На молчаливый вопрос его сиятельства пояснила:
— Касалось увеличения суммы вознаграждения вдвое. Будто он знает о нашем с вами разговоре.
— В таком случае, он знает, кем вы являетесь на самом деле, — живо отреагировал граф на её догадку. — Леди Леова, вы не помните, в котором часу отбыли в универсам?
— Да-а, — улыбнулась она довольно, — стоит узнать, кто из слуг отлучался в течение получаса и… не спешить избавиться от него или неё, а использовать в своих целях. Например, для дезинформации графа Мюрая, — вдохновенно произнесла она, представив последствия подобного действа.
Поймав на себе странный взор Мартина, подхватилась — уж слишком мирно протекает беседа. Давно она ему не дерзила. Затихла, вспомнив данное себе обещание быть смирной и покорной, терпеливой и выдержанной.
Ольга и была такой второй день. Благо, что общаться с Мартином и Стэнли приходилось редко.
Они не мешали ей работать над переводом дневника, но и не оставляли одну.
Она не могла понять, было ли это привычкой много времени проводить в библиотеке или они старались не выпустить строптивую родственницу из виду, таким образом установив за ней наблюдение? Всё выглядело естественным. Аристократы, несмотря на невольное присутствие постороннего человека в их апартаментах, отказываться от своих привычек не собирались. Шуршали листы газет, вполголоса обсуждались прочитанные статьи и текущие события.
Беседы казались Ольге настолько скучными, что она сразу же перестала прислушиваться к спорам, полностью погрузившись в перевод.
Чаще всего лорды появлялись по отдельности и вели себя безупречно: коротко интересовались успехами леди, подчеркнув лишний раз её принадлежность семье, уходили к камину, садились в высокое объёмное кресло, полностью скрывшись из виду. Лишь сухой хруст газет, шелест переворачиваемых страниц выбранной для чтения книги или тихое покашливание подстывшего виконта изредка напоминали Ольге, что она не одна.
Стоило одному из них покинуть библиотеку, как не более чем через полчаса появлялся другой — сменный часовой, — занимал место в кресле у источника тепла и принимался за чтение книги или просмотр свежей прессы.
Она быстро смирилась с присутствием мужчин, научилась не обращать на них внимания. Два дня их ненавязчивого общества она вынесет с лёгкостью.
Однако уходили они спать не позднее десяти часов вечера. Режим сна и отдыха соблюдался неуклонно.
Ольга потянулась, поглядывая в сторону кресла, в котором сидел граф. Ещё часа три-четыре работы и она закончит монументальный труд. Монахи-переписчики позавидовали бы её работоспособности.
Управилась она с переводом, как и обещала — за два дня.
Начертив на последней странице красной книги календарь, вела отсчёт до знаковой даты, вычёркивая прожитые дни.
Захлопнув новенький дневник, который уже завтра будет читать Шэйла, задержала ладонь на обложке. Всмотрелась в циферблат часов на каминной полке — второй час ночи, 9 января. До роковых событий осталось чуть менее семнадцати суток.
Собираясь покинуть библиотеку, вспомнила, что не видела, как ушёл Мартин. Много часов назад он сменил Стэнли, и она к своему стыду напрочь забыла о его присутствии.
Или он ушёл? — пронзила женщина взором «ушастую» спинку кресла, вслушиваясь в непроницаемую тишину библиотеки.
Ольга встала, вглядываясь в полумрак. Прогорели дрова в очаге; вспыхивали затухающие угли. Подёрнутые слоем серого рыхлого пепла, они отбрасывали оранжевые блики на близлежащие предметы. Кувшин с водой, отставленный у каминного экрана, напомнил, что следует залить огонь.
Прогнувшись в спине, Ольга потёрла шею у плеча и поплелась к кувшину.
Мартин спал. Его грудь мерно вздымалась. Пальцы правой руки сжимали набитую табаком чашу небольшой трубки. Книга, которую он читал, лежала на столике, освещённом тусклым светом керосиновой лампы.
Подумалось, что следует разбудить мужчину. Или не тревожить и оставить спящим.
Женщина тихо присела возле него на корточки и всмотрелась в лицо. События последних дней наложили отпечаток. Ярче проступили тёмные круги под глазами и в скорбном унынии опустились уголки губ.
Ольга успела привыкнуть к его новому образу — короткой стрижке, аккуратной бородке и усам, которые ему очень шли.
Ласкала взором милый лик и сердце её взволнованно билось. Очерчивала крутой изгиб бровей, прямую спинку носа, обводила линию красивых губ.
С сожалением поняла, что жалкие попытки настроить себя против него всё же не дали нужного результата. Ничего не вышло. Всё бесполезно. Её как прежде тянет к нему.
Хочется коснуться его лица, поцеловать сомкнутые губы, потеряться в яркой зелени глаз. Тщательно выстроенная стена отчуждения оказалась никуда ни годной, рушилась от первого осознанного «не могу».
Она осторожно высвободила трубку из тёплых пальцев мужчины, раздумывая, как поступить: разбудить его или нет?
Глянув на пустую дровницу, отвернулась в поисках пледа или шали. Услышала тихое:
— Закончили?
— Да, — не оборачиваясь, зачем-то заглянула за софу, высматривая неизвестно что. — Оставила на столе два шиллинга. Пусть Селма передаст Барни Хоггарту — мальчику-истопнику. Я ему осталась должна. Там написано в записке.
