Сердце разрывалось от боли, а он ждал.
Мучительно долгое, бессмысленное ожидание сродни смерти. Оно вытравливает душу.
Надежда таяла с каждым прожитым днём.
Он продолжал навещать баронессу Спарроу и не мог решиться однажды уйти и больше не вернуться.
Он не наведывался в поместье Фалметт неделями, а потом всё равно ехал. Спешил. Сердце его снова билось с удвоенной силой в ожидании чуда.
При новой встрече всматривался в глаза, в лицо Шэйлы, силясь увидеть в нём черты незнакомки, неосознанно перенесённые на черты женщины с портрета.
Мечтал однажды войти в залу и встретить ту, запечатлённую в своих грёзах, мимолётное призрачное видение с ямочками на щеках, живыми глазами и родственной душой. Образ, созданный ничем иным как его услужливым воображением.
— Я ждал возвращения вашей души, Ольга. Ждал вопреки здравому смыслу. Как-то вы спросили, верю ли я в чудо? Не в сказку, а в чудо? Тогда я не знал ответа. Теперь же ждал чуда, ощущая себя последним глупцом. Всё равно ждал, как ребёнок ждёт подарка на Рождество. Чудо произошло, но мои ожидания превзошли явь. Передо мной живой человек и совершенно мне незнакомый. — Мартин подвинулся на край кресла и взял ладонь Ольги в руки. — Я бы хотел узнать вас лучше.
Лучше? — молчала она, глядя на него во все глаза, ощущая тепло его рук.
Зачем? — вдыхала вишнёво-миндальный аромат, сдобренный ноткой горького дикого апельсина с долей хорошего табака. Душила в себе желание обнять мужчину. Она потеряла право любить. У неё нет будущего с графом Малгри. Стоит ей сказать, чья она дочь, и его чисто мужской интерес к ней тут же угаснет. Она — пусть и дальняя, но родственница, а его моральные принципы…
И это не единственное препятствие. Она не может заиметь кота, собаку, птицу, тех, приручив кого, своим внезапным уходом лишит любви и опеки. Она не готова нести ответственность за чувства, которые может вызвать в сердце мужчины.
Терять любимых больно. Очень больно. Она знает убийственную силу этой боли.
— Я не вижу своего будущего в этом времени, — сказала она, со вздохом убирая руку.
— Вы вернулись, — в его глазах вспыхнула надежда.
— Не по своей воле. Я не знаю, как попала сюда и в какой момент исчезну из этого мира.
— Разве вы не вольны выбирать, где остаться? — недоумевал его сиятельство.
Ольга пожала плечами. В этот раз «умирать» было страшно. Неизвестный способ очередного прыжка во времени пугал.
— Я так и не поняла, что служит причиной переноса. Мне поминутно кажется, что, вот, сейчас… произойдёт что-то из ряда вон и… Но ничего не происходит и я снова жду. Вам следует поторопиться, если вы рассчитываете на мою помощь.
— Должен быть выход, — вскинул голову граф. — Вы мне расскажете обо всём в подробностях.
— Позже, — согласилась Ольга.
— Значит, вы подпишете нужные бумаги, — уточнил он.
— С условием, — прищурилась она, зная, как отреагирует мужчина на её упрямство. Он уже заметно напрягся. В глазах загорелся огонёк недовольства. — Я подпишу дарственную на имя маркизы Стакей на две трети состояния Шэйлы. Баронесса и её дочь не останутся нищими. Они не будут жить приживалками в вашем поместье, где всё будет напоминать Шэйле, да и мне, о прошлом. Я подберу для них дом или квартиру. Ваши визиты к Шэйле станут гостевыми, если она того захочет. Вы дадите мне копию отказа маркизы Стакей от дочери и внучки, заверенную нотариально, желательно при свидетелях. Уж коль она согласится на сделку, пусть знает, что обратного пути не будет. И ещё… — смотрела в немигающие глаза Мартина. В них разгоралось холодное зелёное пламя. — Я могу быть с вами предельно откровенной?
Он медленно кивнул, садясь в кресло глубже. Ухмыльнулся, с мрачной решимостью уставившись на женщину:
— Надеюсь, излишняя откровенность вам не навредит.
— Знает ли виконт Хардинг о ваших изысканиях в области реинкарнации?
— Его никогда не интересовали подобные учения.
— Он знает, что в теле его бывшей жены жила другая женщина? Назовём это так, — спешила Ольга, опасаясь непредсказуемых последствий неприятного разговора.
— Нет, — насторожился его сиятельство, ожидая подвоха, догадываясь, к чему клонит норовистая гостья.
— Если я расскажу обо всём Шэйле, значит ли это, что лорд Хардинг тоже должен знать обо всём? Кто расскажет ему, что его бывшая жена и его отец… — Понизила голос: — Вы расскажете или я? Ваш сын знает, что вы не его?.. — замолчала. Не хватало духу завершить фразу.
Рубила узлы, о которых поминал граф.
Секла плетью по живому. Отчаянно. Больно.
Жгла мосты.
По тому, как пальцы мужчины впились в подлокотники кресла, поняла, если сейчас он дёрнется в её сторону, сбежать она не успеет. Судорожно сжала ворот платья у основания шеи.
Мартин схватил её за руку и Ольга выпалила:
— Он знает, что вы собираетесь сделать?
— О чём я должен знать, мадам Ле Бретон?
Она обернулась на звук закрывшейся двери.
