Виконт удивлённо выдохнул, а Ольга обрадовалась:
— Вы решили рассказать ему обо всём? И о том, что Шэйла его до сих пор любит? И что намерены воссоединить их? И…
Граф с силой потянул её за руку к выходу из библиотеки.
— Бесстыдная, невоспитанная самозванка! — шипел ей в ухо.
— Не самозванка, а ваша ро…
— Вы не умеете вести себя в светском обществе!
— Умею! Не так давно вы восхищались этим умением. Мне больно! — возмущалась она, упираясь. — Отпустите руку!
— Вы перешли границу дозволенного. Как вы посмели…
— Посмела! С вашего молчаливого согласия. Расскажите ему обо всём, наконец! Сейчас! — остановилась она как вкопанная, хватаясь за ручку двери.
Искала поддержки у виконта, с жадным любопытством наблюдавшим за разыгрывающейся перед ним бурной сценой. Всегда выдержанный отец удивил горячностью и неприсущим ему натиском.
— Не вам указывать, как мне поступить, — выталкивал его сиятельство женщину за дверь. — Я глубоко ошибся в вас, мадам.
Она из-подо лба глядела на раскрасневшегося мужчину, от искромётного злого взора которого у неё подгибались ноги:
— А уж как я ошиблась в вас! Домостроевец! Мне больно!
— Ч-чёрт! — взревел его сиятельство, когда женщина с силой ударила пяткой по носку его дорогой туфли. Сжал зубы.
Толстая подошва сапожка сослужила добрую службу своей хозяйке. Ольга, наконец, выдернула руку из ослабшей хватки, потирая локоть в месте боли. Враждебно косясь на мужчину, вышла за дверь. Уступила силе.
Мартин выскочил следом и крикнул в пустой коридор:
— Бертина! Проводи мадам Ле Бретон в…
— Не утруждайтесь, мсьё граф, я знаю дорогу, — произнесла она с очаровательным французским акцентом. Улыбнулась, играя ямочками на щеках: — Мerci pour cette délicieuse soirée (фр., Спасибо за чудесный вечер).
Едва успела отпрянуть от захлопнувшейся перед её носом двери библиотеки.
Вот и поговорили, — разглаживала Ольга смятую ткань рукава.
Кажется, она перестаралась и зашла слишком далеко. В обычной ситуации, никогда бы не стала вмешиваться даже в дела близких родственников.
Её же не посмеют выставить за дверь на ночь глядя?
Успокоилась — не выставят. Граф вытерпит и не такое. Он понимает, что неудобство продлится пару дней, а подпись баронессы Спарроу под договором дарения во сто крат дороже его душевного покоя.
Проходя мимо комнаты Шэйлы, повернула ручку и толкнула дверь.
Застыла на пороге.
Скудный свет из коридора осветил пустой просторный покой. Ни кровати, ни шкафа… Ничего!
Бывшую виконтессу напрочь вычеркнули из жизни семейства Хардингов.
У Ольги заныло сердце. В этом виновата только она.
Глава 37 ◙
В комнате было тепло и светло. Весело трещал огонь в камине. На столике стояла ваза с фруктами и подсвечник с горящей свечой.
Ольга прошла к окну и отвернула край тяжёлой портьеры. Пока она вела с мужчинами беседу, далёкую от светской, снег укрыл подмёрзшую землю тонким белым покрывалом. Крупные невесомые хлопья кружились в воздухе. Блёклый свет луны пробивался сквозь низкие поредевшие снеговые тучи.
Женщина погладила холодную тканевую поверхность свёртка.
Скоро твой выход, мамочка, — похлопала она ладонью по спеленатому фолианту. Дай мне сил выдержать и в этом поединке.
Прокручивала вечерний разговор между ней и лордами. Уже не была уверена, что избрала верную линию поведения.
Несдержанная, самоуверенная, бесцеремонная, — ругала себя и тут же оправдывала.
Можно ли было тактично, принятыми в девятнадцатом веке завуалированными выражениями, при этом понятно и доходчиво рассказать мужчинам о вероятности зачатия при прерванном половом акте? Как? Задача виделась невыполнимой. Чуть подумав, усмехнулась. Избежать «неудобных» слов зачатие, беременность, роды и им подобных, отсутствующих в лексиконе аристократов, не получалось.
Всё к лучшему, — успокоила она свою совесть. Что сделано, то сделано. Хоть она умудрилась шокировать мужчин голой правдой жизни, зато они всё поняли. Надеялась, что поняли.
Она прошла в ванную комнату и ополоснула холодной водой пунцовые щёки. В дрожащем пламени свечи в зеркале отразилась незнакомка. Разве это она, Ольга? С плотно сжатыми губами, лихорадочным румянцем на щеках, расширившимися от возбуждения глазами. Дерзкая, вздорная, невыносимая!
Если граф поверил в её игру, значит, вышло убедительно.
Она вернулась к кофру, сняла платье, надоевший корсет. Облачилась в ночную сорочку и накинула поверх неё шлафрок с сочным бухарским рисунком. Достала красную книгу. От яркого света керосиновой лампы заслезились глаза.
Ольга приглушила свет и продолжила листать дневник.
Шуршали переворачиваемые страницы; исходящее тепло от камина приятно согревало. Корявая ветка и крошечная горстка косточек — всё, что осталась от большой грозди крупного розового винограда. Было вкусно.
