуть-чуть не душной розы и пудровой фиалки. Финальным штрихом идёт ветивер и… мускус? Показалось? Нет, чувствуется самую малость.
Винтажной формы флакон, освобождённый от упаковки, много места в сумке покупательницы не занял.
Шествуя по Виктория-стрит она незаметно дошла до Биг-Бена. Полюбовалась Вестминстерским мостом и по набережной Виктории направилась к Скотланд-Ярду, не забывая делать фотографии. Свернула к Трафальгарской площади.