— Стэнли, придержи, надо перевернуть, — не обращая внимания на оставшуюся на столе обложку, бережно уложил книгу обратной стороной.
Ольга металась взором между его руками и побледневшим лицом. Считывала состояние мужчины по нетерпеливым движениям рук с лупой, нахмуренным бровям, шевелящимся губам, произносящим едва заметные слова.
— Аллигат пфальцграфини фон Бригахбург. Номер десять, — выдохнул он рвано, вгрызаясь взглядом в обследованную грязно-жёлтую страницу, изъеденную ржавыми пятнами.
В немом изумлении уставился на женщину.
Виконт поднял голову от книги:
— Ты же сказал, что это её… семейная реликвия, — не спускал глаз с отца, подразумевая гостью.
— Так сказала она.
Мужчины с подозрением глянули на Ольгу.
Она сидела неестественно прямо и настороженно смотрела в их лица. Сердце клокотало в горле, руки похолодели, запылали щёки.
— Это аллигат моей… матери, — дрогнул у неё голос, сорвавшись на шёпот.
— Чей аллигат? — сдвинул брови Мартин.
— Моей матери, — кашлянула женщина, прочищая сухое горло, — пфальцграфини Вэлэри фон Россен, которая вышла замуж за Герарда фон Бригахбурга, вашего предка. Я и есть тот пятый ребёнок, которого нет на семейном портрете в вашей библиотеке в Малгри-Хаус, — на одном дыхании произнесла она. — Должна была родиться третьей по счёту, после Стефании и Николаса, но…
От громкого надрывного смешка Стэнли она вздрогнула и замолчала.
Запрокинув голову и чуть отклонившись назад, он неудержимо расхохотался.
У Мартина вытянулось лицо — так показалось Ольге — и чуть приоткрылся рот. Из разжавшихся пальцев на разворот фолианта упала лупа.
— Вы… — брови его сиятельства изогнулись в непритворном изумлении.
— Леова фон Бригахбург, — серьёзно произнесла женщина, вставая и подходя к графу и усмехающемуся виконту. — Приёмная мать настояла назвать меня Ольгой. Вы же помните семейное предание, в котором пфальцграфиня спасла от смерти не только мужа и маленькую дочь, а и тех, кто к её возвращению ещё не умер? — переводила она взор с одного мужчины на другого. — Моя мать была беременной, когда ушла за лекарством в другое время через портал в колодце в подвале замка Бригах. Она попала в 1986 год и родила меня. А поскольку забрать с собой не смогла, то отдала в приёмную семью.
Мартин затряс головой:
— Погодите, это же…
Стэнли кончиками пальцев утирал выступившие от смеха слёзы в уголках глаз:
— Мадам Ле Бретон… наша… А ведь стоит проверить, — глянул он на неё улыбаясь.
— Проверяйте, — наклонила Ольга голову, упираясь ладонями в край стола. Перестали дрожать руки. Лишь дыхание, повинуясь неровному ритму сердца, выдавало сильное волнение.
Она слышала громкое прерывистое сопение мужчин.
Чей-то протяжный тёплый выдох привёл в движение прядку выбившихся коротких волос. Защекотало шею.
Мужской палец невесомо коснулся её кожи, отогнул ворот платья, тронул родовую отметину.
Внезапное прикосновение вызвало озноб — мимолётный, жалящий.
В один миг весь мир сосредоточился в месте прикосновения.
Кровь ударила в голову; зашумело в ушах.
Женщина почувствовала недоумение и растерянность.
В груди рядом с сердцем, где совсем недавно селился страх и неуверенность, затеплилась горячая искра.
Перед глазами взметнулся костёр. Взорвался, оглушил. Ударил в сердце, вышибая воздух из лёгких.
Вслед за волной жара по телу прокатилась отрезвляющая волна холода, заставив поморщиться от боли в груди.
Ольга выпрямилась, расслабляясь, так и не поняв, на чьё прикосновение отозвались её тело, сердце и душа.
Стэнли оттянул воротник рубашки, откашлялся и прошептал:
— Она… наша… кто?
Вознеся взгляд к потолку, Мартин задумчиво огладил бородку:
— Садитесь и рассказывайте.
Отыскав взором красную книгу на софе, указал на неё:
— С самого начала. Всё, как на духу.
— А фолиант? Есть надежда восстановить его? — спросила Ольга.
Его сиятельство с сомнением качнул головой:
— Я не знаю такого мастера.
Глава 40
Ольга вернулась на софу и, прикрыв мобильный телефон складкой платья, положила на колени дневник. Полистала его в раздумье, пока мужчины разворачивали кресла и удобно в них устраивались.
— Начну с истории моих приёмных родителей, — вздохнула она. Разговор предстоял многоступенчатый, сложный. — С того времени, как я появилась в их семье.
Рассказывала коротко, не вдаваясь в подробности семейных неурядиц. Излагала факты, ничего не приукрашивая и не сгущая краски. Будто пересказывала историю жизни незнакомой женщины, справлявшуюся в одиночку с обрушившимися на неё трудностями.
Её слушали.