Улыбающийся, одетый с иголочки виконт Стэнли Элгард Хардинг ступил в полосу света. Расслабленной походкой направился к гостье.
Лорд Малгри выпустил руку женщины. Его тяжёлый взор на миг остановился на её губах, поднялся к глазам.
— Только посмейте, — услышала она едва различимый, угрожающий шёпот.
По её телу пробежала невольная дрожь предвкушения — запретный плод сладок.
— Не ожидал увидеть вас столь скоро, — глаза виконта блеснули сталью из-под полуприкрытых век. — Что привело вас к нам в этот раз? — поприветствовал гостью учтивым поклоном.
— Мадам Ле Бретон навещала баронессу Спарроу, — без промедления ответил Мартин. — Я подвёз её в Лондон и пригласил заехать сюда. У меня к ней есть предложение.
Вопрошающий взор виконта остановился на отце:
— О котором я должен знать, — перекочевал на лицо женщины.
— Баронесса родила девочку, — беспечно улыбаясь, сообщила она.
Бешеный стук сердца мешал дышать ровно. Ольга отклонилась в сторону, смещаясь на другой край широкого сиденья кресла:
— Поздравляю вас с рождением дочери, милорд. Говорят, она очень похожа на вас.
В наступившей тишине послышалось надрывное дыхание его сиятельства.
Стэнли выпрямился, вздёрнул подбородок и посмотрел на гостью укоризненно, с прищуром. Криво усмехнулся:
— Шутить изволите?
Ольга метнула взгляд на решительно вставшего графа:
— Спросите своего отца, лорд Хардинг. У девочки имеется родимое пятно, указывающее на принадлежность к вашему семейству.
Виконт подхватил наполненный вином бокал и осушил его.
— Но это невозможно, — учащённо задышал он, в растерянности оглядываясь на Мартина.
Лорд Малгри отошёл к книжному шкафу. Что он что-то задумал, было видно по его остановившемуся взгляду, побледневшему лицу и плотно сжатым губам. Решил посмотреть, как далеко сможет зайти гостья? Она зайдёт настолько далеко, насколько ей позволит зайти его молчание. Почему он позволял ей — по сути, постороннему человеку, — вести диалог, она пока не понимала.
— Отчего же невозможно? — голос зазвучал уверенно, громко, с вызовом. — Если вы ни разу не довели половой акт до естественного завершения, это не значит, что зачатие плода невозможно, — с опаской поглядывала в сторону графа. — По статистике у четырёх женщин из ста наступает беременность. Шэйла вошла в эту четвёрку.
Мартин хмыкнул и огладил бородку, а новоявленный папаша уставился на Ольгу, как на умалишённую. Кажется, её не поняли и она пояснила:
— По данным медицинских наблюдений и опросов женщин прерванный половой акт не даёт полной гарантии невозможности зачатия плода.
— Наблюдений? — вскинул брови Стэнли, гремя графином с вином, пряча глаза. На шее дёрнулся кадык. Скулы порозовели.
— Это и есть статистика, милорд. Вы — отец новорожденной дочери. А ещё, — скосила она глаза на неподвижно стоящего графа, — известно ли вам, кто ва́ш настоящий отец?
Рубила сплеча.
Шла напролом.
Не оставляла себе пути отхода.
Виконт глянул на графа и удовлетворённо усмехнулся:
— Известно, — отпил вина.
Он приблизился к ней вплотную, и у Ольги ушла душа в пятки. Но она не отступила. Вспомнилось, как Стэнли оскорбил её, а в ответ она ударила его по лицу. Дерзко смотрела в его глаза, надеясь, что присутствие Мартина, занявшего позицию стороннего наблюдателя, сдержит нарастающее раздражение сына.
Тот умело держал себя в руках:
— Мадам Ле Бретон, если баронесса Спарроу в силу женской слабости соизволила поделиться с вами некоторыми подробностями своей прошлой семейной жизни, то это не даёт вам права бесцеремонно вмешиваться в жизнь чужой семьи и выказывать всякого рода домыслы в присутствии третьих лиц.
Ольга собралась ответить ему, но виконт не позволил:
— Однако удовлетворю ваше непристойное любопытство. Семейная тайна, которую отец хранил двадцать восемь лет, для меня перестала быть таковой за несколько дней до смерти матери.
Он сделал очередной глоток вина, поморщился и поставил бокал на столик. Повернулся к графу:
— Я невольно услышал ваш разговор с матерью и благодарен вам за всё, что вы для меня сделали. Вы всегда были и останетесь для меня истинным отцом.
Мартин обнял сына.
Оба рослые, подтянутые, красивые. Похожие один на другого. Никто не посмеет усомниться в их близком родстве.
На глаза Ольги навернулись слёзы — Стэнли растил и воспитывал родной человек. Ей повезло меньше.
Она встала:
— Не в моих правилах вмешиваться в чужие дела, но у меня для этого есть веские основания. То, что задумал лорд Малгри…
Его сиятельство отреагировал тотчас — схватил её за предплечье и сильно сжал:
— Я устал от вашего неудержимого, ошеломительного напора, мадам Ле Бретон. Вы неслыханно дерзки! — повысил он голос. — Будьте столь любезны пойти в гостевой покой.
Виконт, до тех пор пристально наблюдавший за гостьей, задумчиво протянул:
— Что-то в вас изменилось. Не могу понять что.
— Ты не слышишь французского выговора, — ответил граф раздражённо. — Она не мадам Ле Бретон.