— Что вы станете делать, когда меня не станет?
Ольга вздрогнула и обернулась.
Подавшись назад, женщина нащупала сиденье соседнего кресла и присела на его краешек:
— Буду скорбеть, — поджала она губы, сдерживая подступившие слёзы. — Мне будет вас не хватать.
— Пообещайте, то вы приложите все усилия, чтобы Стэнли и Шэйла вновь воссоединились.
— Вы надеетесь, что Стэнли… эмм… выживет? — умолчала она о своём возможном исчезновении, когда всё закончится.
— Я сделаю всё для этого.
— А вы? — спросила она, замерев в ожидании ответа.
Мужчина грустно усмехнулся и вздохнул:
— На то есть воля провидения. Вам известен исход.
— Но… — растерялась Ольга. — Зачем тогда всё это? — кивнула она за свою спину на письменный стол. Стэнли верно сказал: озаботьтесь написанием завещания.
— Озаботился, — хмыкнул Мартин. — Вы будете приятно удивлены.
— В таком случае не рассчитывайте на меня! — разозлилась она. — Если виконт выживет, я не стану ему помогать. Уайт мне не по зубам. Он раздавит меня прежде, чем я смогу что-либо предпринять.
— Вам некому будет мешать. Я убью его. Смерть негодяя сослужит хорошую службу. Жизнь Стэнли продлится за счёт жизни Уайта.
А ведь может сработать, — ужаснулась Ольга внезапному признанию графа. Зная как, можно передать свою либо чужую жизнь другому. Перед глазами промелькнула двойная золочёная пентаграмма на чёрной книге и серебряная застёжка с закрытым замочком.
— То есть, вы хотите заплатить за жизнь Стэнли жизнью Уайта? Выкупить сына у смерти?
— Можно сказать и так, — согласился Мартин.
— По-моему, провидение само выбирает замену. Вы ему не указ.
— Не само. Ваша душа не случайно заменила душу Шэйлы. И сейчас вы здесь по чьей-то воле.
— Кто-то намеренно устроил всё это? — опешила Ольга. — Вы что-то знаете? — не спускала напряжённого взора с лица мужчины.
Он ничего не сказал, ни жестом, ни словом не выказал желания поделиться своим знанием. Его молчание она приняла за ответ.
— Ай! — бросила в сердцах, вставая. — Не верю. Вы не убийца. Вы не опуститесь до этого.
Мартин рывком подался к ней и успел схватить за руку. Резко потянул на себя.
Ольга не успела вдохнуть, как оказалась на его коленях, крепко прижатой к груди.
Она не вырывалась. Замерла в его объятиях. Притихла.
— Люблю вас, — услышала у своего виска.
— Не меня. Шэйлу, — прошептала, уткнувшись лицом в его распахнутый на груди пиджак. С вожделением вдыхала знойный аромат летней вызревшей вишни.
Ладони его сиятельства обхватили голову Ольги, приподняли:
— Люблю вашу душу, — смотрел он в тёмно-синие глубины её глаз.
— Под личиной Шэйлы, — упорствовала она, безуспешно отрицательно качая головой. — Моя душа была вам гораздо приятнее в теле Шэйлы. Это её вы обнимали и целовали. Её называли милой.
— Вас, — прочитала по его губам.
— Невозможно, — вертела головой в попытке вырваться. — Я ваша… — искала подходящее определение.
— Родственница? — опередил он её. Улыбнулся: — Пусть так. Королева Виктория и принц Альберт — кузены. Разница в возрасте между ними всего три месяца. Они оба рождены при помощи одной и той же акушерки. Вы же настолько дальняя родня, что я не в силах окинуть одним взором всё родовое древо, чтобы тотчас отыскать на нём произрастающую ветвь с вашим именем.
Ольга рассмеялась:
— Неожиданно! При вашей поразительной правильности вы такой… неправильный!
— Лети всё к чёрту! — окреп его голос как и объятия. — Как только вы появились в моей правильной жизни, она перестала быть таковой. Стоило вам уйти, она и вовсе потеряла всякий смысл. Признайтесь, вам тоже не по силам противостоять своим желаниям. Я вижу…
Она прижала палец к его губам:
— Тсс… Молчите. Ещё не время для подобных признаний.
— Чего вы испугались? Если раньше между нами было неодолимое препятствие, которое я собирался убрать, устроив развод Стэнли… Если бы вы не вмешались… То что мешает теперь? У нас есть чуть более двух недель, чтобы побыть вместе. Давайте уедем в Италию, Францию, в Россию… куда пожелаете.
— Давайте, — спрятала она на его груди лицо. — Только уедем 27 января.
Ольга потёрла лицо ледяными ладонями, стирая слёзы, глядя на спящего мужчину.
Всхлипнула. Её тайные желания, влечения, переживания, в которых она не может себе признаться, нашли выход в призрачном ночном видении.
— 27 января, — повторила чуть слышно, прислушиваясь к глубокому ровному дыханию Мартина.
Бесшумно встала и пошла к выходу.
С громким стуком закрыла дверь библиотеки. С обратной стороны.
Граф Мартин Вэйд Малгри открыл глаза до того как с громоподобным звуком захлопнулась тяжёлая створка двери.