Если граф с задумчивым спокойствием наблюдал за живой мимикой необычной гостьи, изредка опуская взор на её руки, лежащие на переплётной крышке красной книги, то виконт выглядел несобранным. Он избегал смотреть в глаза женщины, которые она изредка останавливала на нём. Отвлекался то на горящий в камине огонь, то на блики солнца на оконном стекле, то изучал рисунок на ковре под ногами. Рассеянным взором блуждал по книжным полкам, возвращаясь к накрытому холстом фолианту на столе.
Лишь однажды Ольга наткнулась на его быстрый выразительный взгляд и поразилась мягкой и тёплой глубине бархатно-серых глаз, внезапно осознав их притягательную, губительную красоту.
— Получила высшее образование, вышла замуж, развелась, — торопилась она перевернуть печальную страницу своей жизни.
— Развелись? — встрепенулся Стэнли. — Позвольте узнать причину.
— Это не имеет отношения к будущим событиям, — отмахнулась Ольга.
— Как знать, — поддержал Мартин сына. — Вполне вероятно, что причина вашего путешествия во времени кроется именно в этом.
— Не хочу говорить о разводе. Замечу только, что к нарушению верности в супружестве он не имеет отношение, — не уступила она. Бередить душу болезненными воспоминаниями она больше не станет.
Его сиятельство уточнил, где и какое образование она получила. Пришлось отвлечься и рассказать о системе образования в двадцать первом веке, что побудило мужчин переключиться на уточнение непонятных терминов и определений. Их интересу не виделось конца. Одно цеплялось за другое. Беседа перетекла в иное русло, обещая затянуться до утра.
— Пожалуйста, остановитесь, — подняла Ольга руки, призывая лордов прервать нескончаемый поток вопросов. — Мы ведь не для этого здесь находимся. Понимаю ваше любопытство, но о технологиях двадцать первого века можно говорить без конца. За сто пятьдесят лет наука шагнула далеко вперёд. К тому же я не во всех вопросах сильна. Поговорим об этом в другой раз.
Она собралась с мыслями и продолжила свой рассказ.
— Вот так я попала в тело Шэйлы, — закончила первую часть повествования. — В её бездушную оболочку. Лишь сохранившаяся память тела помогла мне выдать себя за другую женщину.
Мартин поставил локти на подлокотники, переплетя пальцы замком:
— Теперь многое в вашем поведении становится понятным. Удивительно, что никто ничего не заподозрил.
— Вы заметили, — глянула она на него. — Слуги, Траффорд… Лорд Хардинг.
Стэнли потёр лоб:
— Я объяснил себе ваши странности употреблением лауданума.
Ольга улыбнулась:
— Тауни так вообще напрямик сказала, что я не миледи, а спрятавшаяся за её ликом старообразная фея.
— Она никому ничего не сказала, — подивился граф. — Даже Траффорду.
— Мы с ней договорились. Умная девочка, — продолжила улыбаться женщина, вспомнив маленькую рукодельницу. — А потом я совершила большую ошибку.
— Пора сделать перерыв, — поспешно встал виконт. — Не могу поверить! — вскрикнул приглушённо и вышел из библиотеки.
— Кажется, он подумал не о том, — пожала плечами Ольга, поглядывая на Мартина. — Я собиралась рассказать о моём увлечении вами. Понимаете, моём, не Шэйлы, — подчеркнула особо.
— Вы сочли увлечение ошибочным, — нахмурился мужчина.
Женщина вздохнула:
— Мне следовало молчать, быть сдержанной и осторожной. Я часто забывала, в каком времени живу. Здесь нет места открытости и прямодушию. Барт Спарроу следил за нами после встречи у церкви. Он видел, как вы… — замолчала она, избегая смотреть на графа. Спросила: — Вы рассказали сыну о чувствах к его жене?
— Не поминайте об этом, — сжал Мартин подлокотники кресла. — Я совершил роковую ошибку, настояв на браке Стэнли и Шэйлы. Как видите, расплата настигла меня довольно скоро.
— Виконт не любил Шэйлу? — удивилась Ольга.
— Вы должны были понять.
— Он изменился. Всё наладилось.
— Верно, наладилось. Вы знаете, благодаря чему. И это не имеет к Шэйле ни малейшего отношения.
Она понимала, о чём он говорит. Знала, о чём недоговаривает. Чуть прищуренные глаза его сиятельства с тёмными кругами усталости молили о молчании. Слабый аромат вишни всколыхнул давние воспоминания: сильные руки мужчины, блестящие от возбуждения глаза, горячие губы, неудержимый напор чувств…
Она не станет вбивать клин между отцом и сыном.
— Кто написал те письма, не выяснилось за это время? — сменила тему разговора.
Мартин отрицательно качнул головой и Ольга сказала:
— Следовало бы спросить у Шэйлы. Она может знать ответ.
— Не было случая спросить. Шэйла стала прежней. Она не станет говорить ни о чём, что бросит тень на её репутацию.
— Маркиза Стакей позаботилась о правильных воспоминаниях своей дочери, — поморщилась Ольга. — Почему она не приняла дарственную? Это так на неё не похоже!
— После того, как вы помянули участие графа Мюрая в вашей жизни, уверен, без него и здесь не обошлось.
— А ведь он знает о Шэйле всё, — спохватилась Ольга. Шантажирует? Чему она раньше не придавала значения, считая мелочью, в один миг стало весомым и очевидным! — Знает, от кого у неё ребёнок. Знает о причине развода и об отношениях с Бартом.