Смотрела рисунки, а перед мысленным взором то и дело всплывали лица Мартина и Стэнли. В ушах затихающим эхом разносились их голоса.
— Я ждал возвращения вашей души… — просачивался в сознание обволакивающий голос графа. — Должен быть выход…
— Не даёт вам права… — сердитым шмелем гудел виконт.
— Бесстыдная, невоспитанная самозванка! — разъярённым тигром шипел Мартин. — Перешли границу дозволенного…
На портрет Уайта Ольга глянула с прищуром. Ещё одно препятствие на её пути.
— Примите соболезнования, — мёртвой хваткой вцепился в её руку Поль. — Рад знакомству.
Женщина тяжело протяжно вздохнула и открыла глаза. Задремала.
Ей показалось или, в самом деле, стучали в дверь?
Прислушалась. В напряжённой тишине слышалось собственное дыхание да биение сердца.
Показалось.
В камине тлеют угли.
Ольга всмотрелась в циферблат часов, но в сгустившейся темноте римские цифры слились в неразборчивый геометрический рисунок.
Красная книга съехала с колен и оказалась под боком. Роговые шпильки разбросаны по поверхности одеяла. Ныла шея, затёкшая от неудобного положения.
Женщина вытащила из-под подушки валик и отбросила его в изножье кровати. Подбила подушку.
От повторного тихого стука насторожилась. То, что дверь она не запирала, помнила отчётливо.
— Бертина? — окликнула тихо. — Не заперто.
На ходу запахнув шлафрок и отбросив за спину распущенные волосы, открыла дверь.
Отступила, не спуская настороженных глаз со Стэнли.
Он стоял, чуть подавшись вперёд и упершись рукой в наличник двери. Смерив женщину странным долгим взором, от чего та невольно вздрогнула, вернулся к её лицу.
Задержался на глазах, губах.
Скользнул по заправленной за ухо пряди волос.
Опустился к рукам, сжимающим стёганый ворот шлафрока на груди.
Зацепился за золотой браслет, обвивший тонкое запястье.
Упал на носки её комнатных туфель.
Всматривался. Изучал. Оценивал.
На щеке мужчины дрогнула мышца. Ледяная сталь серых глаз потемнела.
От его взгляда у Ольги замерло сердце. От полусонного состояния не осталось и следа. Она молчала, глядя на него с мучительным напряжением.
От его идеальной причёски не осталось следа. Ослабленный узел шейного платка, расстёгнутый пиджак, блуждающий взор.
Не проронив ни слова, виконт отвернулся и не спеша направился к лестнице. Через несколько шагов растворился в темноте коридора.
Женщина захлопнула дверь и торопливо вернулась в постель.
Лорд Малгри рассказал ему обо всём, — метнулась тревожная мысль.
Она сладко потянулась под одеялом. Чувствовала себя выспавшейся и… почему-то довольной.
Вспомнила, как через сон слышала приход Бертины. Та предложила чаю, но Ольга отказалась, сославшись на… желание спать беспробудно. Так и было. Как растапливали камин, она уже не слышала.
На часах стрелки приблизились к цифре десять. В щель между портьерами пробивался дневной свет.
Женщина умылась, оделась. Глянув на кофр, разбирать его не стала. В этом доме она ненадолго.
Через полчаса позавтракала и в поисках хозяина спустилась в холл. Как оказалось вовремя.
Во входную дверь позвонили.
Невесть откуда появившаяся Бертина открыла дверь, с сомнением глянула на мадам Ле Бретон, задержавшуюся в холле, и впустила… мистера Макинтайра.
Ольга ожидала увидеть кого угодно, только не его. На меховом воротнике его расстёгнутого пальто и волосах цвета светлой меди таяли снежинки. Голубые глаза лучились удовольствием и радостью. И этот его шерстяной шарф в жёлто-коричневую шотландскую клетку…
Выглядел Кадди настолько привлекательно, что Ольга не сразу нашлась, что ответить на его приветствие. Растерялась.
Он протянул ей букет хризантем и улыбнулся:
— Рад снова видеть вас, Авелин.
— Merci, — вспомнила она о французском акценте. — Очень люблю хризантемы, — уткнула нос в крупные белоснежные бутоны. Догадалась: — Вы продали дом! C'est merveilleux! (фр., Как чудесно!)
— Исключительно благодаря вам.
— Мне надлежит вернуть вам ключ. Сейчас принесу, — провожала взглядом уходившую в сторону кухни Бертину.
— Оставьте, — заторопился Кадди. — Мистер Уилкинсон заселится через две недели, когда выплатит вторую часть стоимости дома. До тех пор дом в полном вашем распоряжении.
— Merci. Вы сегодня уезжаете, — вспомнила Ольга.
— И вернусь через две недели, — продолжил доктор.
Она вздохнула:
— Сожалею, но не могу пригласить вас на чашку чаю. Я гостья в этом доме.
— Как ваша подруга? В поместье Фалметт, где я рассчитывал застать вас, мне сказали, что вчера вы уехали с графом Малгри.
Ольга улыбнулась:
— Шэйла родила девочку. С ними всё хорошо.
Кадди взял руку женщины. Глядя в её глаза, заговорил:
— Авелин, я хотел бы встретиться с вами, как вернусь.
На её желание возразить, закачал головой:
— Пожалуйста, выслушайте меня. Я всё время думаю о вас. Ранее со мной такого не было. При виде вас моё сердце… — смутился. Виновато улыбнулся: — Не умею красиво говорить.